Александр Афанасьев - Жертва особого назначения

– Не нужно. Пусть и дальше курит дурь.

Москвич повернулся и вышел. Павел Константинович посмотрел на меня, хотел что-то сказать. Но ничего не сказал, повернулся и тоже вышел.

– Да пошли вы! – крикнул я им вслед. И упал на диван.

Проснулся я.

Нет, это слово совсем не подходящее. Я не проснулся, я – очнулся. Так будет точнее.

Я очнулся на полу, на котором скорчился, как бродячая собака на люке, пытаясь сохранить хоть немного тепла. На полу было что-то мерзкое, я даже не хотел понимать, что это такое. В голове была какая-то пустота, но пустота совсем не приятная. Это как понимание того, что где-то было что-то, что и должно там быть, и теперь этого нет. Как будто украли что-то важное. Что-то, без чего нельзя обойтись.

Пустота доставляла беспокойство.

Было холодно. И зубы мои стучали, как кастаньеты.

Я не сразу понял, где я нахожусь. Не сразу понял, что со мной. Потом вдруг пришло в голову: Ирак. Междуречье. Я в Ираке.

Почему я здесь? Что я тут делаю?

Я работаю. Это – моя работа.

Так мне что, получается, надо на работу?

Часы были там, где им и положено быть. Я посмотрел на часы – чуть больше семи часов. Отдернул плотную штору – так и есть. Солнце. Такое яркое, что я сощурился, заболели глаза.

Я опоздал.

Я поплелся в ванную и, стоя на коленях, попытался, пардон, проблеваться. Сначала не получалось, но потом из меня хлынул такой зловонный поток, что, право, он был ничем не лучше нечистот.

Блевал я долго. Потом встал, попытался как-то умыться. Ужаснулся тому, что вижу в зеркале. Это – я? Это – на самом деле – я?

О Аллах, в таком виде точно нельзя.

Что произошло?

Сознание постепенно возвращалось. Война. Саммит. Господи, саммит.

Я побрел обратно. Наткнулся на телефон. Симка была приклеена сзади, для удобства. Я не с первого раза вставил ее, набрал номер.

– Слушаю.

– Я. Павел Константинович, я опоздал немного.

– Сейчас.

Были слышны какие-то шумы. Потом послышался звук самолета, и я понял, что шеф в аэропорту. Характерный очень звук.

– Я подъеду.

Голос шефа не обещал ничего хорошего.

– Ты не опоздал. Ты охренел вконец.

– То есть? – не понял я.

– То и есть! – выкрикнул шеф в трубку. – Ты что, не помнишь ни хрена?!

– Вообще-то плохо помню, – признался я.

– Так вспоминай! Чтобы ты знал – со вчерашнего дня от работы ты отстранен.

– Не понял.

– Поймешь! Козел! С ними как с людьми, а они. Все, отбой.

В трубке раздались гудки.

Я никак не мог понять, какого хрена я, в конце концов, натворил. За что меня так? Ну да.

Неужели…

Из плинтуса я высвободил проводок, подключил к коммуникатору. Потыкал на ускоренную перемотку, звездец полный. Если сюда приходили и видели меня в таком виде, то это полный… За это и впрямь вышибут.

Но на экране, а это была система скрытого видеонаблюдения в доме, можно было просмотреть информацию по сотовому, было такое, от чего я перестал дышать. Меня бросило в жар, и я начал стремительно трезветь. Пот тек по спине.

На экране был я. И был Аль-Малик. И он сидел напротив меня, а я – напротив него. И мы курили и разговаривали.

О, Аллах.

То, что мыслилось сном, наркотическим бредом, оказалось ужасающей реальностью.

Аль-Малик был здесь! В моем доме! Он был не в моей голове, не в моем бреду – он был в моем доме!

А потом я бросил телефон и, спотыкаясь и падая, помчался в комнату, в которой было… Был тайник. Ругаясь на двух языках сразу, с трудом отодвинул шкаф совершенно совкового вида, за ним – едва заметная – была дверь. Она вела в тщательно скрытую в стене нишу, в которой было…

Ни хрена там не было!

Снайперская винтовка, та самая, которую изъяли на границе, которую я купил по дешевке и с которой выжил в болотах близ Басры. Та самая, конструкции Лобаева, с баллистическим вычислителем, глушителем, тяжелым стволом, из которой можно попасть в человека с двух километров, – ее не было. Не было ни пистолета, ни автомата, ни пакета документов, ни двух пачек денег, которые я положил сюда на всякий случай. Ничего не было.

И я знал, у кого все это. Аль-Малик был здесь. У Аль-Малика было теперь мое оружие. Документы, по которым он может пройти посты. Очень хорошие документы.

Скорее всего, это было его оружие. Я сам привез его в Багдад.

Бросился в комнату, которую занимала Амани. Ее самой нет, койка аккуратно заправлена – она и не спала почти на ней, она спала со мной. Рванул дверцу шкафа. Все на месте. Почти. Я не мог понять чего, но чего-то не хватало.

Побежал в гараж. Моего внедорожника, того самого, со спецномерами Миннефти Ирака и особым пропуском, – нет! Машины Амани – тоже нет. Ничего нет. Пусто.

Я остановился. В голове у меня было черт знает что… Мысли вились, как стая ворон, постоянно возвращаясь к одному и тому же – кому доверился Вован? Какого черта он поехал в Мансур? К кому он мог повернуться спиной. Как его вообще завели в этот гребаный переулок?

Кому он мог довериться? Если не мне, то, может быть, тому, кого он постоянно видел рядом со мной?

Телефон. Надо позвонить. Надо все это остановить. Аль-Малик. Он пройдет блокпосты. Амани ему в этом поможет. Где телефон?!!

Телефон я нашел в коридоре, вопреки моему обыкновению, сим-карта была в нем. Торопливо, трясущимися руками, я натыкал номер Павла Константиновича.

– Я занят, перезвони, – не здороваясь, сказал он.

– Послушайте! – заорал я. – Аль-Малик был у меня дома! Я его видел! Он пройдет посты, слышите! Остановите мероприятие! Он пройдет посты, у него…

– Я этот понос и слушать не желаю, – сказал Павел Константинович. – Это бред. Аль-Малика нет. Тебе пора в психушке провериться.

– Не кладите трубку!

Гудки.

Твою же мать!

Мне никто не поверит. Особенно если были здесь и видели меня в таком состоянии. Никто не поверит.

Никто?!

Или все-таки поверят?!

О Аллах, телефон. Я должен вспомнить этот гребаный телефон. В нормальном состоянии я его помню без вопросов.

Вспоминай! Вспоминай, или ты и в самом деле ни на что не годишься! И Аль-Малик не убил тебя совершенно правильно – врага, не представляющего больше опасности, нет смысла убивать. Вспоминай, ты.

Так.

Пальцы набрали номер, я ждал ответа, буквально затаив дыхание, – наверное, ответа первой своей девчонки я не ждал с таким чувством. Я не был уверен в том, что все вспомнил правильно, и больше ничего не помнил. Если не этот номер, то на этом, наверное, и все.

– Aiwa? [38]

– Сулейман! – закричал я. – Сулейман, не клади трубку! Это Искандер! Искандер, слышишь?!

– Не надо так кричать, – ответил подполковник, командир антитеррористического подразделения. – Где ты?

– Послушай меня, Сулейман. Послушай ради Аллаха.

– Это открытая линия.

– Мне плевать! Меня подставили. Амани – с ними. Это она должна провести исполнителя через посты, понял?