Ульяна Подавалова-Петухова - Любовь и проклятие камня

Рабыня не смотрела вслед своему господину. Как только пришла в себя, она решила: ее ничто не волнует, ей безразлично, как живут хозяева в этом доме. Пока дело не касается ее самой и детей, она будет смиренно принимать все то, что приготовила судьба. Женитьба молодого господина едва ли коснется ее. В разговоре отца и сына была куда более интересная фраза: политик решил женить сына из-за нее! Наложница? Она откусит себе язык прежде, чем разделит ложе с человеком, погубившим ее семью.

Кипя от негодования и злясь на отца, Соджун устроил своим подчиненным адскую тренировку. С него в сорок ручьев катился пот, а он без устали поднимал и опускал то копье, то клинок, то, вертясь волчком в центре, рубился сразу с десятью противниками. Стражники, стискивая от досады зубы и сжимая мечи в ладонях, молча отражали удары начальника. Кто-то смелый предположил, что у капитана что-то случилось, Соджун огрызнулся и рубанул учебным мечом так, что дерево, не выдержав, треснуло. Син Мён остановился на крыльце и, внимательно глядя на своего помощника, орудовавшего двумя клинками сразу, что-то шепнул одному из стражников, стоящему в карауле. Тот кивнул в ответ.

В полдень Соджун предстал перед начальником магистрата. Син Мёна он уважал, но особой дружбы ни с кем из магистрата Ханяна не водил.

– Капитан, вам предстоит в скором времени сопровождать меня, – сказал глава магистрата и посмотрел на подчиненного. Тот стоял, будто воды в рот набрав. – В провинции вспыхнуло восстание. Нам нужно его подавить.

– Магистрату Ханяна подавить восстание? – переспросил Соджун.

– Это особое поручение его величества, – кивнул Син Мён.

«Его величества!? Считай, принца Суяна», – мелькнуло в голове капитана.

– Выезжаем через три дня. Уладьте все свои дела, – продолжал Син Мён, – я очень надеюсь на вас, капитан Ким.

Тот поклонился и вышел.

Соджун не мог не поехать. Он не мог отменить поездку. У него на это не было веских причин. Вообще никаких. Вернее, была. Но он не мог ее озвучить. Он не мог сказать, что боится оставлять госпожу Елень со своим отцом. Для того она, как мозоль, как бельмо, как заноза. Старик, наверняка, уже придумал, как избавиться от жены изменника. Что-нибудь изощренное, и это было пострашней пока еще призрачной свадьбы Соджун не думал ни о предстоящем торжестве, ни о невесте, с которой ему предстоит познакомиться. Нужно было как-то обезопасить любимую женщину. Он закрывал глаза и видел ее вновь висящей посреди конюшни.

«Нужно что-то придумать», – решил капитан и поспешил вновь к подчиненным.

– Ты сегодня позже обычного, – проворчал старый политик, встречая сына во дворе усадьбы.

Соджун поклонился. Он устал. Устал так, что едва стоял на ногах. Но это физическое утомление не шло ни в какое сравнения с муками души. Вот уедет он, и отец… Соджун посмотрел на него и вздохнул. Когда-то старик был силен и статен. Годы согнули его, ноги утратили силу и скорость. Рука, держащая ложку, порой дрожала. Одно осталось в той же силе и не утратило, а даже прибавило страсти – ум: изощренный, коварный, расчетливый. Отец уже все продумал. Он уже решил судьбу сына. Женитьба на дочери сановника принесет ему такую выгоду, о которой капитан даже не подозревает. Впрочем, как и невеста. Они оба были разменной монетой жадных родителей. Ей-то какая радость связывать свою жизнь с вдовцом вдвое старше себя? Да и дети ее никогда не будут наследниками рода, пусть их хоть дюжина будет. Все перейдет Чжонку, потому что тот первенец. Интересно, как на женитьбу отреагирует тесть? Или два старика это сообща придумали?

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Соджун.

Политик улыбнулся и пошел в свою комнату, сын – следом.

Когда рабы, принеся столы с едой, ушли, оставив отца с сыном наедине, Соджун встал перед отцом на колени и поклонился в пол.

Он не видел, но знал – понимал, чувствовал – сейчас его отец ликует. Он рад такому поведению отпрыска. Он наслаждается унижением собственного сына, желавшего одного – защитить любимую. Сейчас старик был даже рад, что у него есть такая отличная ниточка, за которую он, чтобы добиться желаемого, так умело дергал. Все, что он не попросит сейчас у лучшего мечника Чосона, тот исполнит, лишь бы… И этих «лишь бы» может быть сколько угодно.

Старик посмотрел на макушку сына, улыбнулся уголком рта и тут же принял строгое выражение.

– Не смей так кланяться другим! – проворчал он, но Соджун услышал в этом не заботу, а лишь удовольствие старого интригана. Мужчина, сжав кулаки, скрипнул с досады зубами.

Он выпрямился и посмотрел родителю в глаза.

– Я согласен жениться на той девушке, – сказал сын и замолчал.

Старик выждал немного, но продолжения так и не последовало.

– Видимо, ты чего-то хочешь взамен, – пробормотал он, разливая вино по чашкам.

Соджун вновь поклонился.

«Какой послушный», – хмыкнул довольно про себя политик.

– Через три дня я уеду вместе с начальником магистрата Син Мёном на подавление восстания в провинции Чолла, когда вернусь, не знаю, – начал Соджун, взвешивая каждое слово, – поэтому свадьбу придется отложить.

Старик отпил глоток из своей чашки и кивнул.

– Но я договорился о встрече на завтра, – напомнил он.

– Я познакомлюсь с невестой по возвращении. Если я не вернусь, то для нее лучше будет, если брачный договор не состоится. Так она сможет еще принять предложение о браке.

– В твоих словах есть смысл, – хмыкнул отец.

Соджун выдохнул про себя.

– Я женюсь, как только условимся о свадьбе, но…, – капитан запнулся и не сводил глаз с родителя. Тот молчал и никак не помогал ему. – Но я прошу вас принять Елень и детей.

Старик поставил чашку и выпрямился.

– В качестве кого? Твоей наложницей она не…

– В качестве рабов. Не продавайте их, не ссылайте. Они могут работать, но только чтоб…

– Слишком много условий! – перебил старик. – Они моя собственность!

– Они моя собственность! – припечатал Соджун, удивляясь и пугаясь собственной наглости.

Отец вытаращил на него глаза, уже открыл, было, рот, чтоб прикрикнуть, но сын не позволил.

– Вы забыли? Это моя награда от его высочества принца Суяна. Награда за ту ночь. Или вы хотите ее оспорить?

Старик захлопнул рот и отвернулся. Сказать что-то в противовес он не мог. Принц Суян при нем подарил этих четверых Соджуну. Претендовать на подарок от венценосной особы было бесчестно. Тем более, когда это – награда твоего сына.

– Отец, – позвал Соджун.

Тот перевел взгляд на него. Соджун пытался прочесть мысли старика, бороздившие морщинистое чело, но он никогда не мог понять своего отца. Старик с досады покачивался над столиком. Капитан молчал, сгорая от нетерпения.