Николас Блейк - «Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

Сняв пенсне, Блаунт подышал на стекла и решительно потер их о рукав.

– Что ж, спасибо, доктор. Думаю, пока все. Слушание коронера, как вам известно, состоится завтра. Без сомнения, вердикт будет отложен до дальнейшего завершения следствия, и вы сможете вернуться к своим пациентам.

Уже у двери Боуджен искоса глянул на полицейских.

– А вы, как я понимаю, всех карт на стол не выкладываете, инспектор.

– О да, у нас тоже есть профессиональные секреты, – просиял Блаунт. – Гм, докучная, однако, личность, – добавил он, когда врач вышел. – И головы не теряет. Или, может, просто говорит правду. С такими типами никогда не знаешь наверняка. Боже ты мой, теперь придется копаться в делах давно минувших дней. Хотя, американской полиции будет чем заняться.

– Вы думаете, в той истории с Энджелменом что-то есть?

– Не знаю. Я с подозрением отношусь к свидетелю, который не проявляет здорового любопытства. Мне показалось, что он изо всех сил сдерживался, когда я спросил про Энджелмена и Америку. Для невиновного было бы естественно спросить, к чему я, черт побери, клоню, как по-вашему?

И инспектор отправился со своим сержантом и одним из местных полицейских заканчивать обыск дома. Задача ему предстояла незавидная, учитывая, каким большим и запутанным был Истерхэм-Мэнор. Но Блаунт собирался исполнить ее со всей тщательностью. Если его ждут какие-нибудь улики, он их отыщет. Найджел поморщился, зная поистине ужасающие терпение и дотошность Блаунта. Его можно было сравнить с пылесосом. А кстати, вспомнилось вдруг Найджелу, ведь утром накануне того дня, когда убили Элизабет, горничная прошлась по всей комнате с пылесосом. Значит, нельзя утверждать, что Уилл Дайкс потерял там тесемку в предыдущий свой визит. Либо он побывал в ее комнате в ночь убийства, либо тесемку туда подбросили.

Найджел решил пока повременить с выводами относительно писателя. Но если предположить, что он не убивал Элизабет и тесемку подбросили, то сожженные бумаги в камине Боуджена не сулили ничего доброго врачу. Маловероятно, что убийца, то есть какое-то третье лицо, попытался бросить тень сразу на двух человек.

Скоро Найджел уже возвращался с Джорджией в Дувр-Хаус. По пути она рассказывала, как ей удалось выполнить его поручение. Поначалу Присцилла и Джон скрытничали: очевидно, случившийся у тети приступ из-за безобидной шарады глубоко их встревожил. Однако наконец Джорджия выманила у них рассказ о том, что утром в день игры в шарады тетя Бетти заходила в детскую, где они были одни. Она заставила их пообещать ни у кого не брать сигарет, пока не станут много старше. Она «так из-за этого разошлась», по выражению Присциллы, что они, не задавая вопросов, пообещали.

– Я вспомнила, что марихуану иногда кладут в конфеты, – сказала Джорджия, – поэтому спросила заодно, не говорила ли Бетти что-нибудь про сладости. Они сказали, что тетя просила сообщать ей, если кто-то даст им конфет, от которых они почувствуют себя странно. Они, естественно, ответили: «Ну, конечно, обязательно». Джон даже возбужденно спросил у нее, не думает ли она, что кто-то попытается их отравить, как Белоснежку.

– И что, кто-то пытался?

– Нет. Ни шоколада, ни сигарет.

– Элизабет предостерегала их против кого-то конкретного?

– Нет. Думаю, будь так, они бы мне сказали. А ты продвинулся?

Найджел вкратце изложил ей историю Эндрю, и за этим рассказом они подошли к калитке Дувр-Хауса.

– Что за гнусное дело! – прошептала Джорджия. – Я начинаю жалеть, что мы вообще сюда приехали. Знаешь, есть еще кое-что, чем тебе следовало бы заняться. Эндрю явно намекал, что за всем стоит Боуджен. Мне нравится Эндрю, а от Боуджена у меня мурашки по коже. Но тебе стоило бы выяснить, нет ли у Эндрю совершенно другой причины пытаться бросить подозрение на врача.

– И как мне это сделать?

– Можно спросить у Боуджена. Если он даст какое-нибудь объяснение, его нетрудно будет подтвердить или опровергнуть.

После ленча Найджел один неспешно вернулся в Истерхэм-Мэнор. Когда он сворачивал на подъездную дорожку, откуда отрывался вид на дом, его взгляду предстала веселая сценка.

Джон с Присциллой катили снежный ком, который с каждым шагом становился все больше и оставлял за собой полоски зеленой жухлой травы. Эндрю Рестэрик их подбадривал, а мисс Эйнсли стояла чуть поодаль с несколько неуверенным видом человека, которому хотелось бы присоединиться к веселью, но он сомневается, звали ли его. Ярко-синяя курточка Присциллы, алые варежки мисс Эйнсли и розовые щеки Джона, короткая коричневая дубленка Эндрю складывались в пеструю игру красок на фоне укутанного снегом Истерхэм-Мэнора. Дети визжали от восторга, и трагедия казалась очень далекой.

Найджел видел, как Эндрю ушел в дом и появился снова со стулом из кухни. На него он довольно бесцеремонно усадил мисс Эйнсли со словами:

– Мы будем ваять статую славной королевы Виктории. Ты будешь моделью.

– О, не обращайте на меня внимания, – смеясь, ответила та. – Я попросту умру от холода, ничего больше.

– Не бойся, мы не собираемся тебя замуровывать. Просто сиди и всплескивай руками – согреешься, а заодно на королеву Викторию будешь похожа.

– Так она всплескивала или махала? Она же была не птица, да? Или все-таки птица?

Замечания Джунис Эйнсли не дотягивали до острот, разве что до плоских шуток. Она слишком старалась произвести впечатление. Последнюю попытку Эндрю вовсе проигнорировал, и она обратилась к Найджелу:

– Вот и наш Шерлок. Ищите отпечатки ног в снегу? Сегодня можно собрать недурную коллекцию.

– Почему вы назвали его Шерлоком? – спросила Присцилла.

– Потому что он детектив, дурочка, – дружески откликнулся Джон.

– Совершенно верно, mon enfant [22] Мое дитя ( фр. ). , будешь первым в классе, – сказала мисс Эйнсли и, повернувшись к Найджелу, добавила: – Сущий анфан террибль, сами видите.

Джон, нахмурившись, отвернулся к снежному кому, из которого Эндрю теперь лепил основание статуи. Мисс Эйнсли достала сигарету и нервно закурила.

– Надеюсь, старина Хэйуорд не слишком возмутится, – протянула она.

– С чего бы?

– Он так держится приличий. А приличия как будто предписывают, что джентльмену не следует лепить снеговиков, когда их сестра только что…

– Заткнись, Джунис! – властно произнес Эндрю.

– Ты такой симпатичный, когда ругаешься, – снова попыталась подольститься она. – Профиль Рестэриков выглядит почти человеческим, когда они злятся. Как по-вашему, мистер Стрейнджуэйс?

Найджел пробормотал что-то уклончивое, а Джунис с вызовом глянула на Эндрю.

– С таким лицом, как у тебя, что угодно сойдет с рук. Какой чудесный мошенник, внушающий доверие, получился бы из Эндрю! А возможно, он такой и есть. С темными лошадками никогда не знаешь наперед.