Сергей Воронин - ЧВШ - Частная Военная Школа. Первый курс

Впрочем, в декабре с математикой было покончено. Мы перешли тренироваться в зону с коридорами из щитов, и нам выдали шлемы. Они были такими же, как и в настоящих Забегах, только без камер. И ещё не было крепления под подбородком, при сильном ударе шлем мог слететь. Виктор Робертович объяснил, что так на самом деле безопаснее. Шлемы были не новыми, снова мы донашивали за старшекурсниками.

Первые дни нам было запрещено бить друг друга, мы только толкались и хватали, за что получалось схватить. Виктор Робертович стоял наверху на мостиках и следил за этим. А затем уже начали тренироваться с полным контактом. С этого дня на занятия стал приходить ещё и Весёлый, который корректировал наши движения и объяснял, как эффективнее действовать. На его собственных занятиях мы тычки и удары в область головы лишь обозначали, а тут всё было разрешено. Правда, шлемы лишали возможности работать с уязвимыми точками, даже горло оказывалось частично защищено, решётка опускалась довольно низко.

Как я уже говорил — о математических раскладах столкновений пришлось забыть. Когда на тебя как танк прёт Чубаков — о каком равенстве вообще может идти речь? Первое время так и было. В тактических схемах остановке таких танков приходилось отводить больше сил. Но затем, благодаря советам Михаила Ивановича, ситуацию удалось подровнять. И Чубакку, например, я уже мог остановить в одиночку, несколько раз получалось. Правда, и он учился не подставляться.

Помню, как он в первый раз вылетел на меня из-за поворота — просто снёс и всё. В следующий раз, когда мы так же встретились один на один, я попытался прижаться к стене и сделать подножку, а он ударил меня прямо в шлем, попав в лоб. Ударил, как учили, основанием ладони, потому он себе ничего не отшиб, а я ещё некоторое время приходил в себя. После этого я понял, что полагаться на шлем особенно не стоит. При следующей нашей встрече я просто бухнулся на колени и сложился, а Чубакка перелетел через меня и рухнул навзничь. Поскольку у меня была задача просто держать коридор, то я сразу заломил ему руку. В следующий раз он уже не бежал на меня так оголтело.

После двух недель таких занятий мы уже ходили все в синяках и ушибах, жалобно охая периодически в самых безобидных ситуациях, иногда просто садясь на стул. Но зато и поумнели. Для себя я понял, что главное — не заводиться. Чтобы гнев от пропущенного удара от какого-нибудь Мишина не мешал мыслить ясно и действовать по ситуации, а не тут же пытаться отомстить. То есть, отыграть свою роль и помочь команде выиграть. Вообще, пинаться и бить кулаком оказалось малоэффективным делом, Весёлый был прав. Но в целом, когда доводилось посмотреть сверху на действия других пятёрок — я поражался тому, насколько мы все ещё неловки по сравнению даже со второкурсниками. И с решительностью были проблемы, и с принятием решения. Особенно, когда принимать его приходилось очень быстро. Да и у меня самого с этим были проблемы.

За неделю до Нового года наши игровые тренировки прекратились, и мы снова стали заниматься на улице. Снова начали тягать канат и выполнять различные тактические задания Виктора Робертовича. Похоже, что нам давали время на восстановление уже перед настоящими выступлениями.

30 декабря пошёл дождь. Он беспощадно смывал всю белую зимнюю сказку, возвращая чёрную угловатость действительности. Меня это неожиданно сильно опечалило. Не то, чтобы я как-то особенно любил сам праздник встречи Нового года. Последний раз — вообще встречал его в том воровском притоне, о котором рассказывал. Та встреча оказалась совсем простой, если можно так выразиться — напился и обблевался. Возможно, даже не от водки, а от того "веселья", которое там происходило. Но были в моей памяти встречи и хорошие, даже трогательные. С мамой помнились какие-то эпизоды и в одном интернате, когда ещё маленьким был, тоже очень неплохо получилось. С ёлкой, хороводом, Дедом Морозом из преподов и Снегурочкой-докторшей. Девчонки наши особенно тогда ждали Новый год и их трепет передавался. Но тогда было белым бело. Санки, горка, снежки, мишура, красные руки. С тех пор мне казалось, что белым бело — это одно из главных условий хорошего праздника. Но тут оно уже явно не выполнилось.

Одно было хорошо — дождь расплавил весь лёд на озере. 31го числа в честь Нового года я, как и Виктор Робертович, сплавал почти до середины.

В этот день был настоящий полноценный выходной и после завтрака я отправился гулять по лесу вместе с Вовкой Дороховым и Грачёвым. Лесную дорогу, по которой сюда когда-то приехали, мы уже знали неплохо, наши субботние кроссы как раз по ней и проходили. А вот по сторонам от неё располагалась неизведанная земля. Территория Школы в лесу была огорожена металлической сеткой, натянутой между бетонными столбиками. Поперёк дороги висела простая железная цепь, цеплявшаяся крюком, во время кроссов мы просто ныряли под неё. От непрошенных гостей защита получалась слабая. Правда, кое-где на заборе и возле въезда висели таблички, предупреждающие, что это частная территория и проход запрещён, и ещё на деревьях было хорошо заметно несколько видеокамер довольно допотопного вида, будто их специально повесили так, чтобы они бросались в глаза. Правда, Игорь Данченко говорил, что тут наверняка есть и другие камеры, гораздо менее заметные, а также датчики движения. Возможно, так и было. Непонятно только кто за всем этим следил и где находились мониторы. В любом случае мы ничего предосудительного не делали, гулять, если нет занятий, нам разрешалось где угодно.

Мы решили пройтись от дороги вдоль забора и посмотреть, где он обрывается, поскольку с другой стороны, со стороны тира, никакого забора видно не было. Территория у Школы получалась довольно большой — от забора не просматривалось никаких зданий, они все скрывались деревьями.

Забор шёл по лесу, а затем постепенно спускался и упирался в заболоченную поросшую ивняком низину. Мы вернулись и пошли в другую сторону. Там картина оказалась похожей. Снова возвращаться не хотелось, и мы полезли по этой низине, пытаясь сделать круг. Странновато всё это выглядело — вечером Новый год, а мы тут чавкаем грязью, продираясь через заросли, непонятно зачем. В итоге перемазались, но прорвались и вышли на луг, с которого уже был виден наш корпус, спортивная площадка и неестественно зелёный холм тира. Выяснилось, что Школа расположена на своеобразном мысе, выпирающем из леса. Открытие было так себе, но мы всё равно оказались довольны тем, что смогли его сделать. За нашими спинами местность снова задиралась вверх и начинался лес. Мы через поле побрели назад.

Обычно молчаливый Серёга Грачёв неожиданно разговорился. Я запомнил, как он тогда практически спорил с ЕП о чудесах и решил спросить об этом. Он нехотя, но всё же рассказал про то, что его родители вместе с младшим братом разбились на машине. Из родных у него оставалась только бабушка, но она была слишком больная, так что жить с ней ему оказалось нельзя. Она иногда навещала его в интернате. Бабушка была очень религиозна, она всё оправдывала, даже смерть близких. А вот у Серёги был серьёзный внутренний конфликт с этим оправданием. Но и сомнения тоже присутствовали. Вовка подключился, и мы вместе пытались определиться. Всё-таки мы все тут по стандартным представлениям были покусанные судьбой, так что имели право быть в претензии. Но только непонятно к кому? В итоге решили поднять эту тему с ЕП. Мы уже сильно в него верили.