Никита Суровцев - Махно. Полковая казна

Разговор начал я.

– Зифар, у Гены к тебе есть ряд вопросов, – сказал я, глядя в сторону Зифара, – Гена, озвучь то, о чем ты вчера мне говорил, – продолжил я, уже обращаясь к боксеру.

Гена, немного стушевавшись, начал что-то мямлить о равных долях в бизнесе, о том, что нужно отчитываться за свои поступки и прочую «лабуду».

Зифар даже не стал дослушивать его до конца.

– Ты что, мусор, думаешь, что я с тобой буду на равных «базарить»? Ты, мусор, и твой номер шестнадцатый, – прямо глядя в глаза боксеру, спокойно проговорил татарин.

Воцарилось молчание, которое длилось не более пяти секунд. Затем, одновременно вскочили Зифар, Гена и Сашка. Гена попытался нанести Зифару прямой удар в челюсть, но Зифарка, чуть отклонил голову вправо, и удар провалился. В этот же миг, Зифар выхватил из рукава «притыку» и попытался нанести удар ножом в живот боксеру. В этот момент, «Цыганок» встал между Зифаром и Геной, левой рукой, он отбил выпад татарина, и рука с финкой, не попала в цель.

Тут уже все были на ногах, казалось крупной заварухи не избежать. Молодняк ощетинился, достаточно было одного движения или возгласа, и начнется бойня. Но все тот же «Цыганок», не повышая голос, спокойно сказал,

– Ша, братва, хотите помять друг другу ребра, идите на свежий воздух, там есть, где разгуляться, а здесь «кипежа» не будет, – обратился он к молодежи, – А вы, пацаны, присядьте. Давайте спокойно перетрем эту тему, без лишних телодвижений. Мы и так многих потеряли, – закончил он.

Зифарка обосновал свои высказывания тем, что Гена лет пять тому назад, был потерпевшим в драке, и по этому эпизоду зачинщики драки получили, по приговору суда, срок. На это Сашка сказал, что мы не на воровской сходке, что бы разбирать такие ситуации.

На претензии Гены, Зифар пояснил, что доля Гены оговорена заранее, и ни чем не ущемлена, а если он хочет иметь больше, то пусть, со своими бойцами, разрабатывают новых клиентов. Тут татарин был абсолютно прав. На этом и закончили «официальную часть». Все выпили на «мировую» и вскорости, Гена с Лешей и молодняком уехали.

– Миру с боксерами не будет, надо разбегаться «краями», – сказал Зифар. Никто не возразил, потому, что это было очевидно. Решение вопроса, отложили на ближайшее будущее. Еще не много посидев, все разъехались, а я отправился к Махно.

Взяв с собой, заранее испеченный моими кондитерами торт, я отправился к Махно.

Владимир Леонтьевич и Агата Николаевна, радушно встретили меня. Агата Николаевна стала накрывать на стол, а мы с Махно, уединились в другой комнате.

Я подробно рассказал о своих приключениях, не забыв упомянуть и о том, что нам на «хвост» чуть не сели компетентные органы.

– Все, я думаю, обошлось, однако, в ближайшее время, путь в Донецк, нам с моими друзьями, заказан, – закончил я повествование моих похождений, – Тем не менее, по оптимистичным подсчетам, от реализации золота, из схрона Вашего отца, мы сможем получить примерно пять миллионов долларов США. За вычетом всех понесенных расходов, Ваша и Елены доля, составят примерно по полтора миллиона, все тех же долларов, – улыбаясь, подвел я итог.

Махно надолго задумался. Потом, как бы очнувшись, сказал,

– Никита, как я уже говорил ранее, мы с Агашей, уже не молодые люди, и поверь, мы привыкли довольствоваться тем, что у нас имеется. Поэтому те деньги, что ты получишь от реализации золота, мы бы с женой хотели оставить тебе. Не возражай, это обдуманное решение, – твердо сказал он, – Но то, что причитается Елене, пожалуйста, передай ей. По крайней мере, съезди к ней в Казахстан, и расскажи все, как есть, – подытожил художник.

Мы перешли в гостиную, где Агата, уже накрыла на стол, и электрический самовар, поблескивая мельхиором, испускал парок. Заварочный чайник источал неповторимый аромат цейлонского чая «со слоном», а торт «Горный хрусталь», был чудесным украшением стола. Мы с удовольствием попивали, обжигающий и неповторимо ароматный чай, не забывая, периодически, лакомится вкуснейшим тортом.

Супружеская чета Махно, рассказывала о своих будничных радостях и бытовых проблемах. Агата, посетовала, что Владимир Леонтьевич не бережёт себя, и никак не хочет бросить курить. Не ходит на прогулки, которые ему порекомендовал врач. На что Махно посетовал, что ходить то и не куда, да и экология в Перми, оставляет желать лучшего. Вспомнили и о тетке Махно, Елизавете, которой семьдесят пятый год, но она отказывается приехать в Пермь, что бы совместно жить. Агата, почему-то, вспомнила о том, что давно не была на море, где она так любила понежиться на теплом песочке.

И тут, мне пришла в голову, шальная мысль, и я ее незамедлительно озвучил,

– А не хотите перебраться в теплые края. Например, в Крым, или в Краснодарский край?, – огорошил я их неожиданным вопросом, – Может и Елизавета Карповна, изъявит желание, на старости лет, погреться на солнышке, возле моря.

Никто не ожидал такого поворота в разговоре, даже я сам. По этой причине за столом воцарилось неловкое молчание, которое немного затянулось. Я понял, что к данному предложению ни кто не готов, и что бы не продолжать ту неловкость, которая возникла, поспешил откланяться.

От Махно я поехал к Марине, на Пушкинскую. Она безумно обрадовалась моему приходу, к тому же это было для нее сюрпризом, поскольку я появился без предупреждения, но с огромным букетом пионов и бутылкой шампанского «Белый свет». Целый вечер она не отходила от меня, постоянно улыбаясь и нежно прижимаясь ко мне. Я не мог не заметить такое поведение, и не выдержав, спросил,

– У тебя такой вид, будто ты получила гран-при на Каннском кинофестивале? -.

– Круче, – лучезарно улыбнулась она, – Я беременна – .

Наверное, у меня был вид счастливого идиота, поскольку я лишился дара речи, и мог только широко улыбаться и моргать глазами. Когда, все же, речь ко мне вернулась, я смог вымолвить, только одно.

– Я счастлив! -.

Маринка кинулась мне на шею, и мы безостановочно целовали друг друга, кружась по комнате. Волны счастья, периодически накатывали на нас, как прилив в океане, и подолгу держали нас на гребне волны. Только глубоко за полночь, когда сил уже не было, мы прекратили это безумное плаванье по волнам счастья.

Пригубив шампанского, я рассказал Марине о том, что предложил Махно перебраться на юга. Марина чуть не подскочила на кровати от услышанного.

– Ты не поверишь, но я неоднократно думала о том, что бы сменить этот серо-грязно-промозглый климат, на более солнечный и теплый. Пределом моих мечтаний был небольшой домик на берегу моря, – мечтательно выговорила она.

– Значит, так тому и быть, – твердо сказал я.

На следующее утро, едва я зашел в свой кабинет, как раздался телефонный звонок. На том конце провода был Саша Крысенко, КГБист, с которым мы ездили в Финляндию.