Чингиз Абдуллаев - Третий вариант

Если демон действительно существует, то он какой-то непонятный. Как будто бывший ангел. В нем чувствуется какая-то двойственность. Если он хотел бы полностью оградить меня от женщин, то не стал бы знакомить ни с Ириной, ни с Надей. Весь мой опыт близкого общения с женщинами мог ограничиться только собственной женой. Но он разрешил мне встретить Ирину и Надю. Каждая погибла по-своему. Но каждая осталась рядом со мной. У меня в комнате, на втором этаже моего дома, рядом с кроватью стоят два кресла. Они всегда пустые. Как будто в них сидят Ирина и Надежда. Сидят и каждый вечер разговаривают со мной.

Вот и вся моя история. Миллионером я стал настоящим, и конец должен быть счастливым. Но мне почему-то невесело. Я скучаю по своему сыну. И вижу во сне мой любимый Ленинград. Пусть именуют его Санкт-Петербургом. Для меня он все равно Ленинград. Не потому, что носит имя человека, из-за которого до сих пор спорят миллионы людей. Просто я любил свой Ленинград. И это живет во мне, как память о моих женщинах, о моей молодости.

В последнее время я стал почти верующим человеком, иногда даже хожу в церковь. Может, бог действительно есть, и тогда мне не увидеться на том свете ни с кем из тех, кого я любил на этом. Мне прямая дорога в ад. Хотя невинных душ за мной не числится, смертоубийство все равно самый тяжкий грех. А у меня вдобавок к этому еще и грех гордыни. Я ведь сам решал и приговаривал для себя моих «клиентов». В общем, при любом исходе все мои радости могут быть только в этой жизни. В другой — меня не ждет ничего хорошего. Недавно получил сообщение, что в моем городе Собчак проиграл выборы. Я его никогда не любил. А теперь думаю — зря. Может, нам всем и нужен такой Собчак? Что-то в нем было от гоголевских персонажей. Даже фамилия какая-то странная. Немного смешная.

Как глупо пролетели все эти годы. Мог ли я думать, что распадется такая страна, как Советский Союз, не будет такой монументальной и, казалось, несокрушимой партии, как КПСС, не будет многого, к чему мы привыкли и что казалось таким вечным и несокрушимым? Мог ли я, корчась от боли, когда кисть моей левой руки лежала рядом со мной, думать о том, что спустя много лет, уже в Америке, мне сделают операцию и моя новая силиконовая рука будет ничуть не хуже бывшей настоящей? Мог ли я, вернувшийся с войны инвалид, оставшийся без семьи и без денег, думать о том, что в один прекрасный день стану миллионером и буду жить в Америке?

Так, значит, я очень счастлив? Нет, все равно нет. Как-то не получается счастья. Что-то не выходит. Дело ведь не в деньгах и не в моем большом доме. За столько лет я хорошо понял одну вещь: счастье не может быть внешним фактором. Оно всегда внутри нас. Счастье — это умиротворенная, безмятежная душа. А по мне счастье — это увидеть своего сына, построить с ним домик где-нибудь на берегу реки, выйти утром с удочкой. И чтобы нас провожала Сашенька. И рядом с ней стояли бы Ирина с Надеждой. Или одна из них. Может, тогда мне не нужны были бы и все эти деньги? Хотя не знаю, не знаю.

Сына я, конечно, рано или поздно вытащу. А про свою непутевую жизнь я думаю, что еще не все потеряно. Может, демон сжалится и пошлет мне еще одну женщину. И я буду беречь ее изо всех сил. Или умру вместе с ней, чтобы больше не оставаться одному. Никогда.

Зарплата президента Франции — около семи тысяч долларов в месяц. (Прим. автора.)

В детективных романах часто встречаются ситуации, при которых герои пересекают границы и путешествуют по разным странам. Однако это находится в вопиющем противоречии с реальным положением дел. Зарубежные визы во многие страны нужно получать минимум за несколько дней до выезда, и невозможно оформить все документы за час до вылета. Даже после введения Шенгенских соглашений одна виза выдается лишь на некоторые страны Западной Европы, куда не входят такие страны, как Англия, Италия, Швейцария и т. п. В Венгрию, куда направлялся Кондаков со служебным паспортом, виза была не нужна. (Прим. автора.)

В Польшу специальной визы при наличии дипломатического либо служебного паспорта не требуется. (Прим. автора.)