Найо Марш - Мертвая вода. Смерть в театре «Дельфин»

– « Кто убивать червей в мускатных розах» [43] У. Шекспир. «Сон в летнюю ночь». Перевод Т. Щепкиной-Куперник. … – невинно произнес Аллейн.

Джереми ошеломленно взглянул на него, а потом улыбнулся.

– Суперинтендант над нами смеется. Эмили, милая, встань, пожалуйста, в дверях, будешь связной между мной и теми, кто снаружи.

– Хорошо.

Мужчины вышли. Моррис пересек верхнее фойе. Перегрин стоял на площадке, а музейный работник – на лестнице немного ниже. Аллейн прошагал к двери, но остался на балконе. Он понимал, что все эти люди, исключая, конечно, музейного работника, ведут себя как обычно, хотя каждого снедает внутреннее напряжение, на которое накладывается жесткая самодисциплина. «Издержки профессии, – подумал Аллейн. – Это опытные бойцы, и они готовы к действию».

– Нужно еще наклонить, Джер, – раздался голос Перегрина, – и все подвинуть выше по мольберту.

Музейный ассистент, стоявший на первом пролете лестницы, промычал что-то неразборчивое.

– Что он говорит? – крикнул Джереми.

– Говорит, что снизу не очень смотрится, – ответила Эмили.

– Погодите-ка… – Джереми залез в сейф. – Еще наклоню. Ах, ты… свалилась.

– Помочь? – спросила Эмили.

– Не надо. Пусть все остаются, где стоят.

Аллейн подошел к сейфу. Джереми Джонс стоял на коленях, осторожно обдувая перчатку и документы на бархате.

– Придется накрыть дурацким полиэтиленом, а я так не хотел, – сердито сказал он. Затем положил прозрачный лист на сокровища и закрепил чертежными кнопками с бархатным покрытием. И установил подставку почти вертикально. Наблюдатели ответили дружным хором одобрения.

– Говорят: полный восторг, – сообщила Эмили.

– Просто захлопнуть дверцу – и все?

– Да.

– И просто повернуть?

– Уинти говорит – да.

Джереми захлопнул стальную дверь и повернул замок.

– Ну, давайте взглянем.

Они с Эмили появились в дверях.

Аллейн вышел из тени, открыл стенную панель и посмотрел на сейф. Дверца была надежно заперта. Закрыв панель, Аллейн повернулся и обнаружил, что примерно в тридцати футах [44] Около 9 метров. по коридору, ведущему в ложи, стоит мальчик, сунув руки в карманы, и смотрит на него; мальчик лет двенадцати, как сначала решил Аллейн, в очень изящном костюме.

– Привет, – сказал Аллейн. – Ты откуда выскочил?

– А вот это не ваше дело, – ответил мальчик. – Если не возражаете.

Аллейн подошел ближе. Да, милый мальчик с большими глазами и дерзкими, довольно порочными губами.

– Если не возражаете! – повторил он. – На кого это вы смотрите? Если позволено будет спросить?

Он тщательно выговаривал слова.

– На тебя, – ответил Аллейн.

Снаружи, с площадки, послышался голос Перегрина:

– Где суперинтендант?

– Здесь! – крикнул Аллейн и повернулся уходить.

– Ох, прошу прощения, – сказал Тревор. – Вы, должно быть, шишка из Скотленд-Ярда. О чем я только думал? Где мои манеры?

Аллейн вышел в фойе. Оказалось, что пришли Маркус Найт и Дестини Мид и присоединились к компании.

Над заглубленной площадкой, от которой расходились два лестничных пролета, сияло световое шоу. Желто-черное – геральдические цвета джентльмена из Уорикшира, два увядших исписанных листа и перчатка маленького мальчика.

Джереми принес из офиса описание в рамке и закрепил на нужном месте.

– Замечательно! – кивнул музейный работник. – Мои поздравления, мистер Джонс. Лучше и придумать нельзя.

Он убрал расписку в нагрудный карман и попрощался.

– Идеально, Джер, – сказал Перегрин.

По площадке прошел Тревор Вер и изящно оперся о перила.

– А по-моему, – заметил он вслух, – любой опытный вор мог бы вскрыть этот ящик с закрытыми глазами. Детская забава.

Перегрин спросил:

– Что ты здесь делаешь, Тревор? Тебя не звали.

– Я просто проверял почту, мистер Джей.

– А почему ты не в школе?

– В школе относятся с пониманием.

– Ты здесь не нужен. Лучше ступай домой и отдохни.

– Да, мистер Джей. – Победная улыбка еще озаряла фотогеничное лицо Тревора. – Я хотел пожелать вам, и пьесе, и вообще всем самой волшебной удачи. И мама тоже.

– Спасибо. Еще успеешь. Ступай.

Тревор, продолжая улыбаться, двинулся по лестнице.

– Дорогая куколка, – ядовито процедил Джереми.

Эмили сказала:

– Уинти, на улице люди и камеры.

– Пресса, милая, – кивнул Моррис. – Сейчас фотографируются Дестини и Маркус.

– Между прочим, сделать фотографию будет непросто, – покачал головой Найт. – Раз вещи так высоко.

– Что, спустить их обратно?

– Я верю, – неожиданно сказал Джереми, – что кто-нибудь знает, как работает сейф. Помните, я ведь его запер.

– Не беспокойся, – заявил Моррис, у которого премьерная лихорадка выливалась в форму легкого самодовольства. – Я знаю. Все продумано, и Гринслейд, конечно, сообщил мне комбинацию. Собственно, сам великий человек предложил такой код. Все основано на слове . Ясно? Нужно придумать слово из пяти букв…

Внизу парадная дверь открылась, впустив несколько журналистов и двух фотографов.

– …и каждая буква означает цифру. Мистер Кондусис сказал, что считает самым подходящим словом…

– Мистер Моррис…

Уинтер Моррис замолк и повернулся. На площадку вышел Аллейн.

– Скажите, – произнес он. – Как давно установили сейф?

– Несколько дней назад. Три или четыре. А что?

– Вы обсуждали с коллегами запорный механизм?

– Ну… я… ну, только в общих чертах, так сказать… в общих чертах.

– Не кажется ли вам, что было бы разумно держать ваше пятибуквенное слово при себе?

– Ну, я… мы все…

– Ведь обычная практика такова.

– Да, но мы не такие, как все. То есть… мы…

– Просто чтобы убедить вас, – сказал Аллейн и написал что-то на конверте. – Ключевое слово – одно из этих?

Моррис взглянул на конверт.

– Господи… – прошептал он.

– На вашем месте я выбрал бы менее очевидное кодовое слово и новую комбинацию; и хранил их надежно. Я серьезно рекомендую поступить именно так. – Аллейн забрал конверт, замарал то, что написал, и убрал в нагрудный карман.

– К вам гости, – дружелюбно добавил он.

Фотографы стали делать снимки, и Аллейн нисколько не был удивлен, когда вернулся Тревор Вер и принялся оживленно болтать с журналистом, которого интуитивно признал главным; потом мальчик многозначительно созерцал перчатку, а Дестини Мид его обнимала – они стояли щека к щеке, сверкали вспышки и щелкали камеры.

Фото, лучшее из сделанных этим утром, появилось с подписью «Юный исполнитель Тревор Вер, с Дестини Мид и шекспировской перчаткой. “У меня такое странное чувство, что плакать охота”, – говорит юный Тревор».

Перегрин ответил на полдесятка очень умных вопросов – и потом до конца жизни не мог вспомнить, что именно говорил. Поклонившись, он отошел в сторону и увидел себя в зеркале: высокий испуганный молодой человек во фраке. Распахнулись двери, и по театру пронесся странный многоголосый шепоток.