Александр Шувалов - Ахиллесова спина

– Давай съездим к маме, – предложила жена. – Уже три года собираемся.

– Можно, – согласился он. – На пару недель.

Так мой первый командир оказался в крошечном городке Черниговской области с красивым названием Городня. Там он отоспался, сходил пару раз на рыбалку, как следует потешил душу тещиным самогоном, осмотрелся.

В Городне нашлись люди, которые тоже приглядывались к нему, а потом пришли и поговорили. Костя взял для приличия денек на размышление и дал согласие. Он быстренько открыл транспортную фирму с интересным названием «Глобал Транс—2000», на последние деньги выкупил здание и двор под офис.

Название подсказала супруга. Олесе так захотелось, и он не стал спорить, просто добавил от себя «2000». Именно столько в гривнах стоило оформление компании.

Короче, Костя открыл фирму и принялся гонять через таможенный переход на «Трех сестрах» всякие грузы – белые, серые и прочие, не менее интересные. Это днем. А ночью он таскал откровенную контрабанду. По лесным дорогам, через овраги, настилая поверх них специальные мостки.

«Три сестры» – это памятник на «ничейной земле», в месте стыка территорий трех бывших союзных республик: России, Украины и Белоруссии. Так его прозвали жители трех прилегающих районов, как правило, близкие родственники, кумовья, сваты или просто дружки-приятели.

После крушения великой империи самые толковые из них быстренько сориентировались в новых реалиях. Одни устроились работать на таможню, а другие принялись шустрить возле нее.

К моменту переезда туда Буторина, ситуация на границе полностью устаканилась. Слишком наглые и недостаточно толковые участники внешнеэкономической деятельности отсеялись. Оставшиеся завязали тесное сотрудничество с влиятельными и богатыми людьми.

В общем, туда пришел порядок. Закон же заплутал где-то в дороге, а когда приперся, принялся распускать пальцы веером. Потом он как-то сник и убыл восвояси.

Надо сказать, что руководство дружественных и не очень сопредельных стран неоднократно пыталось взять ситуацию под контроль. Так, таможенный комитет России в начале двадцать первого века проводил на сопредельной с Украиной территории аж три операции: «Феникс», «Парус» и, дай бог памяти, «Заслон».

Целый месяц там работал только один таможенный переход. Все грузы, проходящие через него, подвергались самому тщательному досмотру со взвешиванием и обнюхиванием служебными собаками, кошечками и хомячками.

Результаты операции потрясли воображение знающих людей. Был вскрыт факт попытки провоза целых трех незадекларированных килограммов помидоров.

Злые и лживые языки поговаривали, что сотрудники центральной оперативной таможни, возглавлявшие эту эффективную операцию, вернулись через месяц домой на новых автомобилях нероссийского производства. Не очень, а чрезвычайно дорогих.

Мужик, целый месяц таскавший на собственном «Урале» всякую чернуху через лощину в обход границы, потом заявил, что жизнь удалась, прикупил домик в Испании и переехал туда.

Лично я считаю все это наглой ложью и клеветой. Сам не верю и никому не советую.

Зачем, спрашивается, этаким вот местным умельцам понадобился Костя Буторин? Элементарно. Во-первых, они поняли, что он очень хороший человек. За иного, лишенного чести и совести, ни в коем случае не вышла бы замуж дочь бизнесмена, весьма авторитетного в этих краях, и родная сестра начальника отдела черниговской таможни.

Во-вторых, к тому времени новые люди уже выдавили многих конкретных пацанов с хлебных мест. Вот они и принялись рыскать по стране в поисках источников пропитания. Так что мой первый командир оказался там боле чем кстати.

– Да, жизнь течет нормально, – сказал Костя.

– Заскучал, да? – лениво поинтересовался я и наколол на вилку здоровенный кусок домашней колбасы.

– Не скажи. – Буторин налил еще по сто грамм. – Иногда и весело бывает. Вот на прошлой неделе залетали к нам джигиты из Днепропетровска.

– На фига?

Дурацкий вопрос. Кавказские мужчины появляются на свет с твердым убеждением в том, что все остальные им по жизни должны. Как только они немного подрастают, сразу же начинают требовать свое. Со сложными, прямо геометрическими процентами.

– Сказали, что борцы, – пояснил Костя. – Очень вольного стиля.

– Да что ты говоришь? – ужаснулся я. – И что просили?

– Требовали, – уточнил он. – Как всегда, долю.

– А за долю что бывает?..

– Нет, до этого не дошло. – Друг закурил и перебросил мне пачку. – Забили стрелку, перетерли дело, потом оказали им первую помощь и проводили со всем нашим уважением.

– Даже не поборолись?

– И не побоксировали. – Костя усмехнулся. – Здесь, если что, кулачками не машут, а просто стреляют и закапывают. Места подходящие, хрен кого потом найдешь.

– Круто! – восхитился я. – Как в кино.

– Нормально, – отозвался он. – Скажи лучше, что у тебя стряслось?

Любому другому я, может быть, и соврал бы. Только не Косте. Этот ухарь знает меня как облупленного еще с тех пор, когда и знать-то обо мне было особо нечего.

Поэтому притворяться я не стал и почти честно сознался:

– Есть небольшие проблемы. Мне нужно осторожно, незаметненько заехать в Россию.

– Дожил! – Костя хохотнул. – Уже к себе домой на цыпочках пробираешься. – Деньги нужны?

– С деньгами порядок, а вот паспорт не помешает.

– Какой?

– Российский.

– Не вопрос. – Он аккуратно загасил сигарету. – Сегодня отдохнем, а завтра поутру все и оформим.

– А когда поеду?

– В ночь, – ответил он. – Вместе со мной. – Костя взял стакан и предложил: – Давай по последней, не чокаясь.

– Давай.

Автоколонна, состоящая из внедорожника и двух грузовых фур, выкатилась из леса на грунтовку и двинулась на северо-восток.

– Ну вот, а ты боялся, – весело проговорил Костя. – Тихо и спокойно, не то что через горный перевал за речкой.

– Ну, не скажи, – отозвался издали персонаж, отдаленно напоминающий меня, Михаил Ильич Сидоров, житель подмосковных Луховиц, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, холост, может, даже не судим. – У вас в лесу темно как ночью в шахте. И как ты только в овраг не навернулся?

– Да уж, – согласился Буторин. – Места здесь дикие. Мы сюда джигитов свозили, показали, где будем закапывать.

– И как?

– Сразу успокоились и нехорошо запахли, – пояснил он. – А поначалу такие крутые были. Один вообще все время рычал как лев. Кстати, сильно смахивал на Мусу из третьего отделения, помнишь такого?

Я прекрасно помнил Мусу Гамишева. Уверен, он меня тоже не забыл, по крайней мере, очень настойчиво это обещал.

– Еще встретимся, собака! – заявил этот фрукт и выплюнул передний зуб, вдруг ставший совершенно лишним.