Агата Кристи - Икс или игрек?

– Я немного поэкспериментировал с Блетчли, – сказал Томми.

– И как? У меня самой на уме несколько экспериментов.

– Ну просто обычные мелкие ловушки – даты, места, все такое…

– А ты не мог бы перейти от общего к частному?

– К примеру, говорим мы об утиной охоте. Он говорит, что в Фаюме хорошо охотиться тогда-то. В другой раз я упоминаю Египет совершенно в другой связи. Мумии, Тутанхамон, прочее – видел ли он их? Когда он там был? Потом сверяю ответы. Или о паромах компании «Пи энд O» – упоминаю названия одного-двух, говорю, что это комфортабельные кораблики. Он говорит о какой-нибудь поездке на том или другом, потом я проверяю. Ничего важного или того, что заставило бы его насторожиться, – просто проверка достоверности.

– И пока он ни разу не споткнулся?

– Ни разу. И это очень хорошая проверка, Таппенс, уж поверь мне.

– Да. Но если он – Икс, то очень хорошо проработал бы свою легенду.

– Да – основные моменты. Но не так-то просто не споткнуться на мелочах. А порой ты вдруг вспоминаешь слишком много – больше, чем, скажем, обычный человек. Последний, как правило, не вспомнит просто так, когда он был на определенной охоте – в двадцать шестом году или в двадцать седьмом. Ему придется подумать и порыться в памяти.

– Но пока еще тебе не удалось поймать Блетчли?

– Пока он отвечал совершенно нормально.

– То есть результат отрицательный.

– Совершенно верно.

– А теперь, – сказала Таппенс, – я изложу тебе кое-какие мои идеи.

И она приступила к делу.

По пути домой миссис Бленкенсоп зашла на почту. Она купила марок и по дороге зашла в телефонную будку. Там она набрала один номер и попросила «мистера Фарадея». Это был условленный способ связи с мистером Грантом. Из будки она вышла улыбаясь и медленно пошла домой, по дороге купив пряжи.

Стоял приятный день, дул легкий бриз. Таппенс сдерживала природную энергичность своей стремительной походки, двигаясь ленивым шагом, по ее мнению, соответствующим роли миссис Бленкенсоп. Подобной женщине было совершенно нечем заняться, кроме как вязанием (что она умела делать не слишком хорошо) да перепиской со своими мальчиками. Она всегда писала письма своим мальчикам – иногда оставляя их незаконченными.

Таппенс медленно поднималась по склону холма к «Сан-Суси». Поскольку это была не сквозная дорога (она оканчивалась у «Приюта контрабандиста», дома коммандера Хайдока), машин тут было мало – лишь фургончики немногочисленных торговцев приезжали по утрам. Таппенс проходила дом за домом, запоминая ради забавы их названия. «Белла Виста» [13] Bella vista ( итал. ) – прекрасный вид. (неподходящее название, поскольку оттуда моря было почти не видно, а основным видом был большой викторианский «Эденхольм» по другую сторону дороги). Дальше стоял «Карачи». Потом «Башня Ширли». Затем «Морской простор» (на сей раз название соответствовало действительности), «Замок Клэр» (слишком высокопарное название для маленького дома), «Трелони» (соперник заведения миссис Перенья) и, наконец, большой кирпичный «Сан-Суси».

Подойдя почти к самому дому, Таппенс заметила какую-то женщину, которая стояла у ворот и вглядывалась внутрь. В ее фигуре чувствовалась некая напряженность, настороженность.

Почти бессознательно Таппенс осторожно, на цыпочках подкралась к ней.

Только когда она оказалась совсем рядом, женщина услышала ее и обернулась. Испуганно обернулась.

Это была высокая женщина, одетая бедно, почти по-нищенски, но у нее было необычное лицо. Она была немолода – вероятно, лет под сорок, – но ее лицо и одежда составляли резкий контраст. Она была светловолосой, ширкоскулой и, наверное, раньше – да и сейчас – красивой. На какое-то мгновение лицо этой женщины показалось Таппенс знакомым. Она подумала, что такое лицо непросто забыть.

Женщина явно была напугана, и Таппенс заметила, что по лицу ее скользнула тревога. (Есть в этом что-то странное?)

– Простите, – сказала Таппенс, – вы кого-то ищете?

Женщина заговорила медленно, тщательно выговаривая слова, как иностранка, как будто она заучила их наизусть.

– Этот дом называется «Сан-Суси»?

– Да. Я тут живу. Вам кто-то нужен?

После очень короткой паузы женщина сказала:

– Вы могли бы сказать, пожалуйста, живет ли здесь мистер Розенштайн, нет?

– Мистер Розенштайн? – Таппенс покачала головой. – Нет. Боюсь, нет. Возможно, он тут жил, но уехал. Мне спросить в доме?

Но странная женщина быстро покачала головой и сказала:

– Нет-нет. Я ошиблась. Извините, пожалуйста.

Затем она быстро повернулась и торопливо пошла вниз с холма.

Таппенс стояла и смотрела ей вслед. В ней почему-то зародились подозрения. Поведение женщины и ее слова так заметно не соответствовали друг другу… Таппенс подумала, что этот самый «мистер Розенштайн» – всего лишь предлог, и женщина назвала первое пришедшее в голову имя.

Таппенс минутку помедлила, а затем пошла вниз следом за женщиной. То, что она могла описать лишь как «предчувствие», заставило ее пойти за ней.

Однако она остановилась. Идти дальше – откровенно привлекать к себе внимание. Ведь Таппенс собиралась войти в «Сан-Суси», когда заговорила с женщиной, и висеть у нее на хвосте – значит показать, что миссис Бленкенсоп не та, за кого себя выдает, если эта незнакомка действительно втянута во вражеский заговор.

Нет уж, любой ценой миссис Бленкенсоп должна оставаться тем, чем кажется.

Таппенс повернулась и пошла обратно, вверх по холму. Она вошла в «Сан-Суси» и остановилась в холле. Дом казался пустым, как всегда бывало поздним утром. Бетти спала, старшие члены их компании либо отдыхали, либо гуляли.

Затем, когда Таппенс стояла в полутемном холле, думая о недавней встрече, ее внимание привлек еле слышный звук. Это было очень хорошо знакомое ей звяканье телефона.

Телефон в «Сан-Суси» стоял в холле. То, что услышала Таппенс, было звуком, который бывает, когда снимается трубка спаренного телефонного аппарата. В доме был только один спаренный аппарат – в спальне миссис Перенья.

Томми, может, и помедлил бы. Но Таппенс не медлила ни минуты. Очень осторожно и тихо она сняла трубку и приложила к уху.

Кто-то говорил по телефону. Голос был мужской. Таппенс услышала следующие слова:

– Все идет хорошо. Четвертое, как договорились.

– Хорошо, продолжай, – ответил женский голос.

Затем послышался щелчок. Трубку положили.

Таппенс стояла нахмурившись. Был ли это голос миссис Перенья? Трудно сказать по двум словам. Если б удалось услышать хоть что-нибудь еще! Конечно, это мог быть самый обычный разговор – в произнесенных словах не было ничего такого, что могло бы свидетельствовать об обратном.