Ричард Сэпир - Китайская головоломка [другой перевод]

— Ну же, товарищ. Ты сделал слишком много для революции, чтобы остаться в стороне в момент нашего торжества, — и знаком он приказал старику задержаться.

Остальные, оживлённо переговариваясь, начали выходить из комнаты через узкую стальную дверь. Они снова превратились в сплочённую боевую единицу.

Генерал Лиу подошёл к двери, закрыл её и пригласил старика сесть на кровать. Сам же он примостился на единственный стул и сказал:

— Эта деревушка Синанджу… Я тоже слышал легенду, но я не верю в неё.

Старик кивнул головой. Его глаза были стары и напоминали выцветшую глину, лицо было обтянуто высохшей кожей.

— Но мне пришлось столкнуться с другими явлениями, в которые трудно поверить, — продолжал Лиу. — Допустим, что эта легенда не вымысел, что этот Шива, Разрушитель, действительно существует. Говорится ли в легенде о каком-нибудь его уязвимом месте?

— Да, — ответил старик. — На него действует луна справедливости.

Лиу с трудом подавил в себе гнев. Как же часто он был вынужден, скрывая раздражение, иметь деле с архаическим способом поэтизированного выражения мыслей, который приковывал его народ к нищете и невежеству! Он заставил себя говорить мягко.

— Есть ещё какие-нибудь другие слабые места?

— Да.

— Как его можно победить?

Старик ответил быстро и просто:

— Яд.

Но осторожно добавил:

— Нельзя полностью доверяться яду. У него необычное тело, и он со временем может оправиться от яда. Яд пригодится лишь для того, чтобы ослабить его, а затем наступит очередь ножа или пистолета.

— Ты говоришь — яд?

— Да.

— Тогда пусть это будет яд.

— У тебя есть способ отравить его?

Их разговор был прерван стуком в дверь. Вошёл посыльный и вручил Лиу записку.

Он прочитал её и широко улыбнулся старику:

— Да, товарищ. Есть весьма милый и очаровательный способ отравить его. Исполнительница замысла только что поднялась наверх.

Это было самое вкусное мясо в устричном соусе, которое когда-либо пробовал Ремо. Неповторимый аромат исходил от тонких ломтиков мяса, купавшихся в коричневой подливе. Ремо подцепил вилкой ещё один ломтик, обмакнул его в устричный соус и с наслаждением отправил в рот.

— Я никогда ещё не получал такого удовольствия, — сказал он Мэй Соонг.

Девушка сидела за столом, накрытым белой скатертью, напротив него и наконец-то молчала. Она, естественно, отрицала всё. Она не получала никаких посланий от похитителей Лиу. Она не знала, каким образом в её комнате появилась маленькая красная книжица. Она отрицала, что ей приказали заманить Ремо в школу каратэ.

Всё это она отвергала по пути в ресторан. Отвергала и тогда, когда уже в ресторане направилась в дальний туалет, где получила указания от старой китайской женщины. Она отрицала это даже для самой себя, когда заказала мясо в устричном соусе и, сославшись на внезапное отсутствие аппетита, отказалась от своей порции, позволив Ремо съесть всё.

Ремо продолжал жевать, будучи настороже и в любой момент ожидая опасности, которой, казалось, были пропитаны стены ресторана. На них нападали уже четыре раза, и сейчас те, кто похитил генерала Лиу, должны нанести последний, завершающий удар в открытую. Бедный старикан. Он, вероятно, томится в какой-нибудь темнице, преданный своей же собственной женой. Возможно, именно его старческий возраст так резко настроил против него Мэй Соонг. Или, может быть, прав был Чиун, когда заявил:

— Предательство — неотъемлемая и самая главная черта женской натуры.

Ответ Ремо, как всегда, отличался глубиной:

— Ты несёшь чепуху. А как насчёт матерей? Многие женщины — совсем не предательницы.

— Есть кобры, которые не кусаются. Могу объяснить тебе, почему женщины коварны. Они вылеплены из того же теста, что и мужчины. Хе-хе.

Он захихикал тем же самым смешком и тогда, когда отправился на кухню, чтобы самолично убедиться, что в его пище не будут присутствовать кошки, собаки, китайцы и прочая нечисть.

— Мясо в устричном соусе особенно вкусно, не правда ли? — спросила Мэй Соонг, когда Ремо отправлял в рот последний кусок.

Его охватило чувство теплоты, распространившееся по всему телу. Затем наступило состояние счастья и покоя, мускулы расслабились. В воздухе чувствовалась прохлада. Изящная красота Мэй Соонг захватила всё его существо. Кресла из искусственной кожи поплыли в воздухе, тёмно-зелёные с росписью стены вдруг зажглись сотнями огней и заплясали перед глазами.

Мир стал сказочно прекрасен, потому что Ремо отравили.

Прежде чем его сознание отключилось, Ремо потянулся к Мэй Соонг, чтобы попрощаться с ней. Он хотел ткнуть ей пальцем в глазное яблоко, чтобы забрать её с собой. Однако он не был уверен, удалось ли ему дотянуться до неё, потому что внезапно он провалился в темноту, которая втягивала людей, как водоворот, и не отпускала их. А устричный соус поднимался откуда-то из глубины желудка к горлу, ко рту. Этот великолепный устричный соус. Когда-нибудь он должен будет получить его рецепт.

Повар, естественно, повёл себя по-хамски с Чиуном. Он зло огрызался насчёт качества приготовленной им пищи, пока Чиун не заставил его вести себя вежливо с помощью сковородки с кипящим жиром, из которой, по необъяснимой причине, на возмущённое лицо повара вдруг попали горячие брызги.

Но, несмотря на громкие крики китайца, никто не пришёл к нему на подмогу. Чиун решил выяснить причину. Куда все подевались?

Он выскочил из кухни, проверяя на ходу дверные петли на вращающихся дверях, с целью выяснить, сколько времени требуется официанту пройти с подносом через них. Двери двигались очень быстро и свободно, но Чиун стал выглядеть неожиданно постаревшим, когда, перебравшись через гору битой посуды, вошёл в главный зал. Ремо и Мэй Соонг исчезли.

Неужели Ремо мог бросить его таким образом?

Конечно, мог. Ребёнок любил откалывать подобные номера и временами совершал необъяснимые поступки. Кроме того, он мог получить сообщение, которое, как он догадался, означало, что Чиун должен убить его. Какие дураки эти белые! Заставить Чиуна убить того, кто несомненно является лучшим бойцом на земле! Может, они попросят его убрать и Андриана Кантровица или Кардинала Кука, Билли Грэхема или Леонтин Прайтс? Неужели люди не имеют для них никакой ценности?

Нет. Они потребуют, чтобы он убрал Ремо. Дурни. Но такова природа белых людей. Ведь буквально через тридцать — сорок лет Ремо по своему опыту и искусству сравняется с Чиуном, а если ознакомится ещё со скрытыми силами, то может даже и превзойти его.

Но способен ли белый человек ждать тридцать лет? О нет. Тридцать лет для белого человека — почти вечность.

Подошёл официант и встал между Чиуном и столиком Ремо. Чиун убрал его из поля видимости, усадив на стул. Со сломанным плечом. Затем Чиун заметил коричневатое пятно на скатерти, с той стороны, где сидел Ремо. Он спросил официанта, куда ушёл Ремо. Официант ответил, что не знает.