Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

— Это всё я вам рассказал? — спросил Китайгородцев.

— Да.

— Я это выдумал? Или это правда?

— А как вы сами думаете?

— Мне почему-то кажется, что это похоже на правду. Слишком много совпадений. Имена людей, с которыми я жил. И продукты всегда закупал Михаил, это правда. Но почему я помню не всё, а выборочно?

— Вас заставили забыть, — сказал Потёмкин.

— Кто?

— Михаил. Это было в ту ночь, когда вы увидели их, всех троих, сидящими за поздним ужином. Наталья Андреевна, Михаил и генерал Лисицын. Вы не хотели, чтобы вас обнаружили. Но, видимо, Михаил что-то заподозрил. Он пришёл в вашу комнату и долго с вами разговаривал. И вы ему сами всё рассказали: и о подозрениях по поводу снотворного, и о том, что вы видели в доме генерала Лисицына.

— Это я тоже вам рассказал?

— Да, этой ночью.

— Почему же я всё рассказал Михаилу, если я ему не доверял, как вы говорите?

— Под гипнозом. Он смог ввести вас в транс. И вы ему всё выложили. Тогда он приказал вам всё забыть: про снотворное, про генерала Лисицына и про то, что Михаил к вам приходил в ту ночь.

— Я Лисицына видел дважды, вы мне так сказали…

— Значит, и сеансов гипноза было два, — произнес Потёмкин. — Как минимум.

Машину должны были подать в двенадцать. В десять пришла мама Нины Портновой, принесла для постояльцев завтрак. И сама Нина тоже пришла.

— Наши говорят про вас, — сказала Нина. — В городе, в смысле. А вы правда усыпляете, или это так, притворство?

Она покраснела и явно чувствовала себя неловко, но любопытство пересиливало.

— Какое же притворство? — пожал плечами Потёмкин. — Ваши люди там на сцене были. У них спросите, они скажут. Или им не верите?

— Верим. А всё равно удивительно.

— А Нинку тоже можете усыпить? — спросила мать.

Девушка зарделась пуще прежнего. Похоже, подступались к главному. Цель визита прояснилась.

— Конечно, — беспечно сказал Потёмкин.

— Прямо сейчас? — обмерла Нина.

— А вы желаете?

— Ага, — ответила, потупившись.

Ей хотелось поучаствовать. Сеанс магии с последующим разоблачением, как писали в старину в афишах. Только никакого разоблачения не будет, потому что магия, похоже, настоящая. То, что Китайгородцеву довелось видеть своими глазами в последнее время, лично его всё больше утверждало в мысли, что ни о каком надувательстве тут речи нет.

— Глупости всё это и ничего не надо! — сердито сказала мать.

— А я хочу! — упрямилась девица.

— Неизвестно, что потом с мозгами будет!

— Просветление будет, — сказал на это Потёмкин, и не понятно было, всерьёз говорит или скрытно насмешничает.

— Мне интересно, — призналась Нина. — Неужто так вот можно?

— Можно, можно, — подбодрил её Потёмкин. — Прямо при вашей матушке всё и проделаем.

— А что проделаете? — осторожничала женщина.

— Гипноз, — не стал вдаваться в подробности Потёмкин.

— Вы бы позавтракали, — всё ещё боролась женщина.

— Мы — после. Всё будет быстро. Не остынет, — парировал Потёмкин. — А что вам любопытно? — обратился он к Нине. — Вы прежде видели гипнотизёров?

— Нет.

— А что вы про них слышали?

— Ну, что могут такое сотворить, что человек всякие странности делает, а сам потом ничего не может вспомнить. Это правда?

— По-разному бывает. Если дана такая установка — вспомнить, он вспомнит обязательно. А можно сделать так, чтобы не вспомнил, тут вы правы. Вы вот здесь присаживайтесь. Вам удобно? Очень хорошо. Вы в детстве были бойкая? В компаниях время проводили или как?

— Дичок, — ответила за дочку мать. — Сама по себе всё время.

— А общение как же? — поинтересовался Потёмкин. — Подружки всякие… Или придумывала себе подружек?

Пристально всмотрелся. Нина смутилась под его взглядом.

— Угадал? — быстро спросил Потёмкин. — Вроде как подружки вокруг, и все хорошие такие, понимающие. Да?

— Да, — застенчиво ответила Нина.

— Это очень хорошо.

— Да что же тут хорошего? — в сердцах сказала мать.

— Люблю с такими работать, — пояснил Потёмкин. — Те, у кого воображаемые друзья вместо настоящих, и кто впечатлительный сверх меры — они легко поддаются гипнозу. Вы глаза закройте, — попросил он Нину. — И слушайте только мой голос. Вам тепло, вы чувствуете тепло, ваши веки наливаются тяжестью…

Он действовал уверенно, не обращая ни малейшего внимания ни на мать Нины, ни на Китайгородцева, и уже через несколько минут девушка погрузилась в транс.

На вопросы Потёмкина она отвечала, но речь её была замедленна и глаза она не открывала, и было что-то необычное в её поведении, что пугало мать. Женщина наблюдала за происходящим с нескрываемым страхом, словно она стала невольным свидетелем какого-то необъяснимого колдовства.

— Здесь была ваша мама, — говорил Потёмкин, обращаясь к девушке. — Но теперь она ушла. Её нет в этой комнате. Её нет. Когда вы проснётесь, вы убедитесь в этом. Вы не будете её видеть. Вы не будете её слышать. Её здесь нет.

Женщина занервничала. Потёмкин положил руку на её плечо.

— Сядьте перед дочерью, — попросил он.

Женщина подчинилась. Они сидела перед дочерью и смотрела на неё со страхом.

— Сейчас мы будем просыпаться, — сказал Потёмкин. — Я сосчитаю до десяти и на цифре «десять» вы пробудитесь. Когда вы проснётесь, вы будете чувствовать себя бодрой и отдохнувшей. Раз! — начал отсчёт Потёмкин. — Два… Три…

Он считал. Женщина вглядывалась в лицо дочери. Нина спала, но дыхание её уже не было таким ровным и глубоким, как минуту назад.

— Четыре… Вы уже слышите, как проехала за окном машина… Пять… Своё тело вы чувствуете, способность ощущать к вам возвращается… Шесть… Семь… Сейчас вы будете просыпаться… Восемь… Уже скоро… Девять… Десять!

И Нина открыла глаза. Перед нею сидела мать, но Нина смотрела будто сквозь неё. А за матерью стоял Потёмкин.

— Вы меня видите? — спросил Потёмкин.

— Да, — ответила девушка.

— Хорошо видите? Ничто вам не мешает?

— Нет, не мешает.

— Кого вы видите в этой комнате? — спросил Потёмкин.

— Вас.

— Ещё кого? Посмотрите по сторонам. Кто здесь есть ещё?

Нина медленно повернула голову в одну сторону, в другую, увидела Китайгородцева.

— Ваш товарищ, — сказала она.

— Очень хорошо, — подбодрил её Потёмкин. — Может, ещё кого-то здесь увидите? Посмотрите внимательно.

— Нет, никого больше я не вижу, — ответила Нина, глядя сквозь мать.

— Хорошо, теперь протяните, пожалуйста, руку, и коснитесь меня, — попросил Потёмкин.

Нина выполнила просьбу, руку вытянула, но перед ней сидела мать, и Нинина рука замерла на полпути, наткнувшись на препятствие. Девушка повторила попытку, и снова не смогла дотронуться до Потёмкина.

— Не получается, — пробормотала она растерянно.