Зоэ Шарп - Второй выстрел

— Шон поймет.

Розалинда улыбнулась с откровенной насмешкой.

— Думаешь, он столько проживет?

Час — это очень долго, если вам нечего делать, кроме как сидеть, отсчитывать секунду за секундой и ждать удобного случая, который все равно не подвернется. Я твердила себе, что не все потеряно, что у нас еще будет шанс позже. Но какой с того прок Шону и Нигли, которые ехали сейчас куда-то в Бреттон-Вудз к Вону? Какой с того прок Элле?

Розалинде ожидание не действовало на нервы. Она не выказывала ни малейших признаков нетерпения, беспокойства или усталости. Сидела и наблюдала за нами, твердой рукой направив на нас пистолет, не предоставляя никакой лазейки.

Мэтт между тем окончательно расклеился. Где-то через полчаса он тихо расплакался, закрыв лицо ладонями. Я не спрашивала, оплакивает ли он свою участь или свою дочь, но предпочитала думать, что все-таки Эллу.

— А с мужем вы что будете делать? — обратилась я к Розалинде. — Если, конечно, Вон не устранит его для вас.

— Теперь правда о нем так или иначе выйдет наружу. Если бы он держался подальше от Симоны, то кто знает? Но надо полагать, у вас есть люди в Англии, которые собирали для вас информацию, а я не могу заставить молчать их всех. — Розалинда равнодушно пожала плечами. — Он сам заварил эту кашу.

— Значит, он вам больше не нужен, — кивнула я, изучая ее непроницаемое лицо. — Вам было бы удобнее, если бы я убила его тогда в лесу, да?

— Да, — ответила она без колебаний. — И ты была так близко, Чарли. Так близко. Я видела в тот день в тире, на что ты способна, и не могла поверить, когда ты опустила руки. — Уголки ее губ дернулись. — Ты очень меня разочаровала. Я была о тебе лучшего мнения.

— Я не собиралась выносить мозги человеку, который держит на руках ребенка, — резко оборвала я. — Она…

И тут я осеклась, потому что мысли стремительно полетели в другом направлении, как будто их вынесло с дороги в ледяную реку. Я посмотрела в глаза Розалинде, и она уже открыто расплылась в улыбке.

— Умница, — проворковала она. — Наконец-то додумалась. Я уж боялась, что придется говорить прямым текстом.

— Это вы в меня стреляли, — прошептала я.

— Верно. — Ее явно распирало от гордости. — Метров с сорока, если не больше, освещение ни к черту, движущаяся мишень. Блестящий выстрел, даже несмотря на то, что мне приходится говорить это самой.

— Не совсем, — возразила я. — В конце концов, я же не умерла.

Розалинда чуть приуныла.

— Ну это как посмотреть… — Она махнула дулом «беретты». — Ты только взгляни на себя, Чарли, ты развалина. Какой от тебя толк в таком виде? Тебя в британской армии разве не учили старому правилу, что лучше ранить вражеского солдата, чем убить его?

— Учили, — ответила я, вспомнив, как Шон говорил мне то же самое, когда мы уезжали из больницы. Я все еще придерживалась собственной точки зрения. Это правило действует, только если солдат не может драться, Розалинда. Дай мне хоть мизерный шанс, и увидишь, какой от меня толк…

Мэтт в замешательстве убрал руки от заплаканного лица.

— Но они говорили, что Симона в тебя выстрелила, — неуверенно произнес он. Его глаза покраснели. — Именно поэтому полицейские ее убили. Она стреляла в тебя, — с детской настойчивостью повторил он. Скажи, что это не так.

Я сочувственно покачала головой.

— Это сделала Розалинда, — сказала я и взглянула на нее. — Как вам удалось обмануть баллистическую экспертизу? Полицейские сообщили мне, что пули выпущены из пистолета, найденного рядом с Симоной.

— Свой-то она бросила в снег, сразу его никто не увидел, там же врачи «скорой помощи» вокруг тебя прыгали, — пояснила она. — Кстати, ты знаешь, что твое сердце тогда остановилось?

Я покачала головой.

— Нет, мне не говорили. — Я наградила ее циничной ухмылкой. — Выходит, формально вы действительно меня убили.

Она скривилась.

— В общем, в такой суматохе было несложно сунуть пистолет, из которого я стреляла, в руку Симоне. Если бы еще и ты не выжила, все было бы шито-крыто. Но они вызвали вертолет спасательной службы и перевезли тебя в Льюистон, где тебя и подлатали на мою голову.

Я сидела молча и думала о темной фигуре, которую заметила среди деревьев и которая наблюдала за мной, пока я лежала, истекая кровью, в овраге. Думала о докторе с идеальной улыбкой. О Симоне, которая продиралась сквозь чащу с безумными глазами и пистолетом в неловко вытянутых руках, — о том, как это выглядело тогда и как было на самом деле. Вспоминала испуганное лицо Эллы, когда я чуть было не убила ее дедушку. Наверное, подсознательно она угадала мои намерения.

Ты за это наказала Чарли? — спросила Элла, когда мы с Нигли приходили к Розалинде. Я думала, девочка имела в виду пощечину, но она, должно быть, видела, кто стоял у меня за спиной…

И наконец я вспомнила слова Рейнольдса, которые он произнес в этой самой комнате. Интересно, что произойдет, если я прострелю тебе ногу в том же самом месте, что и в прошлый раз…

В тот момент мне было не до анализа его высказываний. Как он мог знать, куда именно попала пуля, если только кто-то не рассказал ему об этом? Кто-то, кто был рядом и все видел.

Снова подняв глаза, я увидела, что Розалинда проверяет, который час. Она встала, одернула на себе одежду. С таким же деловым и строгим видом, как в нашу первую встречу.

— Так, — сказала она. — Время вышло. Пора ехать.

От долгого неподвижного сидения у меня затекли ноги, так что подняться с дивана самостоятельно не получилось. Мэтт взял меня под руку, и впервые я не стала отказываться от помощи. Розалинда брезгливо наблюдала с другого конца комнаты за нашими совместными попытками выпрямиться.

— Чарли справится, а ты открывай дверь, — приказала она, и Мэтт тут же бросил мою руку, повинуясь без колебаний. Он выглядел разбитым. Его мокрые ресницы слиплись, кончик носа покраснел.

Значит, с этой стороны помощи не дождешься.

Пока я, сильно хромая, ковыляла за Мэттом к двери, мозг лихорадочно работал.

Мне срочно требовался какой-то выход. Шансы его найти стремились к минус бесконечности.

Розалинда заставила Мэтта вывезти нас назад по главной улице на трассу 302, ведущую к Интервейлу. Я сидела впереди рядом с ним, Розалинда же расположилась на заднем сиденье, где могла держать нас обоих под прицелом.

Мэтт ужасно водил машину — медленно и неаккуратно, несмотря на автоматическую коробку передач и шикарную амортизацию «ренджровера». Он не чувствовал ни габаритов, ни дороги, и его заносило так, что жуть брала. В конце концов Розалинда прижала глушитель «беретты» к его затылку и рявкнула, чтобы прекращал валять дурака. Мэтт, казалось, готов был разрыдаться.