Артур Таболов - VIP

— Читал ещё в детстве. Потом не раз перечитывал. И замок Иф хорошо себе представляю.

— Представлять не то. Увидеть своими глазами совсем другое.

— Лучше покажи мне бар Le Grand Marin, — попросил Игорь. — Тот, возле которого Хасан напал на Лежнёва.

— О'кей. Только скажу начальству, что меня сегодня не будет. Сопровождаю коллегу из Москвы, укрепляю международное сотрудничество. А это очень, очень важное дело.

Минут через двадцать маленький двухдверный «ситроен» инспектора припарковался на тихой rue Sainte на пустой площадке возле бара Le Grand Marin.

— Вот здесь это и произошло, — объяснил Фернан. — Твой парень вышел из бара, остановился закурить, тут араб на него и напал.

Игорь осмотрелся и с сомнением покачал головой:

— Не очень удачное место для ограбления, просматривается насквозь.

— Это сейчас, ночью здесь темно. И огни бара слепят.

— Зайдём? — предложил Игорь.

— Нет, коллега, этот бар мне не по карману.

— О чём ты говоришь, Морис? Я приглашаю.

— Ну, если ты сын миллионера…

Бар был отделан с вызывающей роскошью. Длинная стойка из красного дерева с мягкими кожаными табуретами. С десяток столиков с креслами оригинального дизайна, старинные морские гравюры на стенах. Обслуга в одежде, стилизованной под форму моряков. Бармен был похож на капитана, молоденькие официантки на юнг. За спиной бармена, занятого тем же, чем занимаются бармены всего мира, когда нет посетителей — доведением бокалов до невероятного блеска, сиял зеркальный стеллаж с сотнями самых разных бутылок, собранных со всего мира. В баре были еще залы, но Игорь и Морис остались в этом, устроились за столиком неподалеку от стойки. В это время народу было немного, негромкая музыка не мешала, здесь можно было спокойно поговорить.

— Что будем пить? Виски? — спросил Игорь.

— Да ты что? — удивился Фернан. — Рано для виски. В Москве пьют виски в два часа дня?

— В Москве пьют виски в любое время. Когда оно есть. Шампанское?

— Шампанское ты будешь пить в Шампани или Пьемонте. Пино Гри Домен Марсель Дайс, — сделал Фернан заказ юнге. — Такое вино есть только у нас в Марселе.

Вино было торжественно доставлено в серебряном ведерке со льдом. Официантка разлила его по высоким бокалам и пожелала господам приятно провести время.

— За знакомство! — предложил Морис, а потом ревниво поинтересовался. — Ну как?

— Очень хорошо, — оценил Игорь. — Но я небольшой знаток вин.

— Вы, русские, ничего не понимаете в винах и в женщинах, — с сочувствием обобщил француз и начал с большим знанием предмета объяснять, чем именно ценится Пино Гри Домен Марсель Дайс. Игорь слушал, не перебивая, а сам думал, как бы получше перейти к делу.

— Так ты считаешь, что Хасан будет стоять на своём? — спросил он, воспользовавшись паузой в разговоре. — Что это было не ограбление, а ревность?

— А что ему остаётся? — пожал плечами Фернан. — Я не понял, тебя кто интересует — Лежнёв или этот араб?

— Оба. Но Лёжневым плотно занимается ваша полиция, тут я спокоен. А к арабу есть вопросы.

— Какие?

— Если Лежнёв не случайно попался ему на глаза, кто ему на него показал? Что это за таинственная женщина, если она реальность, а не выдумка?

— Не скажет.

— Это как спросить, — вспомнил Игорь Панкратова. — Ты не мог бы посадить меня к нему в камеру на пару дней? С сокамерниками люди бывают откровенными.

— Посадить тебя? К нему в камеру? — поразился Морис. — Как я тебя посажу? На каком основании? В России вы можете делать что хотите, а во Франции есть закон. Закон это закон!

«Да чего же вы законопослушные! — с раздражением подумал Игорь. — Сами небось обходите закон, когда нужно!»

Настроение у него окончательно испортилось. Вот и слетал. С таким же успехом мог бы сидеть в Москве. Потомок аланов, блин. Которые никогда не сдаются.

«Ладно, будет тебе закон!» — решился Игорь.

— А если я нарушу закон?

— Это как? — не понял Морис.

— Например, устрою пьяный дебош в этом баре?

— С бутылки Пино Гри? — удивился инспектор.

— Можно взять ещё. Будет основание посадить меня к арабу?

— Тогда будет.

— Обещаешь?

— Обещаю, обещаю, — засмеялся Морис.

— Ловлю на слове, — сказал Игорь, поднимаясь и извлекая из серебряного ведерка недопитую бутылку замечательного марсельского вина.

— Эй, что ты делаешь? — насторожился Фернан.

— Устраиваю дебош.

С этими словами Игорь размахнулся и метнул бутылку, как гранату, в сверкающий зеркальный стеллаж за стойкой бара. Зазвенели стекла, по полкам полилось содержимое драгоценной коллекции. Бармен юркнул под стойку, юнги прыснули кто куда, посетители бара испуганно вскочили с мест. Игорь обернулся к Морису:

— Исполняйте свой долг, инспектор.

— Вы, русские, психи! Руки! — рявкнул Фернан.

На запястьях Игоря защелкнулись наручники, и уже к вечеру этого дня после тягомотных процедур оформления, фотографирования, дактилоскопирования, медосмотра и санобработки хмурый контролёр провёл его по коридорам тюрьмы Сент-Анн и втолкнул в камеру, по которой затравленным молодым зверем метался Хасан Эль-Мюрид.

При появлении нового заключенного араб забился в угол и настороженно смотрел оттуда большими влажными глазами цвета зрелой маслины. Не обращая на него внимания, Игорь разложил на койке тюфяк, застелил простыни, которые выдали ему скрепленными пломбой, как в российских плацкартах, умылся в туалете, отделенном от камеры прозрачной шторой, вежливо сказал: «Бон суар». С наслаждением растянулся на койке и неожиданно для себя сразу заснул здоровым сном человека, которому выпал длинный нелегкий день.

Проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Камера была освещена тусклым синим светом, над ним нависало темное лицо араба.

— Проснись, приятель, — повторял он. — Проснись, нужно поговорить.

— Какого черта? — возмутился Игорь. — Завтра поговорим.

— Не успеем. За что тебя взяли?

— Тебе какое дело? Перебрал, устроил дебош в баре.

— Вот! Выпустят до суда под залог. Ты не француз, французы так не говорят. Итальянец? Испанец?

— Русский.

— Это хорошо, — почему-то обрадовался араб. — Ты меня поймёшь.

Игорь сел на койке, недовольно кивнул:

— Давай, говори.

— Ты кого-нибудь любил?

— Ты что, шутишь? Нашел когда говорить о любви!

— Не шучу. Для меня это очень важно. Ты когда-нибудь любил — до безумия, до потери себя? Так, что тебя нет, а есть только она?

— Парень, у тебя поехала крыша.

— Что значит поехала крыша?

— Так у нас говорят. Ты спятил.

— Да-да, спятил. И счастлив. Я никогда не был таким счастливым. И никогда не был таким несчастным.

— Ну-ну, продолжай. Почему?

— Я не смог выполнить её просьбу. Очень простую. Она попросила меня серьезно поговорить с человеком, который её доставал, Чтобы он оставил её в покое. А я облажался, затеял с ним драку.