Найо Марш - Последний рубеж. Роковая ошибка

Рики предпочел бы, чтобы Джулия не видела его с фингалом – глаз был полузакрыт, из-за чего казалось, что Рики игриво подмигивает. Он сконфузился и оробел, когда она вошла в комнату. Джулия посмеялась, но по-доброму и сначала не стала спрашивать о подробностях инцидента. Как ни странно, наряду с облегчением, он ощутил и некоторую обиду из-за того, что она ни о чем не спросила.

Не стала она мучить его и расспросами о делах отца, а вместо этого рассказывала о приключениях Фарамондов в Лондоне, спрашивала, как ему пишется, и повторяла свое смешное предложение помочь ему с книгой. Она постоянно перескакивала с одной темы на другую. Пожаловалась, что дети ведут себя ужасно.

– Вечно дурачатся и корчат рожи, и вообще стали такие заурядные! Я уже начинаю думать, что нам их подменили.

– Да ну что вы, – сказал Рики.

– Серьезно! Нет, конечно, я люблю их до умопомрачения и балую больше всех. Мы решили, что им нужен гувернер.

– А они не слишком маленькие? – удивился Рики.

– Совсем нет. Он необязательно должен учить их всему; хотя бы пусть держит в ежовых рукавицах и придумывает всякие игры, чтобы гонять их до изнеможения. Может, мистер Джонс?..

– Вы ведь это сейчас не всерьез сказали?

– Нет, пожалуй. Подумала, что он мог бы учить их живописи. У Селины похожий стиль рисования. Если направить ее способности в нужное русло… Впрочем, если он все еще кутит в Сен-Пьер-де-Рош…

– Я не знаю, где он сейчас.

– А разве вы не вместе развлекались в Сен-Пьере?

– Нет-нет, – поспешно сказал Рики. – Не вместе. Просто в одно и то же время там оказались. Я ездил всего на один день.

– Понятно, – сказала Джулия, внимательно глядя ему в лицо. – Похоже, не очень ваша поездка задалась.

Рики неохотно поддержал ее веселость. Тогда Джулия подошла к окну и помахала Аллейну и Луи.

– Их вид не предвещает ничего хорошего, – сказала она, а потом добавила, безуспешно стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно небрежнее: – Они такие разные.

– Не понимаю. В чем именно?

– Ну, как две противоположности. Так ведь говорят? О, ладно вам, Рики. Вы прекрасно знаете, о чем я. Они как бриллиант и стекляшка. Причем сразу ясно, кто есть кто.

Это было настолько не похоже на все, что Джулия говорила Рики за время их краткого знакомства, и так откровенно, что он не нашелся с ответом. Джулия подошла к нему ближе и пытливо посмотрела ему в глаза, будто собираясь сказать еще что-то очень смелое и неожиданное.

У Рики побежали мурашки по рукам и заколотилось сердце.

– Бедный, бедный Рики. – Джулия коснулась ладонью его здоровой щеки. – Я совсем вас запутала. Не обращайте внимания.

В голове Рики пронесся вихрь противоречивых мыслей. «Ну вот, все кончено», – подумал он сначала. И сразу же: «Вот это да, Джулия в моих объятиях, я держу ее за талию» и «Что она имела в виду, так отзываясь о Луи?».

И сразу после этой мысли он поцеловал ее.

– Нет-нет, – сказала Джулия. – Мой дорогой мальчик, не надо. Что ты делаешь? Рики, пожалуйста, не надо.

Она отстранилась.

– Боже мой, ты застал меня врасплох. – Она изобразила крайнее удивление и, шутя, процитировала: – Стыд и срам таким наглецам! [39] Строчка из детской фольклорной песенки, где одна птичка (крапивник) отвергла другую (малиновку).

«Она даже не смутилась, – подумал Рики. – С таким же успехом ее могла поцеловать Селина».

– Прости, – сказал он. – Ты в некотором смысле меня к этому подтолкнула.

– Я? Как мило! Приятно знать, что я не потеряла сноровку. Надо Джасперу сказать, ему понравится.

– Как ты можешь? – тихо спросил Рики.

– Мой дорогой, прости. Это жестоко. Я не скажу Джасперу, даже в мыслях этого не было. – Она чуть-чуть помолчала, а потом как ни в чем не бывало продолжила говорить, будто он робкий гость, а она должна сделать так, чтобы он забыл о стеснении. Рики старательно отвечал и даже не всегда невпопад, но все равно испытывал унижение и, как ни странно, досаду.

– Ты получил приглашение на вечеринку к Касу? – спросила она.

– На вечеринку? Нет.

– Ну, не на вечеринку, конечно, хотя мы же все помним про корзинки с едой. Я про его религиозное собрание. В амбаре «Лезерс» в воскресенье. Тебя обязательно пригласят. Приходи. И отца приводи. Вообще, похоже, все приглашены. С джентльменов – пятьдесят пенсов. Нас всех пригласили. Пожалуй, мы пойдем, хотя Луи, возможно, уедет. На последней странице приглашения написано «Истина!» с кучей восклицательных знаков и «Откровение!» огромными буквами. После поедем в Л’Эсперанс ужинать, если еды в корзинках не хватит.

Тогда-то Луи и швырнул гравием в стекло. Рики подошел к окну. На улице стоял Луи, а за ним – Аллейн, будто бы иллюстрируя смелое наблюдение Джулии. Рики взглянул на отца как-то по-новому – такой невозмутимый, и вид у него авторитетный. А Луи – напыщенный красавчик с лукавым взглядом и широкой улыбкой… Рики стало понятно, что Джулия имела в виду, когда сказала, что они такие разные.

Рики открыл окно, Луи прокричал свою дурацкую цитату из «Ромео и Джульетты», Джулия попросила его не шуметь, а миссис Феррант выскочила из дома и зашла обратно.

По-деловому разобравшись с ситуацией, Джулия закрыла окно и вернулась к Рики.

– Все, Фарамондам пора убираться. – Она посмотрела ему в глаза, засмеялась своим фирменным смехом и быстро поцеловала его в здоровую щеку.

Уходя, она радостно поприветствовала миссис Феррант.

Рики остался неподвижно стоять в комнате. Он слышал, как завелся мотор, как автомобиль с урчанием въехал на холм, направляясь к главной дороге. Потом выглянул из окна. Отца нигде не было видно, маленькая улочка полностью обезлюдела.

«А теперь, – подумал он, – пора сесть за работу».

В доме за углом, в кабинете сержанта Планка, Аллейн разговаривал с марсельским коллегой, инспектором Дюпоном. Разговор велся на французском, и мистер Фокс изо всех сил в него вслушивался. У Дюпона был провансальский выговор, который при надлежащей степени громкости напоминает металлический грохот, тем самым полностью исключая возможность возражений со стороны собеседника. Голос инспектора проникал в каждый уголок комнаты, вгоняя Фокса в ступор. Наконец, когда после обмена прощальными словами, Аллейн повесил трубку, Фокс откинулся на спинку стула, расслабил сведенные от напряжения брови и глубоко вздохнул.

– Уж очень быстро говорит, – устало произнес он и добавил с сожалением: – И на линии шумновато было. – Потом обратился к сержанту: – А вы все поняли?

– Я, мистер Фокс? Я не говорю по-французски. Мы сюда переехали всего четыре года назад. Пытались выучить, и хозяюшка моя, и я сам, но что-то не особо получилось, да и у них тут свой говор. Я когда в «Треску и бутылку» захожу, местные всегда на него переходят.