Артур Таболов - VIP

— Мадмуазель, могу я узнать, в каком номере остановилась мадам де Бюсси? — обратился он к служащей, сидевшей за стойкой рецепшена.

— Графиня выехала еще вчера.

— Графиня? — переспросил Игорь.

— Да, графиня. Вы не знали?

— Конечно, знал. Но между друзьями титулы как-то не приняты. Она не сказала куда?

— Этого нам не говорят.

— Еще вопрос, мадмуазель. Сколько она здесь жила?

— Три недели, месье.

— Теперь я в твоём полном распоряжении, — обратился Игорь к Фернану.

— А багаж?

— Да какой там багаж. Зубная щетка и бритва.

— Опять ты что-то темнишь, — подозрительно сказал инспектор.

Всю дорогу до аэропорта он хмуро молчал, хотя Игорь чувствовал, что он о чем-то хочет спросить. И догадывался о чём. Когда объявили посадку на московский рейс, Фернан не выдержал:

— Ну, удалось тебе расколоть араба?

— Удалось. Это оказалось нетрудно.

— Что ты узнал?

— Ты очень удивишься, Морис, если я скажу, что Хасан на допросах говорил чистую правду?

— Думаешь, я поверю?

— Очень трудно поверить. Но это так. Счастливо, коллега. Приятно было познакомиться. Если окажешься в Москве, можешь устроить дебош в самом дорогом ресторане. И будем квиты.

С трапа Игорь оглянулся. Инспектор Фернан стоял на смотровой галерее и терпеливо ждал, когда самолёт взлетит. Начальство приказало, он ждёт. Французские полицейские народ очень дисциплинированный.

В Шереметьево Игорь забрал с платной стоянки свой «форд-фокус». Не заезжая домой, отправился к Панкратову, злясь на плотные пробки на Ленинградском шоссе и Тверской. А в Марселе никаких пробок не было.

— Быстро же ты обернулся! — удивился Панкратов.

Не ответив, Игорь прошел в комнату, где на письменном столе стоял включенный ноутбук Сергея Старостина, вывел его из режима ожидания и открыл электронную почту. Никаких новых сообщений не было, только старый мейл от Лежнёва, в котором он просил напомнить Ирэн о долге.

— Ничего нет, — разочарованно сказал Игорь.

— А чего ты ждал?

— Письма от Лежнёва. Он должен был отреагировать на араба. Не отреагировал. Значит, не смог. Он же ранен, потерял много крови. Отлеживается где-то в Марселе. Понимает, что его ищут.

— Или уже арестовали?

— Нет, я бы знал. Французская полиция такая же, как наша. Если не задержали по горячим следам, дело затянется неизвестно на сколько.

— Давай-ка всё по порядку, — попросил Панкратов. — Сварить тебе кофе?

— Не откажусь.

Пока он хозяйничал на кухне, Игорь думал, о чём нужно рассказать Панкратову, а о чём не стоит. Решил, что о том, как он оказался в одной камере с арабом, говорить не следует. Панкратов человек старой закалки, не поймёт. Или поймёт неправильно. Инспектор Фернан по дружбе посадил его на ночь к арабу. Вот и всё. А об остальном можно.

Панкратов слушал, не перебивая, он умел слушать. Когда Игорь закончил и взялся за остывающий кофе, немного подумал и уверенно сказал:

— Это она.

— Не она, — возразил Игорь. — Я тоже сначала решил, что она. Это в ночлежках можно назваться кем хочешь. А в дорогих отелях обязательно требуют паспорт. Ирэн де Бюссе не может быть Ириной Керженцевой.

— Может. В своё время я наводил справки. Граф Жан Батист де Бюссе — её первый муж, дипломат. Она тогда получила французское гражданство и паспорт на это имя. Наши законы двойное гражданство не запрещают. Не поощряют, но и не запрещают.

— Но они давно развелись.

— А паспорт она сохранила. Интерпол может сколько угодно искать Керженцеву и никогда не найдёт.

— В Риме же её арестовали, — напомнил Игорь. — Она была Керженцевой.

— Не прочувствовала ситуацию. Или не знала, что её ищут. Сейчас знает. В ордер Интерпола нужно внести Ирэн де Бюсси. Сделаешь?

Игорь даже поёжился, представив, как он будет обосновывать генерал-лейтенанту Сибирцеву это предложение. Придётся доложить о том, о чём докладывать очень не хотелось. Начальник Интерпола терпеть не мог самодеятельности. Сама поездка капитана Касаева в Марсель, им не санкционированная, вызовет его раздражение. И не отболтаешься тем, что летал туда для собственного удовольствия. «Ладно, как-нибудь выкручусь», — подумал Игорь и кивнул:

— Сделаю.

— Недаром ты съездил, — обобщил Панкратов. — Теперь мы твёрдо знаем, кто стоит за нападением на Лежнёва. От этого и будем танцевать.

— Надо же, я разошёлся с ней всего на один день! — подосадовал Игорь. — Почему она так поспешно уехала?

— Вероятно, узнала, что покушение не удалось.

— Откуда?

— Может, прочитала в газете. В городских газетах печатают криминальную хронику. Ладно, давай подумаем, как нам быть с Лежнёвым. У него-то нет ни малейших сомнений, кто навёл на него араба. Что он сделает, когда отлежится?

— Попытается её достать, — предположил Игорь. — И выкатить счёт.

— Как? Где она живёт, он не знает. Под каким именем, не знает. На его мейлы она не отвечала. А сейчас тем более не ответит. У него только один способ связаться с ней, вот этот, — кивнул Панкратов на ноутбук Сергея Старостина. — Но нам нет резона ждать, когда он оклемается. Попробуем ускорить события.

— Как?

— Узнаешь. Налей себе ещё кофе и не отвлекай меня минут двадцать.

Панкратов устроился за столом, положил перед собой лист бумаги и проверил, пишет ли шариковая ручка.

— Михаил Юрьевич, есть же комп! — удивился Игорь.

— Я привык по старинке. Не мешай.

Панкратов трудился над текстом старательно, как школьник. Зачеркивал фразы, вписывал другие. Перечитывал, снова поправлял. Наконец подсунул листок Игорю.

— Читай. Почерк у меня разборчивый.

Игорь прочитал:

«Поль, Ирэн узнала из марсельской вечерней газеты о неприятном происшествии с тобой. Она надеется, что ранение несерьезное и ты вскоре поправишься. У тебя может возникнуть мысль, что она имеет к нападению араба какое-то отношение. Это не так, произошло случайное стечение обстоятельств. Она помнит о своём долге и намерена вернуть тебе двести тысяч евро в ближайшее время, но не знает, каким образом это сделать. Если у тебя есть какие-то соображения по этому поводу, сообщи мне, а я передам ей. Серж».

— И вы думаете, что он поверит, что это написал Сергей? — спросил Игорь. — Михаил Юрьевич, молодежь так не пишет. Так пишут интеллигенты-филологи.

— Ты хочешь сказать — старпёры?

— Это сказали вы.

— Ну и нахал ты, Касаев. Никакого уважения к старшим. Ладно, садись на моё место и бери ручку. А я посмотрю, как пишет молодёжь.

Игорь справился с работой минут за полчаса. У него всё время было неприятное, царапающее чувство от того, что он пишет от лица погибшего друга. Будто с того света. Но он его отгонял. Так нужно. Письмо в его редакции получилось таким: