Агата Кристи - Икс или игрек?

Когда Таппенс поднялась на гребень холма, ее внимание привлекли два человека, стоявшие чуть выше и увлеченные разговором.

Она замерла. Это была та самая женщина, которую она видела вчера. А разговаривал с нею Карл фон Дейним.

Таппенс пожалела, что тут негде укрыться. Она не могла незаметно подкрасться поближе и подслушать разговор.

Более того, в этот самый миг молодой немец обернулся и увидел ее. Эти двое довольно резко разошлись в стороны. Женщина быстро пошла вниз с холма, пересекла дорогу и обошла Таппенс по другой обочине.

Карл фон Дейним подождал, пока та подойдет к нему. Затем многозначительно и вежливо пожелал ей доброго утра.

Таппенс тут же сказала:

– Что это за странная женщина, с которой вы только что говорили, мистер Дейним?

– Да. Это центральноевропейский тип. Она полячка.

– Правда? Это ваша подруга?

Таппенс отлично копировала любопытный тон тетушки Грейси в ее молодые годы.

– Вовсе нет, – жестко ответил Карл. – Я никогда ее прежде не видел.

– Да неужели? Я подумала… – Таппенс артистически выдержала паузу.

– Она спрашивала у меня дорогу. Я говорил с нею по-немецки, поскольку она плохо понимает английский.

– Понятно. Она куда-то направлялась?

– Она спросила, не знаю ли я здесь мистера Готтлиба. Я не знал, и она сказала, что, наверное, перепутала название дома.

– Понятно, – задумчиво сказала Таппенс.

Мистер Розенштайн. Мистер Готтлиб.

Она бросила короткий взгляд на Карла фон Дейнима. Тот шел рядом с нею, и лицо его было непроницаемо.

Таппенс ощутила определенное подозрение в отношении этой странной женщины. И она была уверена, что когда увидела их, они с Карлом уже некоторое время разговаривали.

Карл фон Дейним?

Карл и Шейла тем утром – «ты должен быть осторожным».

«Надеюсь – очень надеюсь, – что эти молодые люди не втянуты в заговор», – подумала Таппенс.

Ты старая, старая и сентиментальная, сказала она себе. Именно так! Кредо нацизма – кредо молодежи! Скорее всего, нацистские агенты будут молоды. Карл и Шейла. Томми сказал, что Шейла не замешана. Да, но Томми – мужчина, а Шейла красива странной, поразительной красотой.

Карл и Шейла, а за ними маячит загадочная фигура миссис Перенья… Миссис Перенья иногда болтливая хозяйка обычной гостиницы, а порой – мимолетно – предстает как трагическая, неистовая личность.

Таппенс медленно поднялась к себе в спальную.

Тем вечером, укладываясь в постель, она выдвинула длинный ящик своего бюро. С одной стороны в нем стояла маленькая лакированная шкатулка с ненадежным дешевым замком. Таппенс натянула перчатки и открыла шкатулку. Внутри лежала стопка писем. Сверху находилось то, которое она утром получила от «Реймонда». Таппенс осторожно раскрыла его – и мрачно поджала губы. Утром в складке письма лежала ресничка. Теперь ее там не было.

Она подошла к умывальнику. На нем стояла маленькая бутылочка с невинной наклейкой «Серая пудра» и ложечкой.

Таппенс насыпала немного порошка на письмо и на блестящую поверхность лакированной шкатулки.

Отпечатков нигде не было.

Таппенс снова мрачно и удовлетворенно кивнула.

Потому что здесь должны были остаться отпечатки – ее собственные.

Какая-нибудь прислуга могла прочесть письма из любопытства, хотя вряд ли – пришлось бы подыскивать ключ.

Но прислуга не стала бы стирать отпечатки пальцев.

Миссис Перенья? Шейла? Кто-то еще?

Кто-то, интересующийся передвижением британских войск.

В целом план кампании Таппенс был прост. Сначала – общая оценка возможностей и вероятностей. Во-вторых, эксперимент с целью определения, есть или нет среди жильцов «Сан-Суси» тот, кто интересуется перемещением войск и скрывает этот факт. В-третьих – кто этот человек?

Именно третью стадию Таппенс обдумывала следующим утром, лежа в постели. Ее размышлениям несколько мешала Бетти Спрот, которая утром прогарцевала к ней в комнату, перед тем как Таппенс подали чашку теплой и черной, как чернила, жидкости, называемой «утренним чаем».

Бетти была резва и болтлива. К Таппенс она очень привязалась. Девчушка залезла на кровать и сунула Таппенс под нос страшно потрепанную книжку, с кратким приказом:

– Титяй!

Таппенс послушно начала читать:

– Йесь! – Бетти разразилась смехом, в восторге повторяя: – Йесь! Йесь! Йесь! – и вдруг, с внезапной силой: – Га! – и с грохотом скатилась с кровати.

Этот маневр она повторила несколько раз, пока ей не надоело. Затем Бетти ползала по полу, играла с туфлями Таппенс, деловито бормоча себе под нос на своем языке: «Воть… баба… соваааай… пьюх!..»

Освободившись, Таппенс вернулась к собственным размышлениям и забыла о ребенке. Рифмы детского стишка вертелись в голове и словно смеялись над ней.

«Гуси-гуси… га-га-га… так летите, как хотите!»

А как мы хотим лететь и куда? Гусь – Томми, гусыня – она. По крайней мере, они так прикидывались. Таппенс от всей души презирала миссис Бленкенсоп. Мистер Медоуз, думала она, был немногим лучше – флегматичный, скучный, типичный британец, – просто невероятно тупой. Она надеялась, что оба они полностью вписываются в фон «Сан-Суси». Самые типичные обитатели здешних мест.

Но расслабляться нельзя – можно легко оступиться. Недавно она чуть не прокололась – ничего особенного, просто напоминание о том, что надо соблюдать осторожность. Ведь так просто наладить близкие отношения – посредственная вязальщица просит совета у опытной товарки… Но она забыла, что однажды вечером машинально начала вязать как вязальщица с большим опытом. Миссис О’Рурк это заметила. С тех пор Таппенс вязала со средней скоростью – не так неловко, как поначалу, но и не так быстро, как могла бы.

– Хоесё? – спросила Бетти. Затем повторила вопрос: – Хоесё?

– Хорошо, милая, – рассеянно ответила Таппенс. – Прекрасно.

Удовлетворенная, девочка снова начала свои болталки.

Следующий шаг, подумала Таппенс, будет довольно просто осуществить. Но только с согласия Томми. Она точно знала, как это сделать…

Она лежала, обдумывая планы, время текло. В комнату, запыхавшись, влетела миссис Спрот, разыскивая Бетти.

– Ох, вот где она! Я представить не могла, куда она делась… Ах! Бетти, противная девчонка!.. О, дорогая миссис Бленкенсоп, простите, пожалуйста!

Таппенс села в постели. Бетти с ангельским личиком рассматривала свою работу. Девчушка вытащила шнурки из туфель Таппенс и засунула их в стакан с водой; теперь она весело тыкала в него пальцем.

Таппенс рассмеялась, пресекая извинения миссис Спрот.

– Как же это забавно! Не беспокойтесь, миссис Спрот, они просохнут. Я сама виновата. Надо было следить за нею. Слишком уж спокойно она себя вела.