Наталья Веселова - Одиннадцатый час

– Я постараюсь… – прошептала Ирина. – Постараюсь дожить… И до этого, и до еще кой-чего…

Оставшись одна, она долго лежала, глядя в потолок. По лицу то и дело пробегали болезненные судороги, но явно не от физической боли, а вызванные мучительным размышлением. Наконец, лицо посветлело. Ирина нажала кнопку звонка.

Через пару минут показалась пожилая медсестра Лариса Васильевна, и было хорошо, что именно эта: за небольшую плату она часто и охотно выполняла поручения больных, выходящие за рамки служебных обязанностей.

– Вот что, сестра, – как всегда без предисловий начала больная. – Я попрошу вас о любезности. Теперь наступают выходные, а в понедельник потрудитесь, пожалуйста, пригласить ко мне нотариуса. Я решила переменить один документ. И сделать это нужно достаточно быстро, как вы понимаете. Я хорошо отблагодарю вас.

Сестра с готовностью кивнула: такие поручения были ей не в новинку – здесь часто писали и переписывали очень разные документы, и она не единожды становилась свидетельницей самых душераздирающих драм…

– И принесите мне телефон. Трубку. Мне надо позвонить, а вставать я уже не очень-то могу, – закончила Ирина.

Юля работала в тот день во вторую смену – с трех часов дня до девяти вечера. Работа с самого начала не задалась: «тетки» попадались все как одна непонятливые, безграмотные – и при этом настырные и требовательные. Особенно достала Юлю приличная дама средних лет, которая шесть, – ровно шесть раз, Юля подсчитала! – возвращалась в кабинет с полдороги домой, чтобы снова и снова дотошно расспросить доктора о том, как принимать наипростейшие выписанные ей таблетки. Создавалось впечатление, что эта здоровая кобыла готовилась принимать первое в жизни лекарство. Сначала ее интересовало – разжевать или нет, в следующий раз – запивать или не нужно, потом она вломилась с целью узнать, горячей или холодной водой – уж, кажется, все! – но она пришла еще три раза с новыми неразрешимыми проблемами: сидя или стоя глотать, можно ли после этого ложиться, и обязательно ли запивать водой – может, лучше молоком… «Если она появится еще – я ей посоветую в задницу запихать!» – не выдержав, поделилась настроением Юля с более покладистой новой пациенткой. Та глупо хмыкнула.

Как пошло сначала – так и продолжалось весь день. Потерялись чьи-то анализы, недостало зеркал малого номера, и в результате какая-то юная истеричка всерьез грозилась жаловаться чуть ли не в Минздрав; очередная малолетка требовала немедленного аборта – за две недели до крайнего срока родов! – и Юля отвечала, извинялась, доказывала, с каждым эпизодом все более сатанея… Но вдруг она поймала себя на мысли, что не только служебные неурядицы стали причиной ее сегодняшней небывалой взвинченности. Нет. Сегодня, именно сегодня она почувствовала, как включился некий обратный счетчик: десять, девять, восемь… И необратимый счет достиг, по ее мнению, к вечеру уже где-то числа шесть. Ноль – это неминуемая скорая смерть тетки Ирины, а за ней – восхитительная свобода, обеспеченность, новая престижная работа, и главное – без Вадика.

«На развод подам сразу после похорон. Сразу нельзя – пусть все технические детали улаживает».

Вот и находилась Юля в ровном состоянии предыстерики, ей хотелось взять хлыст и подстегнуть нерасторопное время, чтоб не переваливалось, как старая гусыня, а подхватилось бы и резво понеслось вперед, вперед…

«Вдруг я приду домой, а Вадик скажет: Уже звонили. Готова твоя тетушка!"» – подумалось Юле среди рабочего дня, и она несколько часов удерживалась от соблазна позвонить в клинику и убедиться. Но она не делала этого, желая, как маленькая, получить сюрприз из чужих рук. Юля вспомнила, как в детстве всегда точно знала, куда мама припрятала подарок ко дню рождения. В любую минуту ее отсутствия в комнате маленькая Юля могла бы броситься к нехитрому тайничку и посмотреть. Но она ни разу не сжульничала, потому что знала: утоли сейчас жгучее любопытство – и останешься без главного, без сюрприза. Она всегда стоически дотерпливала до утра радостного дня, когда мать клала ночью подарки на тумбочку у ее кровати – но и в те рассветные часы после тревожной ночи долго заставляла себя не глядеть, чтоб продлить блаженство счастливой неизвестности и уверенности одновременно.

И сейчас ей хотелось, чтоб желанная весть нашла ее сама – не поторопить, не спугнуть. Но, как и в детстве, было знакомое твердое знание, что подарок совсем рядом, и никто, никогда его не отнимет… Обо всем, этом размышляла Юля по дороге домой и не замечала, что у нее, как у молодой влюбленной, блуждает по озаренному лицу мягкая загадочная улыбка.

Дверь в квартиру открылась до того, как Юля успела поднять руку к кнопке звонка. Лицо Вадика не поддавалось описанию – Юля не сразу его и узнала; первым порывом стало шарахнуться от сумасшедшего незнакомца, забравшегося в квартиру. В следующую секунду Юля все же припомнила синий домашний свитер мужа и только потом сопоставила с тем, на ком свитер был надет.

– Ч…то? – неожиданно лишившись голоса, просипела Юля.

Вадик будто не мог вымолвить ни слова – только хрипло задыхался. Юля решилась войти. «Несчастье? – промелькнуло в ней. – Но по кому так убиваться?!».

– Несчастье? – все так же не своим голосом озвучила она свою мысль. – С кем?!

– С нами!!! – не то прорычал, не то прорыдал Вадик

…Юля сидела боком на ручке кресла, в котором предавался

всем телодвижениям скорби ее муж. Ему пока так и не удалось обрести обратно человеческий облик; обхватив голову руками и скрючившись, он горестно мычал. Зато Юле и теперь не изменило ни здравомыслие, ни способность не терять головы. Она терпеливо приводила мужа в чувство:

–Ерунда это все. До понедельника ей не дожить. Ничего она не успеет, успокойся.

– А вдруг – успе-ет! – всхлипывал, раскачиваясь, Вадик.

– Чушь. Сегодня пятница. Завтра или, крайний срок, после завтра начнется агония. Какой там нотариус, о чем ты говоришь?

– А если – не начне-отся?! – продолжал свою волынку ее муж. – Сама же врач, знаешь, сколько это может тянуться… Может, полдня, а может – неделю…

«А ведь возможно и так, черт ее знает…» – хладнокровно подумала Юля и попыталась посмотреть Вадику в лицо. Ей это не удалось: закрыв глаза, он сосредоточенно терзал свои и без того поредевшие волосы.

– Ты прав. Надо что-то предпринимать, – спокойно произнесла Юля. – Повтори точно, что она сказала. Да не мычи ты, приди в себя! – и она сильно тряхнула раскисшего супруга.

Он очнулся и забубнил:

– Что сказала, что сказала… Рехнулась старая шлюха… Я, говорит, все обдумала… Вы, говорит, не взыщите… Вы, дескать, молодые, у вас и так все впереди… А мне надо душу спасать… Дура! Какая там у нее душа может быть! Деньги на строительство церкви решила пожертвовать… Поп ее там охмурил какой-то… Конечно, так он и построил на ее денежки церковь – держи карман шире…