Владимир Гриньков - Я – телохранитель. Забыть убийство

При столь скверных отношениях между братьями её контакты со Стасом были сведены к нулю.

— Значит, о семье Стаса вы могли бы и не знать? — предположил Китайгородцев. — Мало ли, какие изменения в его жизни произошли.

— Наверное, вы правы, — кивнула Нина Петровна.

— И у Стаса могли бы появиться какие-то наследники…

— Какие наследники? — удивилась Нина Петровна.

— Глеб хотел шантажировать Стаса его наследниками. Он когда-нибудь упоминал при вас об этом?

— Нет! — ещё сильнее удивилась женщина.

Похоже, что Китайгородцев рассказывал ей вещи какие-то совсем невообразимые.

— Вы удивлены? — спросил Китайгородцев. — Вы считаете, что Глебу подобное несвойственно? Что он не мог шантажировать Стаса?

— Я думаю, что он способен, — после паузы признала собеседница.

Будто взвесила все «за» и «против», прежде чем ответить.

Добавила:

— Что-то есть в его характере такое. Какая-то гнильца.

Как она к нему беспощадна. Бывших жён не надо бы привлекать к делу в качестве свидетелей. Такого насвидетельствуют, что бывший муж не отмоется потом.

— Значит, мог? — спросил Китайгородцев.

— Мог.

— А как, по-вашему, на это отреагировал бы Стас?

— На шантаж?

— Да, на шантаж.

— Он Глеба не уважает, — задумчиво сказала Нина Петровна. — Так что была бы ссора, я думаю.

— А Стас горяч? Он вспыльчивый?

— Очень! Такие вспышки гнева! Я лично видела.

Кажется, до сих пор пребывала под впечатлением от увиденного, невзирая на давность лет.

— А мог бы Стас убить? — прямо спросил Китайгородцев.

Нина Петровна посмотрела ему в глаза, и он заподозрил, что для неё их разговор — слишком откровенный. Сейчас скажет, что ни за что и никогда. И ещё — как ему такое в голову могло прийти…

Но вместо этого она совершенно неожиданно для Китайгородцева сказала:

— Мне кажется, на убийство способен каждый человек.

Это было равносильно признанию того, что Стас способен на убийство. Китайгородцев не успел ничего сказать в ответ, а женщина, расценив его молчание как несогласие, спросила, глядя в глаза Китайгородцеву с укором:

— Или вы думаете, что вот лично вы не способны никого убить?

Китайгородцев дрогнул, ужаснувшись.

— И вы убьёте, — сказала Нина Петровна с необыкновенным спокойствием. — Если случится в жизни такая необходимость.

Она не ведала, что творила.

Она пророчествовала, не отдавая себе отчёта в том, что говорит.

Убьёте, когда возникнет необходимость.

Шестнадцатого числа она возникнет.

Чёрт побери!

Что происходит?!

— Простите, мне надо идти, у меня урок, — сказала Нина Петровна, обнаружив, что иссяк поток спешащих к школе учеников.

Последние из них, те, кто опаздывал, пробегали мимо, и не каждый в этой гонке здоровался с Ниной Петровной. Не замечали учителя.

— Я вас провожу, — предложил Китайгородцев. — Ещё хотел спросить. Вы знаете в роду Лисицыных такого человека, как Михаил?

— М-да, — протянула неуверенно женщина, явно сомневаясь.

— Он обладает даром гипноза.

— Да! — вспомнила Нина Петровна. — Михаил! Помню! А как же!

Значит, это правда.

— Он действительно гипнотизёр? — спросил Китайгородцев.

— Да.

— Вы его видели когда-нибудь? Или только слышали о нём?

— Видела.

— При вас он проделывал такие штуки? Я имею ввиду гипноз.

— Нет, при мне ни разу. Но мне говорили.

— Кто?

— Все.

— Глеб?

— И Глеб, и Стас, — сказала Нина Петровна. — И Наталья Андреевна.

— И генерал Лисицын?

— Тоже, наверное, — пожала женщина плечами.

— Вы его знали?

— Георгия Александровича? Да. Хороший человек был.

— Он умер?

— Уже давно. Примерно десять лет назад.

— На похоронах вы были?

— Нет.

— А Глеб?

— Глеб был.

Они уже дошли до школьных дверей.

— Сколько у вас сегодня уроков? — спросил Китайгородцев.

— А что?

— Я бы хотел ещё с вами встретиться, поговорить.

— Знаете, вы не обижайтесь, но у меня совсем нет времени.

Она хотела бы никогда больше с Китайгородцевым не встречаться. Ни под каким предлогом.

— Я вас надолго не задержу! — клятвенно заверил Китайгородцев.

— У меня действительно много забот, — Нина Петровна даже заставила себя скупо улыбнуться, будто просила простить её за неуступчивость. — Я одна и все хлопоты на мне. Планы каждый день писать к урокам — это я. Готовить и стирать — тоже я. А у меня больная мама, взрослый сын, я кручусь, как белка в колесе. Тут у нас семейный праздник — это тоже хлопоты. А этой ночью к маме вызывали «скорую»…

Махнула рукой. Вам не понять моих проблем, мол.

Было слышно, как в школе зазвенел звонок.

— Простите! — быстро сказала Нина Петровна.

И скрылась за дверями школы.

Утром дядя Стёпа пробудился, увидел в своём доме незнакомых людей, и нисколько этому обстоятельству не удивился. Возможно, подобное уже не раз в его жизни случалось: накануне застолье зачиналось в одной компании, потом собутыльники менялись, одни уходили, другие приходили, пьянка продолжалась, лиц уже не различишь, а утром смотришь — кто такие? А какая разница? Не любопытно, в общем.

Дядя Стёпа загремел посудой в поисках оставшейся водки. Как часто это и бывало — безрезультатно.

— Где твои гости? — спросил Станислав Георгиевич.

Дядя Стёпа и ухом не повёл.

— Ты глухой? — недобро прищурился Лисицын.

Смурной после вчерашнего хозяин в ответ пробормотал что-то невразумительно-невежливое. Станислав Георгиевич посмотрел на стоявшего ближе к дяде Стёпе охранника тяжёлым взглядом. Понятливый охранник расшифровал тот взгляд без труда. Взял в руку пустую бутылку из-под водки и разбил её о голову дяди Стёпы. Брызнули осколки стекла. Пострадавший охнул и схватился за голову. Меж пальцев заструилась кровь.

— Ты отвечай, когда спрашивают, — посоветовал Лисицын.

Подразумевалось, что в противном случае только хуже будет.

— Гости твои — где? — возвратился к интересующему его вопросу Станислав Георгиевич.

— Какие? — спросил дядя Стёпа, растирая кровь по лицу.

— Вытрите ему рожу! — поморщился Лисицын.

Тот охранник, который разбил дяде Стёпе голову, бросил своей жертве грязное полотенце. Дядя Стёпа вытер, как мог, кровь с лица, потом приложил полотенце к ране.

— Я про гостей, которые у тебя вчера тут были, — сказал Лисицын, отворачиваясь, чтобы не видеть собеседника.

А хозяин действительно выглядел неважно. Кровь по-прежнему струилась по его лицу, он безуспешно пытался от неё избавиться.

— Уехали, — коротко сообщил дядя Стёпа.

— А у тебя они как оказались? Что им за интерес?

— Знакомого искали.

— Кого? Как звать знакомого?

— Глеб.

Взметнулась бровь изумленного Станислава Георгиевича.