Роберт Гулик - Смерть под колоколом

Судья нахмурился и добавил совсем тихо:

— Теперь ты понимаешь, что произойдет, если я заведу дело против настоятеля храма Безграничного милосердия. Тут мы столкнемся не с обычными преступниками, а с могущественной организацией. Буддийская свора ринется настоятелю на помощь, развяжет при дворе против меня кампанию, воспользуется влиянием в нашей провинции, преподнесет богатые подарки нужным людям. Даже если бы я мог привести неоспоримые доказательства, до суда дело бы так и не дошло, потому что меня бы сослали в дальний угол империи. А может быть, я отправился бы в столицу — но в кандалах, по ложному обвинению.

— Это значит, что мы совершенно беспомощны, ваша честь? — возмущенно спросил секретарь.

Судья грустно кивнул. Подумав, он заметил со вздохом:

— Вот если бы удалось начать процесс, завершить его, осудить преступников и их казнить, и все это — за один день! Но ты же знаешь, по нашим законам такое невозможно. Даже если я получу полное признание вины, смертный приговор должен еще быть утвержден Верховным судом империи, а до него он дойдет только через чиновников округа и провинции, не меньше чем за несколько недель. У буддийской шайки будет вполне достаточно времени, чтобы замять дело и оклеветать меня. Если бы у меня была хоть малейшая надежда на то, что я смогу удалить этот зловонный нарост с тела нашего общества, я бы с радостью рискнул своей карьерой и даже жизнью. Но скорее всего такой шанс мне никогда не представится. Пока же ни слова о том, что я сейчас рассказал тебе, не должно вылететь из твоих уст, и не возвращайся более к этой теме! Я уверен, что у настоятеля есть шпионы среди служащих суда, и все, что я скажу здесь о храме Безграничного милосердия, может быть использовано против меня. А теперь ступай, посмотри, готова ли та пожилая дама к разговору Когда старшина Хун вернулся вместе с женщиной, судья Ди предложил ей сесть в удобное кресло напротив своего стола и благожелательно заговорил с ней:

— Я очень расстроен, госпожа, тем, что вижу вас в таком отчаянии. Вы мне сказали, что вашего мужа звали Лян, но я ничего не знаю ни о его смерти, ни о том, кто вас обидел.

Трясущейся рукой старая женщина порылась у себя в рукаве и извлекла оттуда небольшой продолговатый пакет, завернутый в потертый парчовый лоскут. Она протянула его судье и нерешительно заговорила:

— Пусть господин судья соблаговолит просмотреть эти документы. Мой разум так замутнен, что я на него не полагаюсь. Сама я не в состоянии связно рассказать о выпавших на мою долю и на долю моей семьи ужасных несчастьях, но в этих бумагах господин судья найдет все подробности.

Произнеся эти слова, она откинулась на спинку кресла и снова заплакала.

Приказав старшине Хуну подать бедной женщине чашку крепкого чая, судья Ди развернул парчу. Перед ним была пухлая пачка пожелтевших от времени бумаг. Развернув первый свиток, судья прочитал длинное витиеватое обвинение, написанное изящными иероглифами.

В документе содержался рассказ о кровавой вражде двух богатых купеческих семейств из Кантона по имени Лян и Линь. Началось все с того, что Линь соблазнил жену Ляна, а затем безжалостно преследовал всю его семью, постепенно лишив их состояния. Когда судья закончил читать и увидел дату, он удивился.

— Госпожа, этот документ был составлен более двадцати лет назад! — воскликнул он.

— Жестокие преступления время не стирает, — мягко ответила женщина.

Судья бросил взгляд на другие бумаги и увидел, что они касаются более свежих эпизодов того же дела, самый последний из которых произошел два года назад. Каждый документ оканчивался фразой, написанной красной тушью: «Отклонено из-за недостатка доказательств».

— Я вижу, — сказал судья Ди, — что все это произошло в городе Кантоне. Почему же вы покинули дом своей семьи и переехали в Пуян?

— Я переселилась в Пуян, потому что сюда перебрался главный преступник — Линь Фан.

Судья не припомнил ничего, связанного с этим именем. Свернув бумаги, он сказал по-прежнему благожелательным тоном:

— Госпожа, я вникну в ваше дело самым доскональным образом и приглашу вас сюда снова, как только разберусь в нем.

Старая женщина медленно поднялась и после глубокого поклона сказала:

— Долгие годы я ждала судью, способного исправить ужасающую несправедливость. Хвала Небесам, должно быть, я дождалась!

Старшина проводил ее до дверей, а когда он вернулся, судья Ди заметил:

— Судя по первому впечатлению, я бы сказал, что это один из тех прискорбных случаев, когда хитрый и образованный негодяй обогащается разоряя других и всегда избегает наказания. Ясно, что горе и разочарования повредили разум этой женщины. Самое малое, что я могу для нее сделать — это тщательно изучить ее бумаги, но я сомневаюсь, что смогу найти хоть один слабый пункт в доводах защиты. Я заметил, что оно прошло через руки одного весьма мудрого судьи, который ныне заседает в императорском суде.

Затем судья Ди вызвал Дао Ганя. Увидев расстроенное лицо своего помощника, он сказал с ободряющей улыбкой:

— Выше нос, Дао Гань! У меня есть для тебя работа получше, чем это буддийское гнездо. Пойди к дому госпожи Лян и собери все сведения, какие только сможешь, о ней самой и о ее семье. Затем разузнай, где живет состоятельный человек по имени Линь Фан, и расспроси о нем людей. Может быть, в поисках тебе поможет то обстоятельство, что обе семьи прибыли из Кантона и осели в Пуяне несколько лет назад.

Отослав Дао Ганя и старшину Хуна, судья Ди приказал первому писцу принести несколько последних административных дел и погрузился в их изучение.

Выйдя в полдень из кабинета судьи, Ма Жун направился прямо к себе, где, переодевшись, полностью изменил облик.

Прежде всего, он снял шапочку, тряхнув головой, растрепал волосы и повязал их грязной тряпкой. Затем он надел просторные штаны, обмотав их у щиколоток бечевкой, накинул на плечи заплатанную куртку, а башмаки из войлока заменил соломенными сандалиями.

Нарядившись таким сомнительным образом, он вышел из суда через боковую дверь и смешался с уличной толпой. Он с удовлетворением отметил, что, едва скользнув по нему взглядом, горожане расступались, а уличные торговцы опасливо сжимали в руках свой товар. Довольный производимым эффектом, Ма Жун бросал на всех свирепые взгляды и развлекался от души.

Однако спустя некоторое время настроение его поменялось, потому что он понял, что задание, ему порученное, не так просто, как ему вначале показалось. Он ел отвратительную уличную еду с бродягами, пил дрянное вино в вонючем притоне, построенном на месте выгребной ямы, и выслушал множество жалоб на жизнь и просьб дать денег в долг. Но, как нарочно, ему попадались только мелкие сошки, а не те хорошо организованные злоумышленники, которые и заправляют всем преступным миром в городе.