Микки Спиллейн - Крутой детектив США. Выпуск 3

Во-вторых, был убит мой друг. Друг, который обрадовался мне даже через пять лет. Друг, который сражался вместе со мной, чтобы спасти жизнь какому-нибудь бандюге, который убил его пять лет спустя.

Надо было напомнить Пэту об армии. Надо было напомнить ему, что армия — это оружие, и рано или поздно оно может выстрелить. Может быть, Честер Уилер действительно пытался застрелиться. Но скорей всего, он пытался застрелить кого-то, а тот выстрелил в него. Одно я знал точно: Честер был прекрасно знаком с устройством пистолета, ему не надо было целиться в себя, чтобы выяснить, работает ли пистолет.

Я завалился на кровать и натянул на себя одеяло.

Я стоял на углу Тридцать третьей улицы, сверяя адрес с указанным в заметках Джо. Нужный дом находился примерно посередине квартала, старое здание, недавно перестроенное и снабженное всеми возможными удобствами, чтобы произвести впечатление на невзыскательных посетителей.

Пока я таращился на номерной знак, мимо меня к лифту пропорхнула стайка хорошеньких молоденьких созданий со шляпными коробками в руках; я последовал за ними. Они были манекенщицами, но мысли их были не о работе. Все они щебетали о еде. И я нисколько не осуждал: в нижней части у них было все в порядке от продолжительной ходьбы, но выше талии было трудно определить их пол, если они не носили накладной бюст. На них было приятно смотреть, но ни с одной из них я не согласился бы разделить спальню.

Лифт остановился на восьмом этаже, и девушки вышли. Они прошли по коридору к стеклянной двери с вывеской «Агентство Энтона Липсека» и вошли внутрь. Девушка, шедшая последней, заметила меня и придержала дверь.

Это было просторное помещение со стенами, окрашенными в пастельные тона; на голубом потолке мерцали звезды. На стенах висели в два ряда фотографии манекенщиц. Из приемной вели три двери, на которых красовалась надпись «Вход посторонним воспрещается»; секретарша, окруженная внушительным количеством строчащих машинисток, охраняла вход в главную приемную. Я затушил сигарету в пепельнице и улыбнулся секретарше. Ее голос звучал вежливо, но глаза были злыми.

— Слушаю вас.

— Торговая компания «Кэлвей» вчера вечером давала обед. Некоторые манекенщицы этого агентства участвовали в демонстрации моделей, которая состоялась позже. Я хотел бы увидеть этих девушек… одну, по крайней мере. Как я могу найти ее?

Она постучала карандашом по столу. Три раздраженных стука. Очевидно, эта история была ей знакома.

— Это связано с вашей работой, сэр, или это личный интерес?

Я с гадкой улыбкой наклонился над столом.

— Это может быть и тем и другим, но ответить мне — ваша работа.

— О… Энтон, то есть мистер Липсек, сам договаривается. Я вызову его.

Ее руки заметались над селектором, неуверенно нажимая на кнопки. Она не отводила от меня глаз. Когда раздался сигнал селектора, секретарша нажала кнопку и сказала, что я могу войти. На этот раз я одарил ее лучшим образцом своей улыбки — когда я не показываю зубы.

На двери кабинета Энтона Липсека золотом было написано его имя, а внизу стояло: «Управляющий». Он явно всерьез относился к своему положению. В углу его кабинета на шведском бюро лежали кипы фотографий и эскизов. Остальная часть комнаты была отдана мольбертам, стендам и незаконно купленным эскизам. Он был очень занят.

Ему удалось превратить не вполне одетую женщину в маленький пустячок среди леса стоек, чтобы камера вмещала то немногое, что надето на ней, не захватывая то, что она показывала.

По крайней мере, так это выглядело для меня.

Я присвистнул:

— Оч-чень хорошо.

— Слишком много кожи, — сказал он, даже не обернувшись.

Манекенщица ускользнула от сияния ламп, которые он направлял на нее.

— Кто это?

Энтон заставил ее замолчать, профессионально повернув ее прекрасный полуобнаженный торс. Когда она приняла нужную позу, он отступил к камере, и девушка выстрелила бюстом в сторону объектива. Послышался щелчок затвора камеры, манекенщица опять превратилась в живое существо и подняла руки вверх так высоко, что ее бюстгальтер заполнился еще плотнее.

Я бы не возражал когда-нибудь стать управляющим.

Энтон выключил лампы и повернулся ко мне.

— Чем могу быть полезен?

Он был высоким, тощим парнем, брови его срослись на переносице, а подбородок заканчивался козлиной бородкой, развевавшейся, когда он говорил.

— Я ищу определенную фотомодель. Она работает здесь.

Его брови поползли вверх.

— Такие просьбы, сэр, мы слышим часто, очень часто.

Я сухо сказал:

— Я не люблю фотомодели, они слишком плоские.

На лице Энтона появилось удивленное выражение. Уже знакомая мне девица вышла из-за штативов.

— О чем вы говорите, ребята? — Изо рта у нее свисала незажженная сигарета. — Есть огонек?

Я протянул зажженную спичку ей под нос, наблюдая, как двигался ее рот с сигаретой, когда она ловила пламя.

— Вы просто восхитительны, — сказал я.

Она улыбнулась и выдохнула дым мне в лицо.

Энтон вежливо покашлял:

— Это та самая модель, о которой вы упоминали? Вы ее знаете?

— Нет. Я знаю только, что она была на показе, устроенном компанией «Кэлвей Мершандайзинг».

— Я полагаю, несколько наших девушек принимали участие в показе. Мисс Ривс занималась этим сама. Не могли бы вы встретиться с ней?

— Хорошо, я непременно это сделаю.

Девица еще раз пустила дым мне в лицо, и ее ресницы призывно дрогнули.

— Вы когда-нибудь носите одежду? — спросил я.

— Нет, если могу без нее обойтись. Правда, иногда меня заставляют.

Энтон крякнул и забормотал, подталкивая девицу:

— Все, хватит. Если вы не возражаете, сэр, вам сюда. — Он сделал приглашающий жест в сторону боковой двери. — Эти молодые леди совершенно отбились от рук. Иногда я даже…

— Ага, я тоже.

Он опять крякнул и открыл дверь.

Я слышал, как он объявил мою фамилию, но не понял, что он сказал, потому что не мог оторвать взгляд от женщины, сидящей за столом. У некоторых женщин красивое лицо, у некоторых такое тело, что забываешь о лице; это была женщина, имеющая и то и другое. Ее лицо было сверхъестественно красиво, как будто над ним потрудился художник, которому удалось превзойти природу. Ее легкие рыжеватые волосы, подстриженные по последней моде, излучали сияние. Матовая кожа лица перетекала в чистую линию шеи и завершалась крепкими широкими плечами. У нее была грудь молодой девушки, высокая, волнующая, стремящаяся освободиться из облегающей белой кофточки. Она встала и протянула мне руку. Ее рука легла на мою ладонь и нежно пожала. Я не мог оценить красоту ее глубокого голоса, когда она представилась, потому что в это время мысленно проклинал длинные юбки. Когда она села, скрестив ноги, я прервал свой внутренний протест против длинных юбок, увидев, как соблазнительно они обнимают манящие округлые бедра. Только тогда я разглядел табличку с ее именем и фамилией, на которой было написано — «Юнона Ривс».