Чингиз Абдуллаев - Третий вариант

Откуда мне было знать, что даже президент не доверяет своему начальнику личной охраны. Видимо, он следил за этим подлецом. Рядом резко затормозила «Вольво» и раздалась длинная автоматная очередь. Я успеваю увидеть в салоне машины двоих и чувствую, как оседает Надя. Все восемь пуль, предназначенных мне, приняло ее тело. Надя упала. Пронзительно закричала девочка, пытаясь выбраться из машины.

В эти мгновения я пережил самую большую драму в своей жизни. Нет, не из-за смерти Нади. Ее смерть — это моя личная трагедия, и она всегда будет со мной. Она умерла сразу, не мучаясь, с какой-то радостной улыбкой на лице, словно не осознавая, что умирает. Дело в другом. В этот момент я увидел отъезжающий автомобиль и понял: если добегу до своей машины, то успею догнать убийц. Догнать и покарать. Но тогда Саша, уже выбравшаяся из машины, вырвется из моих рук и, подбежав, увидит свою убитую мать. Я стою, выбирая единственно верное решение, всего секунду, может, две, не больше. Но мне кажется, стою вечность. Я не могу допустить, чтобы девочка увидела тело матери. Всю жизнь эта картина будет стоять у нее перед глазами. Я накажу убийцу, но потеряю девочку. Поэтому, крепко обхватив Сашеньку, прижав ее к себе, я шепчу какие-то слова. Больше, наверное, для себя, чем для нее. Я шепчу их и держу ее изо всех сил. Чтобы она не смотрела в сторону, где лежит ее мать. Нужно уезжать, а я не могу даже поцеловать Надю на прощанье. Вокруг уже собираются люди. Вы ведь меня понимаете, правда?

Я сажаю девочку в машину и сразу отъезжаю от дома. Надя остается лежать на земле.

Теперь мне нужно срочно прорваться в Сан-Себастьян. Хорошо еще, что на франко-испанской границе нет пограничников и таможенной стражи. Отсюда до Сан-Себастьяна не больше трех часов езды.

Утром следующего дня…

В общем-то, я прав. Эта гнида Рашид Касимов, которого я искал по всему миру, прятался не в Лабуэре. Здесь была обычная подставка. Ложный след, чтобы обмануть и запутать всех. На самом деле он жил в Сан-Себастьяне, купив там себе шикарную виллу. Не буду говорить, как я к нему ехал. В машине стонала его женщина и плакала Саша. Рассказывать подробнее как-то не хочется, ничего в этой истории особенного нет.

Добравшись до Сан-Себастьяна, я оставил обеих пассажирок в машине и позвонил ему по сотовому телефону.

— У меня твоя женщина с ребенком, — говорю в трубку. — Буду у тебя через пятнадцать минут. Никуда не отлучайся.

Ровно через пятнадцать минут я вхожу к нему на виллу, кладу чемодан на стол и говорю:

— Пока я искал тебя, Рашид Касимов, убили мою жену. Убили на глазах у моей дочери. Мне нужно десять миллионов долларов. Наличными. Немедленно. Иначе там узнают, где ты находишься. И тебе придется умирать второй раз. По-настоящему. Внизу, в машине, сидит твоя женщина. Я только что спас ее от пытки. Второй раз спасать вас не буду. У тебя есть одна минута, чтобы все решить.

Кажется, он понял. Вернее, попытался понять. Вы, наверное, думаете, что за его бабу с ребенком в животе я мог получить гораздо больше денег? Но я не хотел торговаться. Противно было после смерти Нади торговаться, имея такой козырь, как беременная женщина. Как-то не по-мужски, непорядочно.

Посмотрев на меня, он тоже не стал спорить и сразу же вышел из комнаты. Наверное, в этот момент у меня было не особенно приятное лицо.

К вечеру я получил ровно десять миллионов долларов. Только не говорите, что это очень много. И что он мог не заплатить. На самом деле это так мало за простое человеческое счастье. Оно стоит гораздо дороже. А он просто испугался. Понимал, что остановить меня уже невозможно. И дело даже не в том, что я мог оставить у себя его женщину. Не мог я этого. А вот пристрелить его я мог. Очень даже мог. И он это отлично понимал.

Теперь я живу в небольшом американском городке. Название вам все равно ничего не скажет. Замечу лишь, что он находится на севере, в одном из тех штатов, где мало негров, латинос и всех остальных, которых я все-таки не очень люблю. Нет, я не расист. Просто большинство чернокожих, с которыми я встречался в Америке, почему-то были либо бездельники, либо попрошайки. А мне это всегда неприятно.

У меня солидный счет в банке, вернее, в трех местных банках. И теперь я могу скупить в этом городке все, что захочу. Я, наверное, даже местная знаменитость, человек, о котором никто ничего не знает. А мне и не нужно, чтобы обо мне знали. До более или менее крупного города отсюда не меньше двухсот километров, и я хочу жить относительно спокойно.

У меня неплохой дом, о котором я мог только мечтать в бывшем Союзе. Два этажа с большим подвалом, где я оборудовал тир и винный погреб. У меня целых три машины. Но не потому, что я такой богатый, а просто у большинства местных жителей по две-три машины. Конечно, джип, причем достаточно старый, чтобы не выделяться. И два средних американских автомобиля с очень мощными моторами, которые мне делали по заказу в Детройте. В этой стране, если не хочешь выделяться, нужно иметь очень большие деньги. И тогда ты можешь себе это позволить.

У меня даже есть небольшой пятиместный самолет, на котором я уже научился летать. Дело, оказывается, не такое сложное, как я думал. У меня есть все, что может пожелать человек и что можно достать за деньги. Мы живем здесь уже три года и дважды в год выезжаем в другие города, чтобы посмотреть мир. Я уже подал заявление, и мне обещали предоставить грин-карту на вполне официальных основаниях. Ведь я въехал сюда всего на три года, по их специальной визе, использовав те самые паспорта, которые были в чемоданчике моего главного заказчика.

Я сказал «мы» и не ошибся. Мы — это целая семья. Я, моя дочка Александра и наши собачки. Их три, и они полноправные члены нашей семьи. Моей дочери уже одиннадцать лет. Говорят, скоро наступит переходный возраст, и мне придется многое ей объяснять. И за папу, и за маму. Но я почему-то думаю, что это не так страшно. Мы с Сашей всегда находим общий язык. Найдем и теперь. По-английски она уже говорит так здорово, что я начинаю бояться за ее русский, в котором начинает появляться акцент.

Я знаю, что с женщинами мне не везет. Наверное, есть какой-то злой демон, который отгоняет от меня женщин. Или убивает их. А если и посылает, то такую стерву, как моя бывшая жена. Если бы я мог с ней помириться, то давно выписал бы ее сюда. И жили бы мы еще большей семьей. Я, моя дочка, мой сын и моя жена. Но как только я вспоминаю ее перекошенное истериками лицо, меня начинает колотить, и я отгоняю всякие опасные мысли. Моему сыну уже шестнадцать, скоро он заканчивает школу. Пусть только получит паспорт, я сразу пошлю ему приглашение. Конечно, приглашение будет не от меня, и, вообще, он поедет в туристическую поездку. А уж незаметно встретить его и укрыть от всех остальных я сумею.