Владислав Ахроменко - Закон-тайга

В прокуренной дежурке сидел все тот же дедок — наверное, ему вообще никогда не присылали замены и он стал вечным дежурным по полустанку.

Голубые, выцветшие глаза бывшего узника сталинского лагеря слезились от дневного света, но, заметив вошедшего, он сразу же повеселел. Впрочем, веселость эта длилась недолго…

— Ну, здравствуй, — кивнул дежурный, почему-то стараясь не встречаться взглядом с охотником.

— Здравствуй, — приветливо ответил Каратаев. — Ну, наладили связь?

— С тех пор…

— Не ломается больше? — Михаил подошел к столу, пожимая руку хозяина кабинета.

— Пока нет, а потом что будет — одному Богу известно, — философски вздохнул девушка.

— Так и позвонить можно?

— Звони, — печально ответил дежурный, придвигая к нему телефонный аппарат.

Михаил немного колебался, с кого начать: или с санчасти (он отлично помнил рабочее расписание Дробязко и знал, что сегодня она должна дежурить с утра), или же с коменданта гарнизона.

На этот раз чувство победило рассудок: влюбленный набрал Танин телефон.

И как и в прошлый раз, там никто не брал трубку — это заставило звонившего нахмуриться.

"Может быть, аппарат сломался? — строил он предположения, накручивая диск в очередной раз. — Или отключили? Да нет, санчасть — не то место, где отключают телефоны… Так что же это такое?.."

Следующая попытка дозвониться Тане также не принесла успеха.

— Странно все это… — со все нарастающей тревогой пробормотал жених.

Положив трубку, он поймал взгляд старика — опытному Михаилу сразу же подумалось, что такой вид бывает лишь у людей, которые борются с собой, не зная, рассказывать о какой-то страшной тайне, что гложет их, или же не рассказывать…

"Наверное, у дедушки Васи тоже есть свой маленький секрет, — мысленно приободрял себя охотник. — Какой же?.. Счет в швейцарском банке? «Ягуар», закамуфлированный под дрезину? А впрочем, зря я так: старик прожил такую тяжелую жизнь, столько хлебнул за свои семьдесят лет… И теперь доживает один, в глухомани — на нищенскую зарплату и такую же нищенскую пенсию…"

Стараясь вложить в свои интонации как можно больше приветливости, охотник вежливо поинтересовался:

— А можно еще?

— Звони, — тяжело вздохнул дежурный и принялся накручивать цигарку-самокрутку, при этом руки его как-то странно затряслись.

"Нет, что-то тут не то", — решил Каратаев, набирая номер коменданта гарнизона.

На этот раз трубку взяли сразу же: знакомый голос, вежливо поздоровавшись, представился и тотчас осведомился, кто это.

— Каратаев Михаил, — четко бросил отставной офицер. — Николай Андреевич, тут страшные вещи происходят… Да. Секретный вертолет, тот самый, который недавно появился. В курсе? Они расстреляли из пулеметов прииск, несколько десятков трупов, я там был… Как — и зону тоже? Ракетами?.. Не может быть… — пробормотал охотник. — И еще шестую погранзаставу? Фугасом? — Звонивший удивленно вскинул густые брови, но тут же, взяв себя в руки, продолжал: — Вертолет, он вчера взорвался при падении… Сам видел… Что — вы уже в курсе?.. Да, бандиты ушли, я преследовал их, но им удалось скрыться. Наверняка теперь отдыхают, мерзавцы, на одном из заброшенных зимовий, скорее всего в том, что ближе к моему… Так, понятно. — Переложив телефонную трубку в другую руку, Каратаев прищурился. — Вы не могли бы зайти в санчасть и… Что? Не понял? Николай Андреевич, я лицо сугубо штатское, гражданское, в отставке, и вам не подчиняюсь… Сам знаю, что мне делать. Да. Почему возвращаться? Зачем? Да, я иду по следу, они тут, рядом… Да, и следы тигра неподалеку!.. Того самого, людоеда, других тут нет… Что? Почему так срочно? Что-то случилось? Что же? — взволнованно закричал он.

Из трубки неслись короткие гудки, извещающие об окончании разговора.

Он несколько раз тряхнул аппарат, будто бы он, а не комендант гарнизона был виноват во внезапном обрыве связи.

— Ничего не понимаю, — пробормотал охотник, кладя трубку.

Дежурный вздохнул.

— Возвращайся, сынок, возвращайся, — зашевелил он бескровными фиолетовыми губами.

— Что такое? — Теперь Михаил выглядел очень обеспокоенным.

— Возвращайся, — прошептал старик и, глубоко затянувшись самокруткой, закашлялся.

— Дедушка Вася, что там произошло? — твердо спросил охотник. — Что?

— Там все узнаешь. — Табачный дым ел глаза старика, и они слезились еще больше; а может быть, и не от дыма слезились, а от чего-то другого…

— Почему ты не хочешь говорить?

— Николай Андреевич тебе все расскажет…

— Что там произошло?! — вне себя закричал Каратаев, наступая на дежурного. — Дядя Вася, почему ты не хочешь мне ничего рассказать?.. Ты что мне — враг? Что я тебе такого сделал?!

— Там все узнаешь. — Пепел из потухшей цигарки сыпался на ватные брюки дедка, но он словно бы и не замечал этого. — Возвращайся…

В красном уголке, рядом с празднично убранной елочкой, стоял небольшой красный гроб. В гробу лежала та, кого он так любил, к кому он так стремился все это время…

Лицо Тани не обезобразили ни предсмертная мука, ни страх: она выглядела молодой, красивой — словно бы живой. Казалось, что она лежит тут по ошибке и сейчас, сдернув покрывало, поднимется, затушит свечку, горящую у нее в сложенных руках, и улыбнется так обаятельно, как умела улыбаться одна она.

Но это только казалось…

Наташу Мирончук похоронили днем раньше. Место для невесты Каратаева уже было подготовлено, на метр промерзшая от лютых морозов земля, разогретая костром, была уже выброшена в отвал лопатами равнодушных землекопов, и страшная могильная яма вторые сутки чернела на краю скромного поселкового кладбища.

Похороны Татьяны Дробязко были отложены только по одной причине: надо было во что бы то ни стало дождаться жениха.

Каратаеву казалось, что все это происходит не с ним, а с кем-то другим, — вот елочка, которую украшали нежные руки Тани, вот кресло, в котором она сидела, выслушивая его робкие признания, вот табуретка, на которую становилась, вешая блестящие игрушки…

А вот и она сама…

Михаил, не мигая, смотрел на лицо покойной невесты, — он знал, что пройдет еще час, еще два, три часа, и она будет предана земле, и он уже никогда — никогда! — не увидит ее…

Тихо скрипнула дверь — в комнату, стараясь не шуметь, вошел комендант.

— Как это произошло? — почти неслышно, одними губами спросил Михаил.

Подполковник, встав рядом, положил ему руку на плечо.

— Тебе вряд ли стоит об этом знать, — печально произнес он.

— Я хочу знать. Я должен знать все, — бесстрастно откликнулся бывший спецназовец. — Кто? Почему? Когда? Зачем? Как?

— Миша, я тебе потом все расскажу… Потом, я тебе обещаю, — горестно вздохнул комендант, глядя на гроб из-за широкой спины охотника.