Агата Кристи - Икс или игрек?

Так какое же в точности было время?

Таппенс обнаружила, что по этому вопросу у всех сохранились весьма смутные воспоминания.

Если время совпадает, то миссис Перенья – первая подозреваемая. Но есть и другие возможности. Трое обитателей «Сан-Суси» отсутствовали в момент возвращения Томми. Блетчли был в кино – но он был там один, и то, как майор назойливо пересказывал сюжет фильма, наводило на мысль, что он просто создает себе алиби.

Затем этот ипохондрик мистер Кайли, который прогуливался по саду. Но если б не тревоги миссис Кайли за супруга, никто и не узнал бы об этой прогулке и вряд ли представил бы себе мистера Кайли в ином виде, кроме как запеленатым, подобно мумии, в кресле на террасе. (Совсем не в его духе так долго разгуливать по вечерней прохладе, рискуя подцепить простуду.)

И еще миссис О’Рурк, с улыбкой помахивающая молотком…

– В чем дело, Деб? У тебя встревоженный вид, милая.

Дебора Бересфорд вздрогнула, затем рассмеялась, глядя прямо в добрые карие глаза Тони Мардсона. Тони ей нравился. У него имелись мозги – это был один из самых блестящих новичков в отделе шифровки, и похоже было, что пойдет он далеко.

Деборе нравилась ее работа, хотя она и требовала усилий, чтобы сосредоточиться. Работа была утомительной, но дело того стоило. Кроме того, оно давало ей приятное ощущение собственной важности. Это была настоящая работа, не то что обивать пороги госпиталей в надежде, что тебе выпадет шанс стать санитаркой.

– О, ничего, – ответила она. – Семейные проблемы, сам понимаешь.

– Семья – это всегда испытание… И что учудили твои?

– Да это все мама. Честно говоря, я немного за нее беспокоюсь.

– Почему? Что-то случилось?

– Ну, понимаешь, она уехала в Корнуолл к моей совершенно невыносимой старой тетке. Ей семьдесят восемь, и она уже совсем того.

– Звучит мрачно, – с сочувствием заметил молодой человек.

– Да. С маминой стороны это очень благородно. Но она все равно была немного расстроена, потому что в этой войне оказалась совсем не нужна. Конечно, мама ухаживала за ранеными и много что сделала во время последней войны – но сейчас все сильно изменилось, и люди среднего возраста стали не нужны. Нужны молодые, здесь и сейчас. Как я уже сказала, мама от всего этого немного расстроилась и уехала в Корнуолл к тете Грейси, где работает в саду, выращивает овощи и все такое прочее.

– Очень впечатляет, – сказал Тони.

– Да, это лучшее, что она могла сделать. Она до сих пор очень активна, понимаешь, – тепло сказала Дебора.

– Ну, так все вроде неплохо?

– О да, вроде бы так. Я так радовалась за нее и пару дней назад получила от нее письмо, довольно жизнерадостное.

– Тогда в чем дело?

– Дело в том, что я сказала Чарлзу, который собирался туда проведать родных, чтобы он зашел к ней. Он зашел. Только ее там не было.

– Не было?

– Нет. Она вообще туда не приезжала! Даже духу ее там не было!

Тони выглядел несколько растерянным.

– Странно как-то, – пробормотал он. – А где твой отец?

– Старик Морковкин-то? Где-то в Шотландии. В одном из этих ужасных министерств, где люди день напролет заполняют формы в трех экземплярах.

– Может, твоя мать поехала к нему?

– Этого не может быть. Он в одном из тех департаментов, где женам не позволено сопровождать мужей.

– О… да… тогда, наверное, она куда-то удрала.

Тони теперь был откровенно растерян – особенно когда Дебора жалобно воззрилась на него своими большими испуганными глазами.

– Да, но почему? Это так странно… И во всех своих письмах она говорит только о тете Грейси, саде и всем таком.

– Понимаю, понимаю, – торопливо сказал Тони. – Конечно, она хочет, чтобы ты думала… ну, в смысле, сейчас люди удирают, если ты меня понимаешь…

Взгляд Деборы из жалобного внезапно стал разъяренным.

– Если ты думаешь, что мама просто поехала с кем-то прошвырнуться, то ты абсолютно неправ! Абсолютно. Мама и папа преданы друг другу, преданы по-настоящему. Это даже стало предметом шуток в нашей семье. Она бы никогда…

– Конечно, нет, – торопливо сказал Тони. – Извини. Я совсем не имел в виду…

Гнев Деборы улетучился. Она наморщила лоб.

– Странно вот что – недавно мне сказали, что маму видели в Лихэмптоне, не где-нибудь, и, конечно, я сказала, что такого быть не может, потому что она в Корнуолле, но теперь…

Тони, собиравшийся поджечь сигарету, вдруг замер; спичка погасла.

– Лихэмптон? – резко спросил он.

– Да. Я даже и не думала, что мать вообще может туда уехать. Делать там нечего. Кругом одни пожилые полковники и старые девы.

– Да. Место вроде неподходящее, это точно, – сказал Тони.

Он зажег сигарету и сказал как бы между прочим:

– А что делала твоя мать во время прошлой войны?

Дебора машинально ответила:

– Ухаживала за ранеными и возила генерала – на армейской машине, естественно, не на автобусе. Обычное дело.

– А я думал, что она, возможно, как и ты, служила в разведке.

– Да у мамы голова к такому не приспособлена. Правда, мне кажется, что они с папой кого-то там выслеживали… Секретные документы и резидентов, что-то в этом роде. Конечно, эти голубки сильно преувеличивают, и может показаться, будто они действительно занимались чем-то ужасно важным. Мы не особо расспрашивали их, поскольку сам понимаешь, как это бывает в семьях – одну и ту же историю все рассказывают и рассказывают раз за разом.

– О да, – искренне поддержал ее Тони Мардсон. – Полностью согласен с тобой.

На другой день Дебора, вернувшись к себе на квартиру, озадаченно остановилась на пороге. Что-то было не так. Девушка даже не сразу поняла, в чем именно было дело. Затем она позвонила хозяйке и сердито осведомилась, что случилось с большой фотографией, которая всегда стояла на комоде.

Миссис Роули была очень расстроена и извинялась. Она не может сказать. Сама она ее не трогала. Возможно, Глэдис…

Но Глэдис также отрицала, что трогала снимок. Тут заходил газовщик, с надеждой сказала она.

Но Дебора отказывалась верить, что служащему газовой компании вдруг понравился портрет дамы средних лет и он его забрал.

Скорее всего, по мнению Деборы, эта самая Глэдис просто разбила стекло фотографии и быстро смела все следы преступления в мусорную корзину.

Девушка не стала делать из этого шума. Когда-нибудь она попросит мать прислать другую фотографию.

Дебора думала про себя с нарастающей тревогой:

«Что на сей раз задумала наша милая старушка? Могла бы мне сказать. Конечно, это абсолютная ерунда, как Тони и сказал, но вдруг она с кем-то уехала… В любом случае это очень странно…»

На сей раз Таппенс пришлось разговаривать с рыбаком в конце пирса.