Рекс Стаут - Острие копья [litres]

– Мистер Вулф наверху с Хорстманом?

– А то как же. – Это была единственная языковая фривольность, которую позволял себе Фриц, и он никогда не упускал возможности ввернуть ее. Он улыбнулся мне, радуясь, что я снова оживлен и весел. – Теперь я только приготовлю ногу ягненка и натру ее чесноком.

– Натри сумахом, если хочешь. – Я отправился к себе одеваться.

Обострение прошло! Меня буквально трясло от волнения. Тщательно бреясь, я даже насвистывал в ванной. Раз Вулф снова в норме, может случиться всякое.

Когда я появился на кухне, меня поджидали тарелка инжира и плотный омлет, к кофейнику была прислонена газета. Я принялся за заголовки и инжир одновременно, да так и замер с набитым ртом. Затем лихорадочно бросился читать абзацы, проглатывая недожеванные плоды. Все было предельно ясно, газета излагала это как факт. Хотя подтверждений не требовалось, я лихорадочно стал листать страницы, вдоль и поперек пробегая их глазами. На восьмой полосе, почти в самом низу, обнаружилось четкое и лаконичное объявление в четкой тонкой рамке:

ВЫПЛАЧУ ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ ЛЮБОМУ ПРЕДОСТАВИВШЕМУ ИНФОРМАЦИЮ, КОТОРАЯ ПРИВЕДЕТ К ОБНАРУЖЕНИЮ И СПРАВЕДЛИВОМУ НАКАЗАНИЮ УБИЙЦЫ МОЕГО МУЖА ПИТЕРА ОЛИВЕРА БАРСТОУ.

Я перечитал его три раза, потом отбросил газету и заставил себя успокоиться. Покончил с инжиром и омлетом, тремя тостами и тремя чашками кофе. Подумать только, пятьдесят кусков! И это притом, что банковское сальдо Вулфа провисает, словно бельевая веревка под мокрой попоной. К тому же теперь у нас есть шанс не вылететь из самого громкого шоу сезона. Я был холоден и спокоен, но до одиннадцати оставалось еще целых сорок минут. Я отправился в кабинет, открыл сейф, протер повсюду пыль и стал ждать.

Когда в одиннадцать появился Вулф, вид у него был свежий, а вот настроение не особенно добродушное. Он лишь кивнул мне, пожелав доброго утра, и далее совершенно не обращал на меня внимания, просто уселся в свое кресло и принялся просматривать почту. Я ждал, намереваясь продемонстрировать ему, что и другие способны проявлять его черствость, однако, когда он принялся проверять ежемесячный счет от «Харвиса», я не выдержал и выпалил:

– Надеюсь, вы хорошо провели выходные, сэр!

Он не взглянул на меня, но я увидел, как его щеки прорезали складки.

– Спасибо, Арчи. Они прошли восхитительно, но, проснувшись этим утром, я ощутил себя столь раскисшим, что считайся я лишь с самим собой, то непременно остался бы в постели ожидать разложения. В голове моей укоризненно звучали имена: Арчи Гудвин, Фриц Бреннер, Теодор Хорстман. Ответственность. И я поднялся, чтобы вновь взвалить на себя эту тяжкую ношу. Не то чтобы я жалуюсь. Мы все в ответе друг перед другом, но моя ноша по силам лишь мне одному.

– Простите, сэр, но вы окаянный лжец. На самом деле вы заглянули в газету.

Он продолжал изучать счет:

– Тебе не удастся вывести меня из себя, Арчи, не сегодня. Газета? Единственное, на что я смотрел этим утром, была жизнь, и отнюдь не в газете.

– Значит, вы не знаете, что миссис Барстоу предложила в награду пятьдесят тысяч долларов тому, кто укажет убийцу ее мужа?

Вулфа замер с карандашом в руке. Он не посмотрел на меня, но карандаш сохранял неподвижность несколько секунд. Потом он убрал счет под пресс-папье, положил рядом с ним карандаш и поднял голову:

– Покажи.

Я продемонстрировал ему сначала объявление, а затем статью на первой полосе. В объявлении он прочел каждое слово, статью же лишь пробежал глазами.

– Ну и ну… – наконец выдавил из себя Вулф. – Ну и ну… Мистеру Андерсону деньги не нужны, даже допуская, что у него есть возможность их заработать, а всего лишь миг назад я как раз говорил об ответственности. Знаешь, Арчи, о чем я думал в постели этим утром? Я думал, как ужасно и как занятно было бы уволить Теодора и дать всем этим живым и дышащим растениям, всей этой высокомерной и избалованной красоте, увянуть в муках жажды и удушения.

– Боже мой!

– Да. Просто фантазия ранним утром. У меня не хватит духа на подобное. Скорей уж я устрою аукцион, если решу сложить с себя ответственность, и куплю билет на пароход в Египет. Ты ведь знаешь, что в Египте у меня есть дом, который я никогда не видел. Человек, подаривший его мне, чуть более десяти лет назад… Да, Фриц, в чем дело?

Вид у Фрица был немного взъерошенный. Ему явно пришлось поспешно натягивать пиджак, чтобы открыть входную дверь.

– К вам леди, сэр.

– Как ее зовут?

– Она не представилась.

Вулф кивнул, и Фриц удалился. Через минуту он вновь появился на пороге и с поклоном впустил молодую женщину.

Я поднялся. Она направилась было ко мне, но я кивнул в сторону Вулфа. Она посмотрела на него, остановилась и сказала:

– Мистер Ниро Вулф? Меня зовут Сара Барстоу.

– Садитесь, – ответил Вулф. – Прошу вас простить меня, но по техническим соображениям я встаю только в экстренных случаях.

– Это и есть экстренный случай, – заявила она.

Из газет я уже многое знал о Саре Барстоу. Ей было двадцать пять лет, она пользовалась завидной популярностью. Мисс Барстоу окончила колледж Смит и была известна как в обществе Холландского университета, так и в различных кругах курортного Уэстчестера. Конечно же, красавица, если верить газетам. Пока она устраивалась в кресле перед Вулфом и какое-то время сидела, разглядывая его, я пришел к выводу, что газетчики не врут. На ней было желтовато-коричневое льняное платье с подобранным к нему в тон жакетом и черная шляпка, надетая набок. Судя по перчаткам, она водила машину. Пожалуй, лицо у нее было маленьким, но соразмерным и правильным. Зрачки сверкали слишком ярко, и веки припухли от усталости и, быть может, от слез, вдобавок она была бледной, но за всем этим проглядывали здоровье и привлекательность. Говорила она тихим чувственным голосом. Мне она понравилась.

Сара Барстоу пустилась в объяснения, но Вулф направил на нее палец:

– В этом нет необходимости. К тому же это наверняка мучительно для вас, мисс Барстоу. Я знаю. Вы единственная дочь Питера Оливера Барстоу. Расскажите только, что привело вас ко мне.

– Да… – Она замялась. – Конечно же вы знали, мистер Вулф. Мне немножко сложно… Пожалуй, я надеялась на вступление. – Она выдавила из себя улыбку. – Я хочу попросить вас об одолжении… Не знаю, насколько большом.

– Это я вам скажу.

– Конечно. Для начала я должна спросить, знаете ли вы, что этим утром моя мать дала объявление в газете?

– Я прочел его, – кивнул Вулф.

– В общем, мистер Вулф, я, то есть мы, вся семья, вынуждены просить вас игнорировать это объявление.

Вулф вздохнул и выпятил подбородок:

– Необычная просьба, мисс Барстоу. Предполагается ли, что я проявлю схожую необычность в ее удовлетворении или же все-таки получу объяснения?