Найо Марш - Заклятие древних маори. Последний занавес

– Да, но тогда… – начал было Саймон, но осекся.

– И еще Квестинг утверждал, что в тот злополучный день Эру Саул был в голубой рубашке, тогда как мы все знаем точно – рубашка была красная. Значит, он снова соврал? В тот же вечер Квестинг угодил в ловушку доктора Акрингтона, согласившись, что похутукавы не расцвели, в то время как весь залив просто утопал в огненном багрянце. Из чего доктор Акрингтон вполне резонно заключил, что Квестинг туда не ездил. Однако мы теперь доподлинно знаем, что Квестинг там побывал. И вот теперь мы переходим к заключительному акту этой трагедии.

Уэбли проворно вскочил. Один из его людей, тихонько приоткрыв дверь, незаметно проскользнул внутрь. Дайкону показалось, что только он сам да еще Гаунт заметили, что их полку прибыло. Гаунт быстро перевел взгляд на сержанта.

– После концерта Квестинг возвращался с фонариком, – продолжил Фолс. – Луна еще не взошла, и он освещал себе путь, продвигаясь вдоль тропы, помеченной белыми флажками. Поднявшись на холм, возвышающийся над Таупо-Тапу, он не увидел белых флажков, поскольку флажок, который был на самой вершине, кто-то выдернул. Однако выцветшие красные флажки, которые обозначали старую тропу, разрушенную кипящим источником, он видел. Сами знаете – там несколько холмов, а в темноте все они выглядят одинаково. Так вот, я считаю, что именно красные флажки и привели Квестинга к жуткому концу. И я убежден: убийца Квестинга прекрасно знал, что тот не различает цвета.

Кто в детстве не играл в калейдоскоп? Встряхнешь его, и цветастый винегрет мгновенно преобразуется в симметричный узор. Дайкону показалось, что такой волшебный фокус мистер Фолс только что проделал с беспорядочной мешаниной фактов, окружавших гибель Мориса Квестинга.

Сам Фолс между тем продолжал:

– Характерной чертой дальтоников является их нежелание признавать свою неполноценность. Великий Ганс Гросс [23] Знаменитый австрийский юрист (1847–1915), один из основоположников криминалистики и судебной психологии. , например, утверждал, что уличенный в цветной слепоте дальтоник начинает вести себя как провинившийся сорванец, совершая подчас не объяснимые по нелепости поступки. Вот и Квестинг в ответ на обвинение доктора Акрингтона в покушении на жизнь мистера Смита, вместо того чтобы чистосердечно признаться в собственном несовершенстве, заявил, что светофор не работал. Позднее мистер Смит сказал, что Квестинг сослался на то, что перепутал сигнал из-за защитного экрана.

– Да, но… – начал было Саймон, но опять замолк на полуслове. – Продолжайте.

– Благодарю вас. Так вот, дальтоники в большинстве своем путают зеленый цвет с красным, тогда как темно-розовый, вишневый и красновато-коричневый цвета воспринимают как голубой. Поэтому в темноте красноватый флажок скорее всего показался бы Квестингу бесцветным. Впрочем, сравнить цвет его было все равно не с чем, поскольку белый флажок исчез. Теперь посмотрим, как согласуются эти новые факты с оставшимися на тропе следами. Если я ошибусь, сержант Уэбли меня поправит – ведь я работал при свете фонарика.

Уэбли негромко крякнул, но ничего не сказал.

Почесав кончик носа, Фолс продолжил:

– Я рассмотрел бороздку, оставленную в земле железным стержнем, и пришел к выводу, что кто-то колотил по нему ботинком или иным тяжелым предметом. Между тем, когда мы шли на концерт, флажок был на месте и тропа была целой. Напротив, никто из возвращавшихся с концерта флажка не видел, да и на состояние тропы внимания не обратили. Если не считать полковника Клэра, который, возвращаясь самым последним, поднялся на холм и упал.

– А? – встрепенулся полковник. – Кто упал?

– Ты, Эдвард, – сказал ему доктор Акрингтон. – Проснись наконец.

– Что? Ах да. Я и в самом деле упал. Это я точно помню.

– Может быть, полковник, вы наступили как раз на то место, где раньше был флажок, а расхлябанная почва подалась под вашими ногами и вы провалились в ямку? Из-за этого и упали.

– Постойте-ка, – задумчиво произнес полковник. – Дайте пораскинуть мозгами.

– Чем? – ехидно переспросил шурина доктор Акрингтон, разражаясь обидным смехом.

– Перестаньте, дядя Джеймс! – воскликнул Саймон. – Не унижайте папу.

– Пока наш мыслитель погружен в раздумья, – произнес доктор Акрингтон, не обращая на него внимания, – я хочу заметить следующее, Фолс. Если ваша версия верна, то флажок должны были сбросить уже после того, как мы пришли на концерт.

– Совершенно верно.

– Более того, все мы намеревались вернуться в машине Гаунта.

– Тоже справедливо, – с одобрением сказал мистер Фолс.

– А наш метис во время концерта выходил из зала.

– И вернулся, когда мистер Гаунт столь блистательно декламировал монолог, посвященный кануну Криспианова дня.

– В сцене под Азинкуром?

– Да. Итак, полковник?

Полковник Клэр открыл глаза и расправил усы.

– Да, – сказал он. – Именно так все и было. Как странно, что я сразу не вспомнил. Земля под ногами провалилась, и я упал. Черт побери, мог ведь вообще в кипяток ухнуть! Ну и дела.

– Да, вам повезло, – произнес мистер Фолс. – Что ж, джентльмены, я почти закончил. На мой взгляд, в рамки всех этих обстоятельств укладывается лишь одно объяснение. Очевидно, на ногах убийцы Квестинга были ботинки, подбитые гвоздями. Он выбросил их в Таупо-Тапу. В них же он лазил на пик Ранги. Он выходил из зала во время концерта. Он знал, что Квестинг страдает дальтонизмом, и отчаянно стремился скрыть от нас этот факт. Квестинг знал, что этот человек – вражеский шпион. Итак, кто подходит на эту роль?

– Эру Саул, – быстро произнес доктор Акрингтон.

– Нет, – покачал головой мистер Фолс. – Герберт Смит.

Громче всех возмущался Саймон. Смит, мол, ведет себя тише воды и ниже травы, он и мухи не обидит, да и вообще – замечательный парень, когда не напьется. Саймон заявил даже, что Фолс специально обвиняет Смита, чтобы выгородить себя. Полковник и доктор Акрингтон в один голос старались его урезонить, а Уэбли так даже попытался выпроводить. Однако Саймон был тверд как скала. Правда, в конце концов, обессилев от крика, он беспомощно рухнул на стул и замолчал.

– Смит! – произнес Гаунт. – До чего же докатились наши враги. Должно быть, им совсем туго, коль скоро они находят применение такому отродью.

– Он мелкая сошка, – сказал Фолс.

– Он ведь у нас сто лет проработал, – пробормотал заметно потрясенный полковник.

– Погоди, Эдвард, я еще не уверен в его вине, – сказал доктор Акрингтон и обратился к мистеру Фолсу: – А откуда вам известно, что Смит знал о цветной слепоте Квестинга? Может, он поверил истории про защитный экран?

– А он ее и не слышал. Если верить Смиту, Квестинг отвез его на переезд и показал через экран сигнал семафора, который якобы казался зеленым, тогда как на самом деле он становится красновато-желтым. А уж Смит точно не дальтоник и знает, что Квестинг писал зелеными чернилами. Так что историю с экраном он придумал уже после убийства, чтобы запудрить нам мозги. Ему нужен был подходящий предлог, чтобы объяснить столь внезапное примирение с Квестингом. И заодно помахать перед носом бумажкой. Но главное: мы ни в коем случае не должны были узнать о том, что Квестинг страдает дальтонизмом. Вот почему он подтвердил, что Эру был в голубой рубашке, тогда как мы все были убеждены в обратном. У меня нет никаких сомнений, что Квестинг объяснил Смиту подлинную причину происшествия на переезде. Квестинг даже использовал его затем как посредника при продаже реликвий маори. Все шло своим чередом, пока Квестинг не разоблачил Смита и не припер к стенке. Тогда он и подписал себе смертный приговор.