Наталья Веселова - Одиннадцатый час

И, обретя, он неспешно вел меня по лесу, где погибали, может быть, в дремучей чаще двадцать брошенных малюток.

Малютки, тем не менее, не сгинули. Все до единого они были выведены из чащи мужественным Козловым и, попив обещанного чайку у бабули, даже разбились на четыре интернациональные поисково-спасательные партии и отправились обратно в лес искать погибающих нас. Одна из групп и обнаружила любимых учителей, мирно вечеряющих припасенными бутербродами на поваленном дереве… Помню, что смешно было учиться есть почти вслепую, и я все время попадала бутербродом мимо рта, но была счастлива, как ни до, ни после в этой жизни…

В Страстную Пятницу о. Димитрий явился к своей подопечной в мрачном настроении. Он хмуро уселся в ногах ее постели, машинально теребя конец бороды и, словно не зная, с чего начать, бросал на Ирину быстрые напряженные взгляды, в которых читалось нетерпение и растерянность.

Только что в коридоре он столкнулся со спешившим домой ее лечащим врачом, толковым малым, отвел его в сторонку и обстоятельно повыспросил. Без обиняков молодой доктор сообщил ему, что больная доживает последние дни, и он, идя утром на работу, никогда не уверен в том, что застанет ее в живых. Чудо еще, что она все время пишет лежа – очевидно, поставила себе сверхзадачу, не выполнив которой, умирать не собирается – «бывает такое, знаете, в практике». Ей уже начали колоть наркотики, уверяя, что это «укрепляющее для сердца», чему она явно не верит, так как каждый раз при виде шприца неприятно так усмехается… Врач высказал предположение, что окрестить умирающую не удастся – священник попросту не успеет, если не предпримет отчаянную попытку ее как-нибудь поторопить.

С этим намерением и пришел о. Димитрий к Ирине, решившись в душе на отчаянный шаг: применить «шоковую терапию». Но, не будучи злым по природе, никак не мог заставить себя произнести первое слово. Не мог, пока Ирина сама не подсказала ему:

– Что же это вы? Даже «здравствуйте» не сказали…

И о. Димитрий вскинулся, окрыленный подсказкой:

– «Здравствуйте»?! Какое «здравствуйте»! – в сердцах он чуть не выпалил «ко всем чертям», но вовремя удержал язык. – Помилуй вас Боже! – и его понесло: – Здравствовать желаете?! И что, думаете, много осталось? Так я вам скажу – три дня, два, а может – и ни одного! Умираете тут… с комфортом… Вы что думаете, заснете и не проснетесь, да?! Нет, дорогое чадо, проснетесь! Только не здесь! А там, где… Где не дай Бог никому проснуться! Потому что вы – некрещеная! Думаете – допишете, и я «сам все решу» – а что мне решать-то! Говорите мне прямо сейчас, упрямая женщина, говорите – намерены ли креститься во оставление грехов или хотите со всем вашим… багажом… отправиться в преисподнюю?! Отвечайте!

Высказав все это на одном дыхании, добрый пастырь слегка опешил: в таком тоне он раньше позволял себе говорить только с женой. Он испугался – не выгнала б умирающая его немедленно вон, а вместе с ним – и свое вечное спасение…

Но Ирина не рассердилась. Она осторожно приподнялась и тускло посмотрела на священника. Он услышал хриплый вялый голос:

– Хочу… Не сейчас, а… завтра… Вы приходите с этой вашей… как ее… епитрахилью… И все сделаете, как положено… Ну, а если… – и опять она усмехнулась своим знаменитым «нехорошим смешком», – в живых не застанете… То, значит… Нет на то воли Его… Не принимает меня, значит…

– Бога искушать хотите? – спросил о. Димитрий. – Смотрите, не дело это…

Но он понял, что переубедить не удастся, хотя и вертелось на языке предложить ей как находящейся в смертельной опасности принять крещение водой теперь же, а уж завтра, если Бог даст, ему прийти и дополнить миропомазанием. Но взглянув на больную еще раз, уверился, что даже такого компромисса не добьется.

«Пожалей, Господи, неразумную рабу Твою, не дай ей погибнуть непросвещенной светом Крещения», – помолился он про себя, а вслух сказал:

– Что же. Так тому и быть, если Господь вас помилует. Уповайте на волю Его.

Помолчали.

– А у вас-то что случилось, друг мой? – вдруг тихо спросила Ирина. – Я же вижу…

Священник подивился проницательности: казалось бы, в таком положении человек и замечать ничего кругом не должен, а она…

– Да, есть… неприятности, – неохотно поделился он. – Но вам это едва ли…

– Расскажите, – неумолимо потребовала больная. – Вы – мне помогаете, а я, может, вам помогу.

– Что рассказывать… Служу я, сами знаете, в церковке, небольшой такой… Двое нас там было – отец настоятель и я, грешный. И пришло из епархии на днях распоряжение: присылают на мое место другого священника. А меня – переводят. Вроде как с повышением, настоятелем делают… Я было обрадовался, поехал церковь свою вчера смотреть. Святой Марии Египетской называется. Приезжаю, а там… только фундамент. И рабочие, прости Господи, пьяные до положения риз… Стройматериалов нет, платить нечем, на счете четыре рубля. Денег не дают, говорят – на пожертвования… Какие

там пожертвования, Господи! Вот такие мои дела… Только до Фоминой в нашей церкви служить и разрешают, а потом иди, служи на фундаменте! – и о. Димитрий горько покачал своей большой взбалмошной головой.

– А что, – быстро проговорила Ирина, – денег-то много нужно, чтоб достроить?

– А-а… – махнул рукой пастырь, лишаемый овец. – Ни у вас, ни у меня столько нет… Разве новый русский найдется, душу спасать захочет… И-и! Гиблое теперь мое дело… Надолго…

– Кто знает, кто знает, – забормотала больная и вдруг опять приподнялась: – Слушайте! Вот вы – священник… Души знать должны… Скажите, как вы думаете… Живут два человека, муж с женой… Давно уж друг другу чужие, если хуже не сказать… И вдруг сваливаются на них деньги… Скажем, по наследству… Приличные деньги, в движимом и недвижимом имуществе… На что потратят? Избавившись от материальных проблем, в область духовного обратятся? Хорошее что-то сделают? Без этой ежедневной удавки на шее, а?

– А – верующие? – спросил о. Димитрий.

– Нет, наверное… Но молодые, несчастные, у которых все, может, и наладится… Что они сделают?

– Друг другу за эти деньги горло перережут, – честно ответил священник. – А если и не перережут, то отнимут друг у дружки кто сколько сможет, а потом растащат – каждый в свой угол.

– Вот то-то и оно… – протянула Ирина.

– А что? – навострил уши о. Димитрий.

– Да так… Есть идейка одна… Обдумать надо… – явно не ему, а себе ответила женщина и встрепенулась: – Так я жду вас завтра, если жива буду.

– Я немножечко куличи посвячу и приду, – пообещал о. Димитрий. – Отпустит настоятель, на благое дело отпрошусь объясню, что тянуть нельзя. Он у нас человек понимающий, прихожане чуть не святым почитают…