Валерий Ковалев - Иловайский капкан

Между тем штурмующие все усиливали напор, а с крыш высотных зданий, находящихся в тылу «Беркута», по людскому морю внизу начали бить снайперы, отстреливая на выбор обороняющихся и атакующих. За прошедшие сутки с обеих сторон погибли не менее тридцати человек, а более сотни были ранены.

В одну из коротких передышек, когда сводный отряд, состоящий из подразделений майоров Шубина и Садовника, отвели назад, в занимаемое спецназом здание, где пострадавшим бойцам наскоро оказали медицинскую помощь, его командир — полковник Сергей Косюк — вышел по рации на связь с министерством.

— По нам с тыла бьют снайперы! — хрипло доложил он, утирая на щеке кровоточащую ссадину. — У меня два «двухсотых» и семь раненых!

— Какие еще снайперы?! — заорали в ответ. — Сзади вас все чисто и под контролем! Ты что-то путаешь!

— Это вы путаете! — прорычал Костюк. — Можете приехать и убедиться!

— Не забывайся, полковник! — возник в рации напряженный голос курирующего замминистра. — По снайперам я дам команду проверить! А пока ни шагу назад. К вам скоро прибудет подкрепление!

— Прошу добро на применение оружия в отношении боевиков «Правого сектора»! — выслушав сентенцию начальника, заиграл желваками Костюк. — Они в первых рядах восставших и безнаказанно увечат личный состав, делая наших бойцов калеками.

— Запрещаю! — взвился до визга генерал. — Никакой стрельбы! Это приказ Самого! Ты меня понял?!

— Понял, — ответил Костюк, выключая связь. И скрипнул зубами: — «Мудила».

— А что за подкрепление? — поинтересовался стоявший рядом, нервно сосущий сигарету Шубин. — Наши вроде все здесь, — кивнул в сторону вновь начавшегося шума.

— Пришлют каких-нибудь пацанов из внутренних войск, — хмуро бросил командир. И протянул к майору руку. — Дай зобнуть*.

Замминистра не обманул. Спустя полчаса у здания остановились два с тонированными стеклами «Богдана»* и передвижной водомет, а старший, толстый подполковник, доложил о прибытии.

— Контрактники? — спросил Костюк, глядя на строящуюся у автобусов со щитами в руках и бронежилетах роту.

— Только командиры взводов и отделений, — испуганно озираясь, сглотнул толстяк. — Остальные последнего призыва.

— Вы бы еще младенцев привезли, твою мать! — выругался Костюк. — Садовник, Шубин, принимайте пополнение и вперед! Смените бойцов Абисова.

Всю ночь атаки майдановцев на спецназ не прекращались (тот горел, умывался кровью, но стоял), а к утру, потеснив «Беркут», боевики «Правого сектора» захватили автобусы с водометом внутренних войск, тут же превратив машины в пылающие факелы. Статистика утра была еще печальнее. Число убитых при столкновениях на майдане выросло до сотни, из них в бюро судмедэкспертизы доставили шестьдесят семь тел гражданских, многие из которых были подстрелены с высоток неизвестными снайперами. К этому времени ряды киевского «Беркута» значительно поредели. Несколько бойцов были убиты прицельными выстрелами в спины, еще десяток получили множественные переломы и увечья, а оставшиеся напоминали видом гладиаторов, сражающихся кому-то на потеху. Их щиты опускались все ниже, руки с дубинками затекли от ударов, защитная «черепаха» едва держалась.

В один из таких моментов к бойцам-правосекам прибыло свежее подкрепление.

Прямо перед Шубиным, вращая над головой гудящей цепью с шипованным шаром на конце, из рядов атакующих выскочил здоровенный малый и с криком «москалив на ножи!» обрушил его на голову стоящего плечо в плечо с майором сержанта Мити Васнецова. Не выдержав удара, шлем спецназовца треснул, а Митя, ойкнув, повалился назад, забрызгав товарищей мозгами с кровью.

— Ах ты ж, гад! — взвыл от отчаяния майор и, сделав стремительный выпад, перебил нападавшему горло дубинкой.

— Сотныка, сотныка Олеся вбылы!!! — отхлынула в этом месте толпа назад, а потом Шубина что-то ударило в плечо, и вверху закружилось небо. С летящими вниз черными хлопьями и хвостами дыма.

Очнулся он в просторной с белым потолком и запахом лекарств комнате. В ней, хрипя и стеная, на кроватях лежал еще десяток раненых.

— Где я? — спросил у подошедшей женщины в белом халате.

— На Оболони, в больнице, — нагнувшись, женщина поднесла к губам майора поилку. — Вот, глотните и молчите. Вам нельзя разговаривать.

— А мои ребята где? — утолив жар в груди, прошептал Шубин спекшимися губами.

— Я не знаю.

Застонав и сделав над собой усилие, он попытался поднять голову и снова уплыл во тьму, вязкую и с кошмарами, а когда очнулся, увидел сидящего рядом с костылем под мышкой Валеру Шалимова в больничном халате.

— Ты? — горячечно блеснул глазами.

— Я, — с кряхтеньем уселся тот на пластиковый стул у кровати. — Ну вы нас и напугали. Были без сознания почти неделю.

— Вас — это кого? — спросил Шубин.

— Оксану Андреевну и меня. Она ушла час назад, всю ночь сидела рядом.

— Как у нее дела? — забеспокоился майор. — Как дети?

— Все нормально.

— А как обстановка там? — скосил Шубин глаза на ближайшее окно. — Чем все закончилось?

— Полный абзац. Янукович сбежал, тварь. С начальником СБУ и генеральным прокурором. Власть теперь у майданутых.

— А как «Беркут»?

— Костюк всех увез на базу. Живых и мертвых.

— Наши все целы?

— Все, кроме Васнецова. Светлая ему память.

Оба надолго замолчали.

— Так кто теперь во главе страны? — спросил чуть позже Шубин.

— Председатель Верховной рады Турчинов, премьер-министром стал Яценюк, а во главе МВД Аваков.

— Гомосек, кролик и баптист, — гадливо скривился майор. — Бедная Украина. И кто же их назначил?

— Майдан, — пожал плечами Шалимов.

В палате появился старенький врач, чем-то похожий на Айболита, в сопровождении медсестры.

— Так, больной, в койку, — легонько похлопал по плечу Шалимова. — Ну, как вы, голубчик? — Уселся на его место.

— Ничего, терпимо, — тихо произнес Шубин. — У меня, насколько понял, огнестрел?

— Огнестрел, — кивнул седой головой доктор. — С повреждением правой лопатки. Могло быть хуже, если б не бронежилет. А это вам на память, — держите. — И вложил в руку Шубина пулю.

— От натовской снайперской винтовки «Гепард М-4», — внимательно осмотрел ее майор. — У нас таких нету.

— Вам виднее, — блеснул стеклами очков врач. — А сейчас вас погрузят на каталку, и я осмотрю рану. Анна Львовна, — обернулся к медсестре, — распорядитесь.

— И долго мне тут лежать?

— Если все пойдет хорошо, недели две-три, может, чуть больше, — с этими словами Айболит встал и продолжил обход.

После осмотра, перевязки и уколов, ближе к обеду, в палате появилась Оксана, в накинутом на плечи халате и с объемистым пакетом.

— Здравствуй, Саша, — присела на стул, сдерживая слезы.