Рекс Стаут - Острие копья [litres]

Однако мисс Барстоу заговорила первой:

– Но это… Это абсурд! Это…

Вулф ткнул в нее пальцем:

– Нет. Прошу вас. Неужели вы станете отрицать, что пришли ко мне со всей этой чушью с целью покрыть кого-то? Право же, мисс Барстоу, прекратите! Давайте не скатываться до идиотизма. Читай, Арчи.

Я зачитал предложение по своей записи. Стоило мне умолкнуть, как Вулф сказал:

– Советую вам принять его, мисс Барстоу. Я продолжу свое расследование в любом случае. И если результат окажется тем, которого вы страшитесь, вам будет весьма удобно воспользоваться предлагаемой мною защитой. Предложение это, между прочим, сугубо эгоистическое, поскольку я рассчитываю на вашу заинтересованность и содействие. Это предложение – вне зависимости от последствий – вам будет только во благо, так как позволит покончить с делом как можно скорее. Без вашего согласия я столкнусь со значительными препятствиями. Я отнюдь не альтруист и не bon enfant [7] Добрый малый ( фр .). , я всего лишь человек, который хочет заработать. Вы сказали, что наверху слишком много красоты. Вы хоть представляете, во сколько обходится выращивание подобных орхидей? – (Сара Барстоу только молча таращилась на него.) – Давайте же! – настаивал Вулф. – Конечно же, никаких подписей. Именно это в шутку и называют джентльменским соглашением. Первый шаг в его выполнении будет заключаться в визите мистера Гудвина к вам домой завтра утром. Дело пока терпит. Он поговорит, с вашего позволения, с вами, вашим братом, матерью и кем-нибудь…

– Нет! – взорвалась она, но сразу замолчала.

– Не упрямьтесь. Прошу прощения, но это очень важно. Мистер Гудвин – человек проницательный, порядочный и безмерно отважный. Это действительно очень важно… Вот что я вам скажу, мисс Барстоу… – Он взялся за край стола, оттолкнулся в кресле, оперся о подлокотники и поднялся на ноги, а затем подошел к ней. – Поезжайте домой или по своим делам. Людям часто бывает сложно думать в моем присутствии, я не оставляю им достаточно пространства. Я знаю, вы страдаете, ваши чувства громко протестуют. Вы должны проветрить голову, иначе не сможете рассуждать здраво. Поезжайте. Купите шляпку, встретьтесь с кем-нибудь или поухаживайте за матерью, делайте все, что только придет на ум. А сегодня вечером, между шестью и семью, позвоните сюда и скажите, когда мистер Гудвин может подъехать утром. Или скажите, чтобы он к вам не являлся, поскольку с этого момента мы враги. Поезжайте!

Сара Барстоу встала:

– Я… я не знаю… Боже мой, я не знаю!..

– Да будет вам! Это говорит не ваш разум. Это лишь пена, поднятая взбаламученными чувствами и оттого бессмысленная. Я не хочу быть вашим врагом.

Она стояла перед ним, задрав голову вверх, чтобы смотреть ему прямо в глаза.

– Я верю вам, – произнесла она. – Я вправду верю, что не хотите.

– Конечно не хочу. До свидания, мисс Барстоу.

– До свидания, мистер Вулф.

Я проводил ее к выходу и открыл дверь. Понадеялся было, что она, может, попрощается и со мной, но нет. Она вообще ничего не сказала. Когда она вышла, я заметил ее автомобиль на обочине, темно-синее «купе».

Вернувшись в кабинет, я застал Вулфа сидящим в кресле. Я встал перед его столом и упер в него взгляд:

– Ну и что вам об этом известно?

На его щеках пролегли складки.

– Мне известно, что я голоден, Арчи. Приятно, что наконец-то снова появился аппетит. У меня его несколько недель не было.

Естественно, негодованию моему не было предела. Я ошарашенно уставился на него:

– Вы хотите сказать, что после пятницы, субботы и воскресенья…

– Но все равно аппетита не было. Я лишь отчаянно искал его. А теперь я голоден. Ланч будет через двадцать минут. Между прочим, я выяснил, что в гольф-клубах есть так называемые инструкторы. Выясни, кто занимает эту должность в «Грин медоу». Проверь, нет ли у нас какого-нибудь благодарного клиента, который мог бы представить нас по телефону. Пригласи инструктора, и срочно, к нам на обед этим вечером. С субботы еще остался гусь. После ланча наведаешься в кабинет доктора Натаниэля Брэдфорда и заглянешь в библиотеку за нужными мне книгами.

– Понял, сэр. Кого, по вашему, мисс Барстоу…

– Не сейчас, Арчи. Я предпочел бы просто тихонечко посидеть, предвкушая еду. Все после ланча.

Во вторник, тринадцатого июня, в десять утра я въехал на «родстере» в ворота поместья Барстоу, которые открыл мне стоявший на страже полицейский. С ним был еще один здоровяк, личный охранник Барстоу, и мне пришлось предъявить множество доказательств, что я действительно Арчи Гудвин, которого ожидает Сара Барстоу. Судя по всему, за последние три дня отсюда было изгнано немало газетчиков.

Дом располагался в низшей точке седловины между двумя холмами милях в семи к северо-востоку от Плезантвиля. Это был довольно большой каменный особняк, комнат этак на двадцать, по моей оценке, со множеством надворных строений. Ярдов триста подъездная аллея шла через деревья и кустарники, а затем огибала кромку огромной покатой лужайки и заходила под навес, откуда две ступеньки вели на выложенную плитами террасу. Это оказалась боковая сторона дома, фасад же выходил на лужайку под холмом. При подъезде впереди виднелся сад, и еще один, побольше, располагался у другого края лужайки, с бассейном и валунами. Я неспешно катил, осматривая все это, и мне подумалось, что пятьдесят штук для хозяев поместья просто ничто. Я был в темно-синем костюме, синей рубашке и галстуке цвета выдубленной кожи и, конечно же, в шляпе, которую я почистил как раз после Дня памяти [8] День памяти погибших в войнах отмечается в США 30 мая. . Я считаю нелишним одеваться соответственно тому месту, куда направляюсь.

Сара Барстоу ожидала меня в десять, и я прибыл точно в срок. Я припарковал «родстер» на покрытой гравием площадке сбоку от входа и нажал кнопку у двери на террасе. Дверь была открыта, однако двойная сетка не позволяла разглядеть, что внутри. Вскоре послышались шаги, сетчатая дверь распахнулась, и появился высокий худой парень в черном костюме.

Он был весьма учтив:

– Прошу прощения, сэр. Мистер Гудвин?

Я кивнул:

– Мисс Барстоу ожидает меня.

– Знаю. Прошу сюда. Мисс Барстоу изъявила желание, чтобы вы встретились с ней в саду.

Я последовал за ним через террасу и по дорожке на другую сторону дома, затем мимо беседки и множества кустов, пока мы не вышли к цветнику. В дальнем его уголке на затененной скамейке сидела мисс Барстоу.

– Все в порядке, – объявил я. – Я вижу ее.

Он остановился, наклонил голову и пошел обратно.

Вид у мисс Барстоу был неважнецкий – еще хуже, чем днем ранее. Спала она, вероятно, совсем мало. Позабыв или проигнорировав указания Вольфа насчет времени звонка, она позвонила до шести часов. Разговаривал с ней я, и голос ее звучал так, словно за эти часы ей пришлось очень нелегко. Она кратко и деловито сообщила, что будет ждать меня в десять утра, и повесила трубку.