Роберт ван Гулик - Судья Ди за работой

Вздохнув, судья отвернулся и выглянул в окно. Обычно отсюда, с третьего этажа его резиденции, открывался прекрасный вид на изогнутые крыши города, но сейчас все было окутано густым свинцовым туманом, скрадывающим очертания. Судье казалось, что туман проник в самую кровь его и вяло пульсирует по венам. Сейчас он глубоко раскаивался в неудачном порыве, заставившем его по пробуждении, потребовать себе новую летнюю рубаху. Эта просьба побудила Первую госпожу перетрясти все четыре коробки для одежды, а обнаружив на одежде плесень, она тут же призвала и Вторую госпожу, и госпожу Цзао. Теперь все трое с головой погрузились в работу, явно оставив всякую мысль об утреннем чае и позабыв о завтраке. Они впервые переживали изматывающий зной в Пэнлае, ведь прошло всего семь месяцев с тех пор, как судья Ди занял пост здешнего наместника.

Он вытянул ноги, которые казались ему опухшими и отяжелевшими, а тем временем госпожа Цзао сняла с жаровни белую рубаху.

— Вот эта совершенно высохла, — объявила она и потянулась, чтобы повесить одежду на вешалку.

Судья загляделся на ее стройное, прекрасно сложенное тело. Внезапно он спросил у Первой госпожи:

— Нельзя ли поручить все это прислуге?

— Конечно, — бросила Первая жена через плечо, — но сначала я хочу сама оценить реальный ущерб. Святые Небеса, взгляни на это красное платье, милочка! — обратилась она к госпоже Цзао. — Плесень напрочь въелась в ткань! А ведь ты всегда говорила, что оно так мне идет.

Судья Ди резко встал. Приторные ароматы духов и косметики, смешанные с запахом сырого белья, наполнили жаркую комнату столь давящей женственностью, что натянутые нервы судьи не выдержали.

— Я пойду немного прогуляюсь, — сказал он.

— До утреннего чая?! — воскликнула Первая госпожа, не отрывая взгляда от выцветших пятен на красном платье, которое она держала в руках.

— Я вернусь к завтраку, — буркнул судья. — Подайте мне вон ту синюю рубаху.

Госпожа Цзао помогла Второй госпоже облачить супруга и заботливо спросила:

— Не слишком ли это плотная одежда для столь жаркой погоды?

— Во всяком случае, сухая, — бросил судья, тут же поняв с неудовольствием, что госпожа Цзао несомненно права: толстая материя прилипла к влажной спине, будто кольчуга.

Он пробормотал слова прощания и спустился вниз.

Быстро миновав полутемный коридор, судья вышел к задней калитке управы. Он был рад тому, что еще не пришел его старый товарищ старшина Хун. Старшина так хорошо знал его, что сразу почувствовал бы дурное настроение своего хозяина и принялся расспрашивать, в чем дело.

Судья открыл калитку собственным ключом и выскользнул на пустынную улицу. «Действительно, в чем же дело?» — спрашивал он себя, бредя сквозь перенасыщенный влагой туман. Что ж, он, конечно, разочарован этими семью месяцами пребывания на своей первой независимой официальной должности. Сначала, конечно, было несколько волнующих дней, а потом случилось убийство жены господина Хо и убийство в крепости. Но далее ничего, кроме отчаянно скучной канцелярской рутины: формуляры, чтобы их заполнять, бумаги, чтобы их подшивать, разрешения, чтобы их выдавать… В столице у него тоже была масса бумажной работы, но то были важные бумаги. Кроме того, этот округ на самом деле не был его безраздельной вотчиной. Вся территория северней реки, будучи стратегическим плацдармом, находилась под юрисдикцией военных. И Корейский квартал за Восточными воротами управлялся собственной администрацией.

Наместник сердито пнул камень и тут же выругался. Торчащую верхушку глыбы он принял за валяющийся булыжник и пребольно ушиб палец на ноге. Он должен принять решение относительно госпожи Цзао. Этой ночью он делил ложе со своей Первой женой, и она вновь убеждала его взять госпожу Цзао Третьей. Обе его госпожи любят ее, говорила Первая, а сама госпожа Цзао ничего лучшего для себя и не желает. «Кроме того, — добавила Первая госпожа со свойственной ей прямотой, — ваша Вторая — красивая женщина, но малообразованная, так что столь просвещенная и начитанная девушка, как госпожа Цзао, сделает нашу жизнь куда более интересной».

Но что, если готовность госпожи Цзао вызвана лишь благодарностью за то, что он вызволил ее из той кошмарной ситуации, в которой она оказалась? В известном смысле, все было бы проще, если бы она не нравилась ему так сильно. С другой стороны, честно ли брать жену, если не любишь ее по-настоящему? Наместник вправе иметь четыре жены, но лично он придерживается мнения, что и двух вполне достаточно, разве что обе они бесплодны. Как все запутанно и сложно! Начался дождь, и судья плотнее запахнул рубаху.

Он вздохнул с облегчением, когда увидел широкие ступени, поднимающиеся к храму Конфуция. На третьем этаже западной башни была устроена маленькая чайная. Там он и выпьет свой утренний чай, а потом вернется в суд.

В восьмиугольной комнате с низким потолком неряшливо одетый парнишка согнулся, помешивая железными щипцами угли в жаровне. Судья Ди с удовлетворением отметил, что юнец его не узнал; сейчас он вовсе не был расположен к поклонам и расшаркиваниям. Заказав чайник и велев принести сухое полотенце, он сел за стол.

Юнец подал ему в бамбуковой корзинке не слишком чистое полотенце.

— Пожалуйста, подождите одну минуту, господин. Вода скоро закипит.

Когда судья насухо вытер полотенцем свою длинную бороду, юнец сказал:

— Раз вы встали так рано, то, наверное, уже слышали новость. — Большим пальцем он указал в сторону открытого окна и, когда судья помотал головой, с удовольствием продолжил: — Прошлой ночью одного малого разрубили на куски в старой сторожевой башне, там, на болоте.

Судья Ди тут же бросил полотенце.

— Убийство? Откуда ты знаешь?

— Мне рассказал мальчишка бакалейщика, господин. Он доставляет нам товар и поднялся сюда, когда я драил пол. На рассвете он пошел за утиными яйцами к той дурочке, что живет в сторожевой башне, и увидел все собственными глазами. Девчонка ревела, забившись в угол. Он кинулся в город, к блокгаузу военной стражи, и их командир отправился к старой башне с несколькими своими людьми. Смотрите, вон они!

Судья Ди подошел к окну. Отсюда его глазам открывалось обширное зеленое пространство заросших кустарником болот. За испещренной бойницами городской стеной простирались тростники, а далее на север — теряющиеся в дымке серые воды реки. Укрепленная дорога тянулась от северного городского причала прямо к одиноко стоящей посреди болот обветшалой кирпичной башне. Несколько солдат в остроконечных шлемах двигались по дороге к блокгаузу, что находился на полпути от башни к причалу.

— Убитый был солдатом? — быстро спросил судья.