Эрл Гарднер - Перри Мейсон: Дело о бархатных коготках. Дело о фальшивом глазе

— Эти отпечатки были оставлены на двери?

— Вон те, на фотокопии, в вашей левой руке.

— И они совпадают с отпечатками на документе, который я держу в правой руке?

— Да, — ответил Мейсон.

— Значит, тут был устроен какой-то фокус-покус, потому что фотография «Синей Бороды в юбке» — совсем не фотография этой свидетельницы!

Перри Мейсон спокойно улыбнулся ему:

— Вы можете сказать это Большому жюри.

В зале суда началось что-то невообразимое.

Судья Винтерс три минуты пытался навести порядок в зале суда, и у него ничего не получилось. Наконец он объявил перерыв на десять минут и приказал судебным исполнителям очистить зал суда от зрителей.

Один из них подошел к Мейсону и коснулся его локтя:

— Судья Винтерс хочет видеть вас и окружного прокурора у себя в кабинете.

Мейсон кивнул и в сопровождении сотрудника суда отправился в кабинет судьи. Через несколько секунд к нему присоединился окружной прокурор. Бергер гневно посмотрел на Мейсона, потом с чувством собственного достоинства обратился к судье:

— Вы хотели меня видеть?

— Господа, я хочу обсудить с вами очень странное развитие событий, — заявил судья Винтерс.

— Мне нечего обсуждать с Перри Мейсоном, — сказал Бергер. — Не имеет значения, является эта женщина Хейзел Фенвик или не является. Перри Мейсону все равно придется предстать перед Большим жюри.

В дверь постучали.

— Заходите, — крикнул Бергер.

Судья Винтерс поднял голову и раздраженно нахмурился. Дверь открылась, и вошел сержант Холкомб.

— Простите меня, судья Винтерс, за то, что я позволил себе такую вольность, но при сложившихся обстоятельствах я попросил сержанта Холкомба взять Перри Мейсона под стражу, — объявил Бергер.

— В связи с чем? — спросил Мейсон.

— Попытки воздействовать на свидетелей, — рявкнул Бергер.

— Но эта женщина не была свидетельницей. Она ничего не знала про это дело. Она даже не следила за его ходом в газетах. Она совершенно постороннее лицо.

— Вы отправили ее в Рено изображать из себя Хейзел Фенвик, помогая сбежать настоящей Хейзел Фенвик.

— Я не делал ничего подобного. Хейзел Фенвик сбежала до того, как я впервые увидел Тельму Бевинс. Благодаря той информации, которую я вам представил в зале суда, совершенно очевидно, почему Хейзел Фенвик скрылась. Несомненно, полиция ее арестует. Теперь правоохранительные органы знают о ней гораздо больше, так что станут ее искать. И я также не предлагал этой женщине изображать из себя Хейзел Фенвик. Ничего подобного! Я отправил своего человека в Рено для вручения кое-каких документов. Я отправил эту женщину для получения этих документов. В момент вручения она сказала вручавшему, что она не является Хейзел Фенвик, ее зовут Тельма Бевинс, но она примет документы, которые он пришел вручить. У меня были личные причины сделать так, чтобы все это происходило в Рено, в штате Невада, и они не имеют никакого отношения к этому делу.

— Но почему вы это сделали? — спросил судья Винтерс суровым тоном. — Я хочу это понять. Я не хочу обсуждать этот вопрос публично, пока не обсудил его без свидетелей лично с вами. Мне кажется, что вы преднамеренно использовали слушание дела в суде, чтобы все, связанные с этим делом, выглядели смехотворно и нелепо. Несомненно, вы таким образом хотели получить какое-то преимущество. Если так, то вы виновны в вопиющем неуважении к суду, и я намереваюсь оштрафовать вас и отправить в тюрьму.

— Я ничего подобного не делал, — заявил Мейсон. — Я не привозил эту молодую женщину сюда. На самом деле, по моему указанию, она отказывалась добровольно покинуть штат Невада. Вы несомненно узнаете, что ее силой заставили покинуть штат Невада и доставили сюда.

— Она была крайне важной свидетельницей. Я подготовил повестку для вызова ее в суд, и эта повестка была ей вручена, — заявил Бергер.

— Вот именно, — кивнул Мейсон. — Именно вы доставили ее сюда. Именно вы предположили, что она является Хейзел Фенвик. Я ее сюда не привозил. Я ничего подобного не предполагал. Я не вызывал ее для дачи свидетельских показаний.

— Но чего вы надеялись добиться с ее помощью? — спросил судья Винтерс. — Почему вы посоветовали ей не отвечать на вопросы?

— Я отвечу на этот вопрос только при условии, что смогу дать на него подробный, полный ответ, и меня никто не станет прерывать, пока я отвечаю, — сказал Перри Мейсон.

— Я ничего не обещаю, кроме того, что вы предстанете перед Большим жюри, а пока можете уже считать себя задержанным, — сказал Бергер.

— Я буду рад выслушать ваши объяснения, — в свою очередь сказал судья Винтерс. — Я считаю, что должен это сделать. И вы обязаны мне все объяснить. У вас репутация очень умного и ловкого адвоката. Определенно за вашими действиями стоит какая-то причина. Мне интересно узнать, что вами двигало в этом случае.

— Хорошо, — кивнул Мейсон. — Все присутствующие здесь забыли об одном факте: есть один человек, у которого имеются основания бояться Хейзел Фенвик больше, чем любого другого человека на земле. Этот человек — убийца Хартли Бассета. Он не знал, как выглядит Хейзел Фенвик. Поэтому, если окружной прокурор представит какую-то женщину, очевидно являющуюся Хейзел Фенвик, и она окажется в месте для дачи свидетельских показаний, то этот человек подумает, что игра окончена, и все пропало. Естественно, он попробует сбежать. Я думаю, что вы упускаете важность моих замечаний в зале суда, касающихся Брунольда. Он не мог совершить это преступление, потому что никогда не стал бы преднамеренно помещать свой глаз в руку Хартли Бассета после совершения преступления. С другой стороны, глаз не мог быть вырван из глазницы Хартли Бассетом, и даже если он все-таки это сделал, Брунольд не стал бы преднамеренно скрывать свое лицо под маской и при этом оставлять видимой пустую глазницу. Это же самый точный способ его опознания. При этом, если у кого-то в том доме имелся искусственный глаз, и об этом даже не подозревали другие обитатели, то он мог приложить усилия для того, чтобы все подумали, что преступление совершил человек со стеклянным глазом. Он явно считал, что, поступая таким образом, делает Брунольда подозреваемым.

Мейсон обвел взглядом трех мужчин, которые внимательно его слушали:

— Я попытался получить фотографии всех обитателей дома, причем так, чтобы им в лицо светил яркий свет. Как вы уже поняли очень трудно определить, что у человека искусственный глаз, если протез хорошо сделан, соответствует живому глазу и подогнан, и если не повреждена глазница. Однако живой глаз настраивается под освещение, зрачок или сужается, или расширяется, но очевидно, что ничего подобного не происходит с искусственным глазом. Поэтому, при фотографировании человека, смотрящего на яркий свет, зрачки окажутся разного диаметра, если один глаз у него искусственный. Получилось так, что Коулмар отказался позировать и фотографироваться. Поэтому я начал подозревать его. Теперь я думаю, что Коулмар вполне мог решить, что молодая женщина, которую окружной прокурор отправил на место для дачи свидетельских показаний, — это и есть та пропавшая свидетельница, способная его точно опознать, и вполне может это сделать, как только закончатся пререкания между прокурором и адвокатом. Поэтому я думаю, что неплохо было бы проверить, где сейчас находится Коулмар.