Агата Кристи - Тайна замка Чимниз

Энтони втайне решил, что лорд Кейтерхэм имеет все основания опасаться. Стиль вождения Бандл вряд ли мог доставить удовольствие пожилому джентльмену с расстроенными нервами.

– А вот вы, похоже, нисколько не боитесь, – одобрительно сказала Бандл, ставя машину на два боковых колеса при повороте.

– У меня большой опыт, – ответил Энтони серьезно. – К тому же, – добавил он, подумав, – я тоже спешу.

– Может, еще подбавить? – благодушно спросила Бандл.

– О господи, нет, – поспешно отозвался Кейд. – Мы и так уже не меньше пятидесяти миль в час делаем.

– Я сгораю от любопытства, что за причина вызвала ваш столь неожиданный отъезд, – сказала Бандл, исполнив соло на клаксоне, оглушив, должно быть, всю окрестность. – Но, наверное, мне не стоит спрашивать? Надеюсь, вы не бежите от правосудия, а?

– Пока не знаю, – ответил Энтони. – Но скоро надеюсь узнать.

– А я-то сначала считала, что этот тип из Скотленд-Ярда совсем мышей не ловит, – сказала Бандл задумчиво.

– Баттл – хороший человек, – поддержал ее Энтони.

– Вам бы по дипломатической части пойти, – заметила Бандл. – Из вас ничего не выжмешь.

– А я-то считал себя настоящей балаболкой…

– Ну да! Надеюсь, вы не затеваете побег с мадемуазель Брюн?

– Невиновен! – отозвался Энтони с жаром.

Наступила короткая пауза, за время которой Бандл успела оставить далеко за задним бампером три других автомобиля. Покончив с ними, она вдруг спросила:

– А вы давно знаете Вирджинию?

– На этот вопрос не так легко ответить, – сказал Энтони, нисколько не кривя душой. – Мы не так часто с ней встречались, и все же у меня такое чувство, как будто я знаю ее много лет.

Бандл кивнула.

– У Вирджинии есть мозги, – бросила она. – Она вечно болтает всякую ерунду, однако совсем не дура. Говорят, в Герцословакии от нее был толк. Будь Тим Ривел жив, он сделал бы отличную карьеру, и все благодаря Вирджинии. Она работала на него как каторжная. Фактически, делала для него все, что только возможно, – и я знаю почему.

– Потому, что она его любила? – спросил Энтони, глядя прямо перед собой.

– Нет, потому, что не любила. Понятно? Она его не любила – никогда, вот и старалась, как могла, чтобы он не заметил. В этом она вся. Так что слушайте и мотайте на ус – Вирджиния никогда не любила Тима Ривела.

– Откуда вы знаете? – спросил Энтони, поворачиваясь к ней лицом.

Маленькие руки Бандл твердо держали руль, решительно выпяченный подбородок смотрел вперед.

– Я и сама не дура. Я была девчонкой, когда Вирджиния выходила замуж, но я тогда кое-что слышала и, зная Вирджинию, с легкостью сложила два и два. Тим Ривел был просто одержим Вирджинией – он был ирландец, красавец писаный, да к тому же язык у него был хорошо подвешен. Вирджиния была тогда еще очень молода – восемнадцать лет. Он не давал ей прохода – куда бы она ни пошла, везде ее встречал Тим в состоянии поэтической грусти и начинал клясться, что застрелится или сопьется, если она за него не выйдет. Девушки принимают такие вещи за чистую монету – по крайней мере, раньше принимали, хотя за последние восемь лет мы сильно продвинулись и в этом. Вирджинию увлекло то чувство, которое она, как ей тогда казалось, ему внушила. Она вышла за него – и всегда вела себя с ним как ангел. Она не была бы и вполовину так мила с ним, если бы и в самом деле его любила. Вообще-то она та еще чертовка. Но вот что я вам скажу – Вирджиния дорожит своей свободой. И всякому, кто захочет уговорить ее отказаться от этого состояния, придется попотеть.

– Понять не могу, зачем вы мне все это говорите? – неспешно спросил Энтони.

– А разве вам не интересно узнавать о людях что-то новое? Ну, по крайней мере, о некоторых из них?

– Да. Мне и самому хотелось это знать, – сознался он.

– Ну вот, а Вирджиния никогда бы вам этого не сказала. Но мне вы можете довериться – моя информация верная, не хуже, чем у лакеев. Вирджиния душка. Даже женщины ее любят, потому что она ни капельки не стерва. И вообще, – закончила Бандл загадочно, – надо иметь спортивный характер, верно?

– О, конечно, – подтвердил Энтони. И все-таки он был озадачен. Зачем Бандл ему все это рассказала? Хотя он был рад и не собирался скрывать этого.

– А вот и трамваи, – сказала Бандл со вздохом. – Придется мне теперь ехать потише.

– Да, вероятно, придется, – согласился Энтони.

Однако их с Бандл представления о тихой езде, как оказалось, сильно разнились. Оставив, наконец, позади взбудораженные пригороды, они ворвались на Оксфорд-стрит.

– Неплохой результат, а? – спросила Бандл, взглядывая на свои наручные часы.

Энтони с жаром согласился.

– Где вас высадить?

– Где хотите. Вам куда?

– В Найтсбридж.

– Вот и отлично, высадите меня на углу Гайд-парка.

– До свидания, – сказала Бандл, подъезжая к означенному месту. – Обратно со мной поедете?

– Я вернусь сам, большое спасибо.

– Значит, я все же вас напугала, – заметила Бандл.

– Я бы не порекомендовал езду с вами в качестве тонизирующего средства старым нервозным дамам и джентльменам, хотя лично мне понравилось. В последний раз я чувствовал себя в такой же опасности, когда спасался от стада диких слонов.

– По-моему, это невежливо с вашей стороны, – сказала Бандл. – Я, между прочим, сегодня объехала все кочки.

– Мне очень жаль, если из-за меня вам пришлось себя в чем-то ущемить, – парировал Энтони.

– По-моему, мужчины вовсе не храбрецы, – сказала Бандл.

– Удар ниже пояса, – сказал Кейд. – Удаляюсь, униженный.

Бандл кивнула ему и поехала дальше. Энтони остановил такси.

– Вокзал Виктория, – сказал он водителю, садясь.

Добравшись туда и отпустив такси, Кейд пошел узнать, когда следующий поезд на Дувр. Оказалось, он только что ушел. Смирившись с тем, что ждать придется не меньше часа, Энтони расхаживал по платформе, задумчиво сдвинув брови. Раз или два он нетерпеливо тряхнул головой.

Дорога в Дувр оказалась спокойной. Прибыв туда, Энтони быстро вышел со станции, но тут же вернулся, словно что-то вспомнив. На его губах играла еле заметная улыбка, когда он спрашивал у служащего, как попасть в «Хертсмир», на Лэнгли-роуд.

Упомянутая улица оказалась длинной и вела прямо за город. Согласно инструкциям, полученным от служащего, идти ему следовало до самого последнего дома, который и носил название «Хертсмир». Энтони пошел. Маленькая морщинка снова залегла у него между глаз. Однако все его движения были легки, а шаги радостно-упруги, как бывало всегда, стоило ему почуять опасность.

«Хертсмир», как ему и сказали, был действительно последним домом по Лэнгли-роуд. Он стоял в стороне от дороги, в окружении сада, которого давно не касалась рука садовника. Энтони решил, что дом давно необитаем. Створки высоких железных ворот покривились на проржавевших петлях, имя владельца на столбике у ворот стерлось.