Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Она никогда не упоминала подробностей?

– Кажется, нет. Хотя, было кое-что… Однажды она при мне обронила кое-что странное… Бетти в тот момент была пьяна, и я решила, что она заговаривается… Бетти сказала: «Я была бы сегодня порядочной девушкой, Джунис, не будь этой злосчастной Марии-Хуаны»! Она, конечно, тогда всем испанским увлекалась, но при чем тут какая-то дурацкая принцесса, я вас спрашиваю! А может, она себе такое прозвище придумала. Наверно, некоторым мужчинам такое нравится. Уж Бетти-то знала, что любят джентльмены, бедняжка.

– В каких отношениях мистер Рестэрик был с сестрой?

– Она ему нравилась… ну, как динамитная шашка. То есть, он никогда не знал, когда она может взорваться и закатить в родовом доме скандал с воплями. Хэйуорд, конечно, по-своему очень добр, но он сущее ископаемое. Наизнанку вывернется, лишь бы не допустить пятна на семейном гербе. Но, понимаете, с Бетти он мало что мог поделать, поскольку у нее своих две тысячи в год. Что, кстати, очень даже поможет набить семейные сундуки. А Рестэрикам это было бы ох как кстати.

– Разве Хэйуорд не богат?

– Боже ты мой! – с наигранной застенчивостью воскликнула мисс Эйнсли. – Что я наделала! Забудьте. Хэйоурд слишком респектабельный… Нет, честно, я не из цинизма говорю… он о таком даже думать не станет. Но, разумеется, деньги не помешают. В наше время требуется уйма средств, чтобы содержать дом так, как привык Хэйуорд, а Шарлотта много потеряла из-за войны.

Задав еще несколько вопросов, мисс Эйнсли отпустили.

– Черт бы побрал этих женщин, – выругался Найджел, закуривая, чтобы отбить запах талька.

Блаунт пригладил воображаемые волосы на своей лысине.

– Вот уж точно не самая очаровательная представительница слабого пола. Но полезная. Она помогла упрочить одну вашу версию. Не стоит смотреть в зубы дареному коню.

– Одну мою версию?

– Да, сэр. «Мария-Хуана» – это американское выражение, и оно означает «сигарета с марихуаной».

– Боже ты мой, Блаунт, от ваших познаний дух захватывает. Это действительно так?

– Да. Но ничего не поделаешь, для мистера Дайкса все оборачивается скверно. Теперь мы знаем, что у него имелся мотив убить мисс Рестэрик. У него было больше шансов попасть в ее комнату среди ночи, чем у кого-либо еще…

– Кроме доктора Боуджена.

– …и там была найдена тесемка с его халата.

– Нет, я все еще думаю, что это неверно. С эмоциональной стороны нелогично. Вы же сами сказали: наличие тесемки доказывает, что убийство было предумышленным. Нетрудно вообразить, как Уилл Дайкс душит возлюбленную в приступе ярости, но никак не могу себе представить, что он все распланировал заранее.

– Тогда останемся каждый при своем. Вам придется подыскать мне что-то убедительнее выводов, основанных на характере человека, которого вы видели всего два или три раза в жизни.

– А вам придется найти другое основание, покрепче тесемки из кисточки на поясе от халата. Если Дайкс действительно убил в порыве страсти, то не отрезал бы кусок веревки и не принес бы его с собой. А планируя убийство, разве он рискнул бы пойти из одного крыла дома в другое до полуночи, когда по коридорам еще кто-то ходит и не все спят в своих комнатах?

– Вы забываете про результаты вскрытия, которые показали, что смерть наступила между десятью часами вечера и двумя ночи. Не стоит придавать большого значения показаниям особого констебля, который видел, как свет гасили в десять минут первого. Элизабет сама могла его погасить, а ее любовник – войти в комнату позднее. И вообще констебль мог посчитать, что после половины первого в доме все будет тихо. Но признаю, никто никаких шагов той ночью не слышал, и меня это тоже сбивает с толку.

– Всех опоили? – предположил Найджел.

– Нет. Я проверял.

– А о финансах Хэйуорда Рестэрика у нас что-нибудь есть? Он действительно на мели?

– Мы потихоньку расспрашиваем о финансовом положении всех подозреваемых. Но, как вам известно, в этом направлении расследование необходимо вести крайне тактично.

Пальцы Блаунта бодро постукивали по столу, что составляло странный контраст со степенным выражением его лица.

– От финансовых данных я многого не жду, – продолжал он. – Можете звать меня снобом, но у старых семей есть определенные традиции. В наше время они привыкли к нехватке средств и не убивают из-за денег.

– Ваша правда, хотя я при Уилле Дайксе этот аргумент не приводил бы. И про взрывной характер Хэйуорда мы тоже слышали, но то, что он едва не задушил кого-то в приступе ярости, не имеет отношения к предумышленному убийству вроде нашего. Думаю, Хэйуорд способен спланировать убийство, если бы выбор стоял между преступлением и позором семьи. Но насильственная смерть Элизабет неминуемо повлекла за собой расследование и наделала бы шума, так что не могу представить обстоятельства, которые толкнули бы Хэйуорда на убийство.

– Что ж, мне надо возвращаться к работе. – Встав, Блаунт пошел провожать Найджела до двери. – Будем исходить из того, что есть, пока не получим новых доказательств. Хватит с нас этого безумия…Какого дьявола! – воскликнул Блаунт из-за резкой боли в носу, которым врезался в плечо Найджела. Тот застыл на полпути как вкопанный. Потом Найджел вдруг развернулся к Блаунту, бормоча:

– Безумие… безумная принцесса… Мария-Хуана. Проклятье, Блаунт, я кое-что вспомнил! Мисс Кавендиш сказала, что после эпизода с кошкой слышала, как Боуджен шепнул Элизабет испанское имя Мария-Хуана. Но никакой такой принцессы никогда не существовало, понимаете? Нет, нет, слова те же самые, но мисс Кавендиш истолковала их неверно. Он прошептал «мария-хуана», т. е. понимаете, «марихуана»? Он догадался, что кошке подсыпали в молоко гашиш или марихуану, и автоматически произнес название наркотика на американский манер, как бы в два слова. Что, нечем крыть? Попробуйте теперь за мной угнаться!

– Эй, вы куда? – воскликнул Блаунт.

Но Найджел уже был таков.

От остальных жителей Истерхэм-Мэнора Эндрю Рестэрик, как уже подметил Найджел, отличался умением «заполнять время». Это было вполне удачным выражением, поскольку в те первые дни расследования время оказалось пропастью, заполненной скукой и неуверенностью. Обитатели поместья бесцельно слонялись или сидели, ерзали, брались за какие-нибудь игры, мелкую работу или беседу, но ничего никогда не заканчивали, раздражались или впадали в прострацию – как пассажиры на дальней перевалочной станции, опоздавшие на поезд и выбившиеся из ритма привычной жизни. Но Эндрю всегда казался самодостаточным и занятым. Глядя сейчас, как он раскладывает в кабинете Хэйуорда хитроумный пасьянс, можно было подумать, что ситуация для него ясна и нужен только подходящий момент, чтобы перейти к действиям. Хэйуорд же нетерпеливо покусывал ус и, когда вошел Найджел, с готовностью поднял взгляд от счетов. Он явно ждал, чтобы кто-нибудь пришел и сделал что-то нормальное – лишь бы вернуть ощущение, что еще существует мир, где землевладелец, джентльмен, человек практичный имеет некоторый вес.