Микки Спиллейн - Крутой детектив США. Выпуск 3

— Майк, это серьезно — поиски девушки и все такое?

Я похлопал ее по руке.

— Для меня это очень много значит, детка. Больше, чем ты думаешь.

— Могу я как-то тебе помочь? Майк, мне бы очень хотелось! Честно.

У нее была очень смышленая мордашка. Я повернул голову, всмотрелся в нее и утвердительно кивнул:

— Мне очень нужна помощь, Конни. Я не уверен, что мой друг ушел с этой девушкой; я не уверен, что она признается, что была с ним, и я не могу ее в этом винить; я не уверен ни в чем.

— А что тебе сказала Юнона?

— Прийти завтра. Она постарается найти эту девушку.

— Юнона несомненно… она несомненно… Она производит на всех такое впечатление! Работающая девушка не может с ней соперничать. — Конни сделала вид, что обиделась, и стиснула мою руку. — Майк, ну скажи, что это не так.

— Это не так.

— Ты врешь, — засмеялась она. — В любом случае… Предположим, эта девушка действительно ушла с твоим приятелем. Он похож на тех, кто быстро заводится?

Я сдвинул шляпу назад и попытался представить себе Честера Уилера в качестве ловеласа. На мой взгляд, он был для этого слишком преданным семьянином. Я ответил ей, что вряд ли. Трудно сказать, на что способен мужчина, оказавшись в другом городе без хвоста и угрызений совести.

— В таком случае, — продолжала Конни, — если эта девица играет в такие игры, как большинство из них, она таскала его по самым злачным местам, чтобы вытрясти из него побольше денег. Они мне рассказывали, что это очень весело. — Она потрясла головой; ее волосы рассыпались по плечам. — Манекенщицы проложили путь к отдаленным местечкам…, Я там никогда не была, но это может быть ключом.

Я провел пальцем по ее подбородку.

— Мне нравится, как ты мыслишь, девочка.

Ее губы были полными и яркими. Она облизнула их, и они влажно заблестели, слегка приоткрытые, чтобы заставить меня придвинуться поближе. И я бы поддался, но такси остановилось у края тротуара. Конни показала водителю язык, состроила гримасу и оперлась на мою руку, чтобы убедиться, что я выйду с ней. Я протянул водителю банкноту, сказав, чтобы он оставил сдачу себе.

— Майк, ты поднимешься?

— Ненадолго.

— Черт тебя дери, — сказала она, — я никогда не прилагала таких усилий, чтобы соблазнить мужчину! Как тебе мои хитрости?

— Просто прелесть.

— Это только начало. Пошли.

Она жила в небольшом многоквартирном доме без претензий на роскошь. Лифт не работал, и мы побрели по лестнице на третий этаж, где Конни стала ощупывать карманы в поисках ключа.

Я зажег свет, как будто давно здесь жил, бросил шляпу на стул в гостиной и наконец сел.

Конни спросила:

— Кофе или коктейль?

— Сначала кофе, — сказал я. — Я не обедал. Может, у тебя найдутся яйца?

Через подлокотник кресла я дотянулся до журнального столика и вытащил несколько женских журналов, это все-таки лучше, чем открытки, которыми вас угощают в Мехико. Я увидел Конни в половине этих журналов и решил, что она девочка что надо.

Запах кофе позвал меня на кухню, как раз когда она перекладывала глазунью на тарелку, и мы не стали отвлекаться на беседу, пока тарелки не опустели. Когда я наконец отвалился от стола и достал пачку сигарет, она спросила:

— Вкусно?

— Ага.

— Правда, из меня выйдет хорошая жена?

— Для кого-нибудь.

Она засмеялась.

Я улыбнулся ей и притворился, что хочу шлепнуть ее по попке.

Мы пили коктейль в гостиной. Минутная стрелка моих часов сделала круг, потом другой. Несколько раз шейкер наполнялся льдом, и его кубики колюче скребли по металлической поверхности. Я сидел со стаканом в руке, откинув голову, мысленно просчитывая дальнейшие действия.

Прекрасный парень умер.

Две пули исчезли.

Одна пуля и гильза, найденная в холле.

Самоубийство.

Черт!

Я открыл глаза и посмотрел на Конни. Она свернулась клубочком на кушетке и наблюдала за мной.

— Что у нас дальше в программе, детка?

— Уже почти семь часов. Сейчас я оденусь, и мы можем куда-нибудь пойти. Если повезет, узнаем, куда ходил твой приятель.

Я слишком устал, чтобы быть любезным. Глаза ел дым, висящий в воздухе, в животе было тепло от выпивки.

— Человек мертв, — медленно произнес я. — Газеты пишут, что это было самоубийство. Но я знаю, как было дело. Его убили.

Сигарета согнулась в ее пальцах.

— Я хотел выяснить почему, пошел по следу и узнал, что он мог провести ночь с девушкой. Я нашел, где она работает, и стал задавать вопросы. Очень хорошенькая манекенщица с прелестным телом собирается мне помочь. Я задался вопросом, почему столько внимания со стороны женщины, которая могла бы найти десяток других мужчин, ведь я даже не имею работы и не могу ей ничего купить, кроме пива, ем ее яйца, пью ее кофе и коктейли. — Я не пошевелился, когда она вскочила. Мои руки были сложены под головой и так там и оставались; она стояла напротив меня, широко расставив ноги.

Крепкий маленький кулачок вонзился в мою скулу.

— У меня пять братьев, — сказала она. В ее голосе послышалась угроза. — Они крепкие и скверные, но они мужчины. Я знаю еще десяток мужчин, которые все вместе не могут составить одного настоящего. И тут появляешься ты. Я хотела бы разбить твою глупую голову. У тебя есть глаза, а ты не видишь. Майк, у меня есть что тебе показать, чтобы ты понял, о чем разговор.

Она рванула свою блузку за воротник. Пуговицы покатились к моим ногам. Другая вещичка на ней тоже была сорвана, и вот она гордо стоит — руки на бедрах, груди вызывающе направлены мне в лицо. Судорога прошла по мышцам ее живота…

Мне пришлось усесться поудобней и схватиться за подлокотники кресла. Воротничок стал мне тесен, по спине поползли мурашки.

Губы ее были плотно сжаты. Глаза порочно блестели.

— Возьми меня, — сказала она.

Я протянул руку и ударил ее по губам. Ее голова откинулась назад, но она продолжала стоять в прежней позе, только взгляд ее стал еще более развратным:

— По-прежнему хочешь, чтобы я тебя совратил?

— Давай, — сказала она.

Мы ужинали в китайском ресторанчике на Таймс-сквер. Посетителей было полно, но никто не смотрел в тарелку, все взгляды были устремлены на Конни.

Я сидел за столом напротив нее, удивляясь, что кожа может быть такой нежной и гладкой, и соображая, что еще женщина должна снять, чтобы считаться голой. На Конни почти ничего не было.

Поэтому ужин протекал без слов. Мы смотрели друг на друга, улыбались, ели. Впервые я посмотрел на нее со стороны. И увидел женщину, которая недавно была моей, — она была не той, которую я желал.

Она была прекрасна. Она была честна и откровенна. Если ей чего-то хотелось, она об этом говорила. Она прожила жизнь рядом с пятью братьями, которые относились к ней, как к брату, и считали, что ей это должно нравиться. И ей нравилось. Для Конни работа манекенщицы была только работой. Она не придавала значения тому, что ее работа окружена ореолом очарования.