Агата Кристи - Икс или игрек?

– Да? – спросила Таппенс. – В чем дело?

– Понимаете, Дебора узнала, что вы не в Корнуолле, как она думала, а это довольно неприятно для вас, не так ли?

– Вот беда, – озабоченно сказала Таппенс. – Как она узнала?

Тони Мардсон произнес довольно робко:

– Дебора, конечно же, понятия не имеет о том, чем вы на самом деле занимаетесь. – Он осмотрительно замолк, затем продолжил: – Как я понимаю, важно, чтобы она ничего не знала. По большому счету я работаю в том же направлении. Меня считают всего лишь начинающим работником шифровального отдела. На самом деле моя задача – играть умеренного сторонника фашизма: восхищаться немецкой государственной системой, говорить, что сотрудничество с Гитлером не так уж и плохо, и все такое, чтобы увидеть реакцию. Понимаете ли, много чего подгнило в нашем королевстве, и нам нужно выяснить, кто за всем этим стоит.

«Да все у нас прогнило», – подумала Таппенс.

– Но как только Деб рассказала мне о вас, – продолжал молодой человек, – я подумал, что лучше поехать прямо к вам и предупредить вас, чтобы вы состряпали какую-нибудь убедительную легенду. Понимаете ли, я случайно знаю, чем вы занимаетесь и что это чрезвычайно важно. Будет фатально, если хоть какой-то намек о том, кто вы на самом деле, просочится наружу. Я подумал, что вы могли бы сказать, что приехали в Шотландию к капитану Бересфорду, или где он там еще. Вы могли бы сказать, что вам позволили сопровождать его.

– Да, конечно, – задумчиво проговорила Таппенс.

– Вы считаете, что я лезу не в свое дело? – всполошился Тони Мардсон.

– Нет-нет. Я вам весьма признательна.

– Я… ну… понимаете… мне очень нравится Дебора, – ни к селу ни к городу ляпнул Тони.

Таппенс смерила его быстрым удивленным взглядом. Каким же далеким казался ей этот мир приятных молодых людей, которых не отпугивала суровость Деборы! Этот молодой человек был, как ей подумалось, весьма привлекательным экземпляром.

Она отбросила в сторону так называемые «мирные мысли» и сосредоточилась на нынешней ситуации.

Спустя пару мгновений Таппенс медленно проговорила:

– Мой муж не в Шотландии.

– А где?

– Нет, здесь его нет. По крайней мере, он тут был! Но теперь он… пропал.

– Это плохо или… Он что-то обнаружил?

Таппенс кивнула:

– Я думаю, да. Потому и не рассматриваю его исчезновение как плохой знак. Мне кажется, рано или поздно он свяжется со мною – нашим способом. – Она коротко улыбнулась.

Тони в некотором замешательстве сказал:

– Конечно, вы наверняка мастер этой игры. Но будьте осторожны.

Таппенс снова кивнула:

– Я понимаю, о чем вы. Книжные героические красотки всегда легко обманываются. Но у нас с Томми свои методы. У нас есть свой лозунг, – улыбнулась она. – «Полупенсовик, двухпенсовик – монетки малые, да чего-то стоят».

– Что? – Молодой человек уставился на нее как на сумасшедшую.

– Мое семейное прозвище – Двухпенсовик [24] Таппенс ( англ. Tuppence) – прозвание английской двухпенсовой монеты. .

– О, я понял, – лоб молодого человека разгладился. – Неординарно.

– Надеюсь.

– Не хочу совать нос не в свое дело, но не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Да, – задумалась Таппенс. – Мне кажется, можете.

После целой бесконечности, проведенной в беспамятстве, Томми начал осознавать присутствие в пространстве некоего огненного шара. В центре его пульсировала боль. Вселенная сжалась, огненный шар стал раскачиваться медленнее, и он вдруг понял, что ядром шара была его собственная раскалывающаяся от боли голова.

Он медленно стал осознавать остальное – холодные сведенные судорогой руки и ноги, голод, невозможность шевельнуть губами.

Огненный шар раскачивался все медленнее… Теперь это была голова Томаса Бересфорда, и лежала она на твердой поверхности. Очень твердой. Подозрительно напоминавшей камень.

Да, он лежал на камнях, у него все болело, он не мог пошевелиться, он был страшно голоден, замерз, и ему было неудобно.

Хотя постели миссис Перенья никогда не были слишком мягки, вряд ли это…

Конечно, Хайдок! Рация! Немец-официант! Поворот у входа в «Сан-Суси»… Кто-то, подкравшись сзади, ударил его. Вот почему так болит голова.

А он-то думал, что счастливо спасся!.. Хайдок оказался не таким идиотом.

Хайдок? Коммандер вернулся в «Приют контрабандиста» и закрыл дверь за собой. Как он умудрился спуститься с холма и подкараулить Томми в саду «Сан-Суси»?

Этого не могло быть. Томми обязательно заметил бы его.

Значит, слуга? Может, его послали вперед, в засаду? Но когда Томми проходил через холл, он видел Эпплдора на кухне через приоткрытую дверь. Или это ему только показалось? Возможно, это все объясняет…

Все равно это не имеет значения. Надо было понять, где он сейчас находится.

Его глаза, привыкшие к темноте, различили маленький прямоугольник тусклого света. Окно или маленький решетчатый люк. Воздух был холодный и затхлый. Видимо, это подвал. Он был стянут по рукам и ногам, а рот его – крепко завязан.

«Похоже, я нарвался по собственной дурости», – подумал Томми.

Он попытался пошевелиться, но безуспешно.

В эту минуту сзади послышался тихий скрип открываемой двери. Вошел какой-то человек со свечой, которую поставил на пол. Томми узнал Эпплдора. Тот снова исчез и вернулся с подносом, на котором стояли бутылка с водой, стакан, а также хлеб и сыр.

Наклонившись, он сначала попробовал крепость веревок. Затем кляп. Затем сказал спокойным ровным тоном:

– Я собираюсь снять у вас повязку со рта. Вы сможете поесть и попить. Но если вы издадите хоть какой-то звук, я тут же верну повязку на место.

Томми попытался было кивнуть, но это оказалось невозможным, потому он несколько раз открыл и закрыл глаза.

Эпплдор, сочтя это за знак согласия, осторожно развязал повязку.

Несколько минут Томми понадобилось, чтобы размять челюсть. Эпплдор поднес стакан к его губам. Сначала глотать было трудно, затем стало легче. Вода принесла ему огромное облегчение.

Он прошептал, с трудом ворочая языком:

– Так лучше. Я уже не так молод… Теперь кормите меня, Фриц… или Франц?

– Эпплдор, – спокойно ответил тот.

Он взял кусок хлеба с сыром, и Томми жадно набросился на еду. Запив ее водой, спросил:

– И что дальше по программе?

Вместо ответа Эпплдор взял повязку.

– Я хочу видеть коммандера Хайдока, – быстро сказал Томми.

Эпплдор помотал головой, снова ловко завязал пленнику рот и вышел.

Томми остался в темноте размышлять. Из смутного сна его вырвал звук открываемой двери. На сей раз Хайдок и Эпплдор вошли вместе. Повязку сняли и ослабили веревки на руках и ногах, так что Томми смог сесть и потянуться.