Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Эти ее слова шокировали меня больше всего остального, – сказал Эндрю. – Боже, каким черствым ханжой я был тогда! Я так холодно с ней обошелся! Бедная милая Бетти, бедная девочка, попала в такую ловушку… а потом обнаружила, что любимый брат отвернулся от нее!

Вскоре неизбежно разразился скандал. Для Бетти подыскали клинику в соседнем штате, потом ее увезли домой в Англию. Эндрю сбежал из дома и нашел работу в лагере лесорубов, с тех пор он скитался по свету.

Такова была в общих чертах история, рассказанная Эндрю Рестэриком. В свое время Найджел выслушал немало странных повествований, но ни одно не казалось столь неподходящим для места, в котором рассказывалось. Возможно, оно было бы уместно в пабе, но никак не в кабинете сельского сквайра с гравюрами на охотничьи сюжеты, кожаными креслами, справочниками и охотничьими трофеями, запахом табака и воска и видом из окна на непритязательные эссекские дали.

Внимательно глядя на братьев, Найджел заметил, что на лице Хэйуорда отражаются недоверие, смятение и ужас, а Эндрю бьет неудержимая дрожь.

– Я впервые кому-либо это рассказываю, – как бы извиняясь, закончил Эндрю. – Признания оказывают на меня странное физическое действие.

– Боже ты мой! – выдохнул Хэйуорд. – Какая отвратительная история! Если бы я только знал… Хотелось бы мне провести десять минут с этим типом наедине. Его пытались найти?

– Конечно. Но он исчез без следа. Разумеется, Бетти и ее друзьям он назвался вымышленным именем. Наверно, у него их десяток, если он регулярно такое проделывал. Детям приходилось выплачивать огромные суммы за дрянь, которую он продавал: у одних были богатые родители и уйма карманных денег, другим приходилось красть наличные. А он продолжал твердить, будто то, что ему платили, идет в счет погашения долга, – это давало негодяю дополнительную власть над подростками.

Воцарившееся затем долгое молчание прервал Найджел:

– Не пора ли вам сказать заодно, кого вы имели в виду, когда упомянули, что в доме есть некто, упивающийся злом? Полагаю, вы подразумевали мисс Рестэрик?

Руки Эндрю стиснули подлокотник кресла, его лицо потемнело, как грозовая туча.

– Не знаю. Будьте вы прокляты! Разве не понимаете, как раз потому, что я не знаю… – Он осекся.

– Как раз поэтому вы подмешали наркотик в молоко кошки и предложили во время шарады сигареты Джону и Присцилле? – не унимался Найджел.

Лицо Хэйуорда побагровело, его исказил неподдельный ужас. Хэйуорд переводил взгляд с Найджела на Эндрю, точно следил за игрой в теннис, где мяч летает так стремительно, что за ним никак не угнаться.

– Да, – признался Эндрю. – Вы меня раскусили. Когда повидаешь мир, как я, начинаешь чуять опасность. Едва сюда приехав, я почувствовал, что тут происходит нечто дурное… это как-то связано с Бетти или с Боудженом, или с ними обоими. Забавно, у меня интуиция художника, но я не могу написать ни строчки стихов, не могу сыграть ни одной музыкальной фразы, а старик Хэйуорд, который выглядит, как ком эссекской глины, играет на рояле почище заправского гения. Ну, так или иначе опасность витала в воздухе. До того я какое-то время не виделся с Бетти и пришел в ужас, какая с ней произошла перемена. Во взгляде у нее было такое… такое выражение… даже не знаю, как описать…

– Отвращение? – повторил Найджел слово мисс Кавендиш.

Эндрю глянул на него странно.

– Возможно, вы правы. Так или иначе я ни на йоту не доверял Боуджену. Бетти отказывалась о нем говорить. Я немного покопался в его вещах.

– Проклятье, Эндрю, ты не находишь, что это чересчур? Я хочу сказать, он же мой гость! – На лице Хэйуорда отразились и возмущение, и любопытство.

– Да, боюсь, ужасно бестактно с моей стороны. Я даже вскрыл дорожный сейф, который нашел у него. За границей я наловчился открывать замки. Там лежали несколько сигарет. Обычно сигареты в сейф не запирают. Поэтому я рискнул опробовать одну на кошке. С поразительным результатом.

– Почему просто ее не выкурить?

– Потому что я хотел понаблюдать, какая будет реакция. Понимаете, я собирался дать Боуджену возможность оправдаться. Возможно, он конфисковал сигареты у Бетти, я тогда не знал, что он лечит ее от кокаиновой зависимости. Сейчас можно предположить, что она нестерпимо мучилась без кокаина и потому решила вернуться к гашишу, а доктор Боуджен прознал и отобрал у нее сигареты.

– Вы наблюдали за реакцией собравшихся. Какой она была?

– Эксперимент с кошкой мне ничего не дал. Боуджен сидел с непроницаемым лицом врача. Бетти пребывала в апатии. Не за что было уцепиться.

– А как насчет шарады?

– Приблизительно то же самое. Когда я нашел сигареты и выяснил, что в них, то сразу вспомнил ту историю в Америке. Я начал спрашивать себя, не повторяется ли она и тут. Джон и Присцилла…

Застонав, Хэйуорд обхватил голову руками.

– Поэтому я затеял игру в шарады и решил поставить ту, что мне нужно. Я даже ввернул фразочку, какую произносил у школы незнакомец, когда предлагал сигареты. Я сказал: «Никто из вас, детишек, конечно, не курит?». Этого хватило, чтобы Бетти сорвалась. Боуджен сидел с обычной своей невозмутимой миной. Теперь же я себя спрашиваю… Среагировала бы Бетти так мгновенно на фразу, которую слышала двенадцать лет назад, не витай, так сказать, марихуана в воздухе?

– Вполне логично, – прокомментировал Найджел. – Вы думали, она подбирается к детям? Но после вы рассказали ей напрямик о своих подозрениях? Не попытались призвать к ответу?

Глаза у Эндрю были такие, словно его терзает физическая мука.

– Я жалею, что не попытался, – через силу выдавил он. – Но как вы не понимаете? Она была моей сестрой. Мы были так близки, как вообще могут быть близки брат и сестра. Я даже намекнуть ей не мог о своем подозрении, что она собирается подсадить на наркотики детей. Просто не мог. Я струсил. А кроме того, для случившегося могло найтись и другое истолкование, я хотел сперва им заняться.

– Вы хотите сказать, что злым гением мог быть Боуджен, а Бетти – его вольной или невольной сообщницей?

– Кстати, – заметил Хэйуорд, – а Боуджен не может быть тем типом, который изначально подсадил Элизабет на ту дрянь? Он ведь бывал в Америке. Мне этот тип никогда не нравился.

– Жаль, но не могу сказать наверняка, – произнес Эндрю. – Я всего раз или два видел Энджелмена, так называл себя торговец. У него было желтоватое лицо и тонкие черные усики, он имел приблизительно такой же рост, как и Боуджен, но голос совершенно другой. Я просто не знаю… Да, однажды я с ним подрался. Это было двенадцать лет назад. Когда я встретил Боуджена здесь, то испытал своего рода физическую реакцию – когда дерешься с кем-то, не щадя себя, что-то в тебе непременно узнает потом врага. Но это не доказательство. Вдруг моя реакция вызвана просто естественной антипатией? Как он сам говорил, я завидовал тому, какое влияние он оказывал на Бетти. Она так изменилась, словно опять закрылась от меня.