Микки Спиллейн - Крутой детектив США. Выпуск 3

— Ответьте же! Кто был здесь сегодня?

Ее голова перекатывалась из стороны в сторону.

— Все пропало! Гостиница закроется. Господи, я потеряю работу! — Она уткнулась лицом в ладони и жалобно стонала.

Я отнял ее руки от лица и заставил посмотреть на меня.

— Послушайте, она не первая. Человек, который убил ее, убил еще двоих и, если его не остановить, будет продолжать убивать. Вы можете это понять?

Она тупо кивнула, ужас вполз в ее глаза.

— Кто ее сегодня навещал?

— Никто.

— Но кто-то был здесь, кто-то убил ее.

— Как я могу знать, кто ее убил? — Она подобрала свои толстые губы и облизала их. — Я не слежу, кто входит и выходит. Сюда легко войти. Подозрительные парни сюда тоже приходили.

— А вы их не замечаете?

— Нет.

— Почему?

— Я не должна.

— Так это публичный дом!

Она с негодованием посмотрела на меня:

— Это просто место, где девочкам никто не задаст лишних вопросов.

— А вы знаете, что здесь произойдет? — спросил я. — Через десять минут все заполнится полицейскими. Нет смысла бежать, они все равно вас поймают. Они узнают, что здесь происходит, и у вас будут неприятности. Теперь вы начнете думать?

Она посмотрела мне прямо в глаза и сказала истинную правду:

— Сынок, если бы даже моя жизнь от этого зависела, я не могла бы тебе сказать ничего другого. Я не знаю, кто был здесь сегодня. С полудня люди постоянно меняются, а я большую часть дня читаю.

— Ладно, может быть, здесь найдется кто-нибудь, кто знает.

— Больше никто не может знать. Девушки, убирающие вестибюль и лестницу, работают только по утрам. Проживающие сами заботятся о своим комнатах. Все здесь постоянные жильцы. Никаких ночных посетителей.

— А у вас нет коридорных?

— Они нам не нужны.

Я посмотрел на тело Мэрион Лестер. Никто ничего не знает. У убийцы нет лица. Никто его не видел, никто не удосужился заявить о нем. Я это сделаю. Я счастливый, я избежал смерти. Убийца пытался пристрелить меня — не получилось. Он попытался свалить на меня убийство — и это не сработало. Тогда он устроил засаду — опять осечка.

Я был самой важной фигурой в этом деле.

И у меня не было времени играть в приманку.

Я смотрел на Мэрион и опять заговорил с женщиной, которая сидела в кресле и тряслась с головы до ног.

— Спускайтесь вниз и соедините меня с полицейским участком. Я поговорю с ними из комнаты, но, когда они придут, меня здесь не будет. Можете сказать им то же, что рассказали мне. Идите сражайтесь.

Она пошла к двери, согнувшись под тяжестью несчастья. Я держал трубку у уха и слышал, как она соединилась с полицией. Когда полиция была на проводе, я попросил отдел по расследованию убийств и попал на ночного дежурного.

— Говорит Майк Хаммер. Я нахожусь в гостинице «Чедвик» рядом с мертвой женщиной. Она мертва уже несколько часов. Окружной прокурор заинтересуется этим делом, позвоните ему и упомяните мое имя. Скажите ему, что я загляну позже. Нет, меня здесь не будет. Если прокурору это не понравится, он может включить мою фамилию в список разыскиваемых лиц. До свидания.

Я спустился вниз, вышел из парадной двери и уже заводил мотор, когда подъехали полицейские с сиренами. Ехавший впереди лимузин резко затормозил, прокурор выскочил на ходу и стал отдавать приказания. Он не видел меня, он был слишком занят командованием. Подъехала еще одна патрульная машина, и я оглянулся на нее, надеясь увидеть Пэта. Но его не было.

Мои часы показывали без двадцати двенадцать, наверное, Велда уже выходит из дома. Я достал сигарету — спичка так и прыгала в моих руках. Бойцовский дух во мне убывал с каждой минутой, через двадцать минут его не останется вовсе.

Я остановился у пивной, воспользовался их телефонной книгой и прошелся по букве Л. Вот — Липсек Энтон; Гринич-Виллидж, дом, который я хорошо знал. Я вернулся в машину и пополз по Бродвею.

Двадцать минут. Пятнадцать. Время летит. Снег повалил еще гуще, ветер подхватил его и понес по улице, мимо разноцветных огней. Красный свет. Я не затормозил. Пистолет жег мне бок.

На Четырнадцатой улице передо мной столкнулись посередине дороги два такси.

Засвистел постовой полицейский, но я послал его к черту и поехал дальше.

Пять минут. Мои зубы отстукивали чечетку. Я подъехал к дому и поставил машину на стоянку. Еще минута ушла на то, чтобы сориентироваться. Через две минуты я нашел этот дом.

Возле звонка была табличка «Энтон Липсек, эсквайр», кто-то приписал еще словцо. Я проникся к этому человеку симпатией. Я сам так думал. Звонок раздался где-то наверху.

Никто не вышел. Я нажал снова и долго держал палец на кнопке. Звонок опять затрезвонил, и опять никого. Я нажал на другой звонок. Кто-то из жильцов первого этажа спросил:

— Кто там?

— Я, — ответил я. — Я забыл свои ключи.

— О'кей. — И дверь открылась.

Мне пришлось зажигать спичку у каждой двери, чтобы определить, где я нахожусь. Квартира Энтона была на верхнем этаже, рядом с квартирой еще одного эсквайра. Не было ни звука, ни света, и, подергав за ручку, я понял, что дверь заперта.

Я опоздал. Я всегда опаздываю. Было пять минут первого.

Я с силой ударил по двери, и она распахнулась. Я закрыл ее таким же образом и стоял неподвижно, ожидая, что убийца подойдет из темноты, и надеясь, что он напорется на мой пистолет. Я молил Бога, чтобы убийца вышел ко мне, я вслушивался в темноту, но слышал только собственное дыхание.

Моя рука потянулась к выключателю на стене, и помещение озарилось ослепительным белым светом. Это была какая-то особая квартира, какой-то притон. Обстановки практически никакой не было, если не считать деревянную садовую мебель, которая обычно стоит на веранде; сверху свисали фонари, переделанные из прожекторов. Ковер, похоже, был извлечен из мусорного ящика.

Но стены стоили миллион долларов. Они были увешаны полотнами великих мастеров, наверняка подлинниками, иначе их роскошные рамы и медные таблички под ними не имели бы смысла. Да, у Энтона были деньги, и на женщин он их не тратил. Деньги пошли на картины, стоимость которых постоянно росла, что выгодно отличает их от денег. Подписи на французском языке для меня ничего не значили.

И хотя в комнате было полно грязных стаканов и окурков, на рамах и полотнах не было ни пылинки, а медные таблички были недавно отполированы.

Была ли это награда за сотрудничество с фашистами в годы войны? Или это личное приобретение?

Я отбросил с дороги всякий хлам и пошел знакомиться с квартирой. Там была небольшая студия, полная всякой всячины, которую человек приносит, чтобы поработать дома. Рядом была крошечная темная комната. Раковина была заполнена водой, над столом горела маленькая красная лампочка. Я повернулся, чтобы уйти, но красная лампочка подмигнула мне, отразившись в металлической пластинке на стене, и я провел рукой по тому месту.