Микки Спиллейн - Крутой детектив США. Выпуск 3

Календарь трепыхался практически все время. Все посетители были в вечерних туалетах и смокингах со всевозможными украшениями.

Конни поискала меня глазами и, увидев, как я распиваю, подошла ко мне.

— Майк, это только прихожая. Пойдем туда, где самое интересное.

— Я понял, дорогая. Мне тоже очень хочется повеселиться.

Я взял ее под руку и пристроился в хвост процессии, направлявшейся к двери с хлопающим календарем.

Вот это был сюрприз! Сюрприз так сюрприз. Дверь с календарем была первой, она вела в комнату с искривленными стенами, и ее надо было закрыть, прежде чем открыть следующую. Одна петля — тоже подделка. Две другие петли на внутренней стороне дверной коробки были тщательно замаскированы. Комната была звуконепроницаемым переходом между задней комнатой и тайным баром.

Многие тысячи пошли на отделку этого местечка, и многие тысячи лежали в кошельках сидящих за хромированной стойкой бара и в плюшевых креслах вдоль стены. Луч света выхватывал из полумрака тело совершенно обнаженной женщины, демонстрировавшей стриптиз наоборот. Наблюдать, как она одевается, — это было нечто. Одевшись, она вышла из луча и села рядом с тощим лысым джентльменом, впавшим в крайнее возбуждение рядом с молодой женщиной, которую он только что видел обнаженной. Он заказал шампанского.

Все приветствовали это шумными выкриками.

Я понял, почему этот бар был популярным местом. Стены были увешаны фотографиями сотен манекенщиц, запечатленных в разных стадиях раздевания. Некоторые из них были оригинальными, часть — вырезки из журналов. Все были подписаны с выражением любви к некоему Клайду.

Мы с Конни чокнулись бокалами.

— А ты здесь есть?

— Может быть. Хочешь посмотреть?

— Нет. Мне больше нравится, когда ты сидишь рядом и я могу разглядывать тебя.

Знакомая нам компания заняла места за стойкой. Хоумер, извинившись, подошел к нашему столику и предложил Конни потанцевать. Мне пришлось стукаться коленками с его любовницей, пока она не взмолилась увести ее на место.

Я не люблю танцевать, но мою партнершу это не смущало. Она прижималась ко мне и касалась языком мочки моего уха, Хоумера это, видимо, устраивало.

Через час вечеринка достигла апогея.

К половине двенадцатого бар был забит до стропил. Эндрю опять изъявил желание потратить деньги, и одна из девиц заверещала, что есть возможность пустить их на ветер за игральным столом. Один из компании пошел посовещаться с официантом, который через минуту вернулся и пробормотал несколько слов, кивнув головой в сторону закрытой портьерами ниши.

Я сказал:

— Туда-то мы, детка, и пойдем.

Конни удивилась:

— Я не поняла, Майк.

— Ну, это старый трюк. В задней комнате у них идет игра.

— Неужели?

— Вот увидишь.

Все поднялись и отправились к портьерам. Я подумал о Честере Уилере, соображая, проделал ли он этот же путь. Ему нужно было пять тысяч долларов. Зачем? Заплатить или вернуть долг? Можно, конечно, влезть в долги. Но расстаться с жизнью? Убить себя из-за пяти тысяч? Зачем отдавать долги, в конце концов? Достаточно шепнуть слово верному полицейскому, и полиция разнесет это злачное местечко вместе со всеми долгами.

Одна из девушек случайно обернулась и вскрикнула:

— О, Клайд здесь. Привет, Клайд!

Тощий мужчина в смокинге повернулся к ней с холодной улыбкой, помахал ей в ответ и опять повернулся к игорному столу. Я почувствовал, что мои губы растягиваются в гаденькую ухмылку, и предложил Конни пройти вперед.

Я подошел к Клайду и проговорил:

— Черт меня подери, если это не мой старый приятель Динки!

Склоненная над столом спина Клайда напряглась, но он не повернулся, пока не подготовился к встрече со мной. Я сунул в рот сигарету и закурил; в этот момент выключили свет и луч выхватил из темноты на сцене еще одну бесстыдно обнаженную женщину.

Клейд вскинул на меня свои рыбьи глаза:

— Каким ветром тебя сюда занесло, ищейка?

— Я хотел об этом же спросить тебя.

— Ты пробыл здесь уже достаточно. Убирайся.

Он пробрался между столиками, коротко улыбаясь то там, то сям.

Когда он подошел к стойке, перед ним появилась бутылка, и он налил себе.

Я выдохнул дым ему в лицо.

— Замечательно здесь все устроено.

Глаза его остекленели от ненависти.

— Может быть, ты не расслышал, что я сказал.

— Почему, расслышал. Только я не из твоих мальчиков, которые вытягиваются по струнке, когда ты с ними разговариваешь.

— Чего ты хочешь?

Я опять выпустил в него дым, и он отстранился.

— Удовлетворить свое любопытство, Динк. В последний раз я тебя видел, когда ты присягал, сидя в инвалидной коляске. У тебя в ноге сидела пуля. И всадил ее туда я, помнишь? Ты клялся, что не ты вел машину, в которой удрал убийца, но пуля в ноге выявила, что ты лжешь. И ты отбыл за это срок. Вспоминаешь?

Он не ответил.

— Ты прошел большой путь, парень. Теперь тебе не требуется коляска.

Его верхняя губа приподнялась:

— В газетах пишут, что у тебя больше нет оружия, Хаммер. Не становись у меня на дороге.

Он начал поднимать ко рту свой стакан, но я подтолкнул его под локоть, и жидкость плеснула ему в лицо. Его лицо посерело.

— Спокойно, Динк. Не позволяй полицейским накрыть тебя. Когда я выйду, я хорошенько осмотрюсь.

Когда я выходил, мой старый знакомец Динки Уильямс, который называл себя Клайдом, тянулся рукой к внутреннему телефону в баре.

Чтобы пересечь комнату, надо было обогнуть эстраду, и мне пришлось в полумраке около минуты искать портьеры. За портьерами была еще одна дверь. Она была заперта. Я негромко постучал; открылась незаметная смотровая щель, в которой показались пара глаз и нос, на котором виднелся шрам.

Сначала я подумал, что не пойду внутрь, но замок щелкнул, и дверь приоткрылась.

Мои руки рефлекторно смягчили удар, нанесенный по голове, что-то с ужасной силой ударило по костяшкам пальцев, и я не смог сдержать крика.

Я бросился на пол, перевернулся на спину и задрал ноги, глядя в уродливое лицо огромного гориллы с поднятой дубинкой.

Он слишком медленно соображал, чтобы ударить меня на полу.

Я, конечно, не кот, но на ноги вскочил быстро. Дубинка ударила меня по голове, когда я еще вставал. Он поспешил. И промазал. А я — нет. Я достаточно крупный, но он был больше меня. Одна рука у меня уже была в плачевном состоянии, и мне не хотелось разбивать другую. Я отпрянул к стене и резко ударил его носком ботинка в низ живота, так что он согнулся пополам. Он попытался закричать, но получились только булькающие звуки. Дубинка упала на пол, а он склонился над ней, держась за живот. На этот раз я рассчитал правильно. Я сделал небольшой шаг вперед и ботинком выбил этому сукиному сыну зуб.