Агата Кристи - Икс или игрек?

У Хайдока в руке был пистолет.

Томми, не особенно веря в успех, начал играть свою роль.

– Хайдок, какого черта? – возмущенно начал он. – На меня набросились, похитили…

Коммандер еле заметно покачал головой.

– Не тратьте силы, – сказал он. – Не стоит.

– Вы думаете, если вы на секретной службе, то вам можно…

Хайдок снова покачал головой.

– Нет-нет, Медоуз. Вы на это не клюнули. Незачем прикидываться.

Но Томми не показывал и намека на смущение. Он убедил себя, что Хайдок не может быть уверенным до конца. И если он продолжит играть свою роль…

– Да что вы о себе возомнили? – рявкнул он. – Какие бы у вас ни были полномочия, у вас нет прав вытворять такое! Я вполне способен хранить государственную тайну!

Хайдок холодно ответил:

– Вы хорошо играете свою роль, но мне наплевать, служите ли вы в британской разведке или просто надоедливый любитель.

– Ну вы и наглец…

– Заткнитесь, Медоуз.

– Говорю вам…

Хайдок с яростным видом подался вперед.

– Заткнитесь, черт вас побери! Раньше мне было бы важно выяснить, кто вы и кто вас послал. Теперь это не важно. Времени мало, понимаете ли. И вы не успеете никому передать, что вам удалось обнаружить.

– Полиция будет искать меня, как только заявят о моем исчезновении!

Хайдок внезапно осклабился, сверкнув зубами.

– Полиция уже заходила нынче вечером. Славные ребята, все мои друзья. Они расспрашивали меня о мистере Медоузе. Очень тревожились о его исчезновении. Спрашивали, как он выглядел тем вечером, что говорил… Они никогда не догадаются, что человек, о котором они спрашивают, прямо у них под ногами. Понимаете, всем ясно, что вы покинули этот дом живым и здоровым. Они никогда и не подумают искать вас здесь.

– Вы не сможете держать меня здесь вечно, – возмущенно ответил Томми.

Хайдок ответил в своей самой британской манере:

– В этом нет необходимости, мой дорогой друг. Только до завтрашнего вечера. В мою маленькую бухту должна прийти лодка – и я намерен отправить вас в оздоровительную поездку. Хотя я не уверен, что вы будете живы или даже на борту, когда лодка достигнет пункта назначения.

– И что же вы меня не пристрелите сразу?

– Погода слишком теплая, дорогой мой друг. Так случилось, что наше сообщение по морю прервалось, и если б я так поступил… ну, труп в помещении имеет тенденцию выдавать свое присутствие.

– Понятно, – сказал Томми.

Он действительно все понял. Все было предельно ясно. Его оставят в живых до прибытия лодки. Затем убьют или накачают наркотиками, а потом вывезут труп в море. И если тело найдут, ничто не будет связывать его с «Приютом контрабандиста».

– Я зашел, – сказал Хайдок самым обычным тоном, – спросить, не могли бы мы что-нибудь сделать для вас… после всего?

Томми подумал. Затем сказал:

– Спасибо. Но я не стану просить вас передать прядь моих волос маленькой женщине в Сент-Джон-Вудз или что-то в этом роде. Она вспомнит обо мне, когда придет время платить за квартиру, но, думаю, вскоре она найдет нового друга.

Он чувствовал, что любой ценой должен создавать впечатление, что действовал в одиночку. Пока Таппенс вне подозрений, игру еще можно выиграть, хотя уже и не ему.

– Как пожелаете, – сказал Хайдок. – Если вы хотите послать письмо… своей подруге… мы постараемся его доставить.

Значит, он все же хочет получить хоть какую-то информацию о мистере Медоузе? Отлично, пусть гадает.

Томми помотал головой:

– Ничего не нужно.

– Хорошо. – С видом полнейшего безразличия Хайдок кивнул Эпплдору. Тот снова затянул веревки и завязал Томми рот. Оба вышли, закрыв за собой дверь.

Оставшись наедине с собой, Бересфорд чувствовал себя отнюдь не радостно. Впереди не только маячила неминуемая смерть, но он не мог даже оставить намек на добытую им информацию.

Он был совершенно беспомощен. Даже мозг странным образом бездействовал. А вдруг он смог бы как-то воспользоваться предложением Хайдока и оставить письмо? Возможно, если бы его мозг работал лучше… Но Томми не мог ничего придумать.

Конечно, еще оставалась Таппенс. Но что она может сделать? Как только что указал Хайдок, исчезновение Томми не свяжут с ним. Томми покинул «Приют контрабандиста» живым и здоровым. Это подтвердят два независимых свидетеля. Если Таппенс и заподозрит кого, то только не Хайдока. А может, вообще ничего не заподозрит. Она может думать, что он просто идет по следу.

Черт, если б он был осторожнее…

Немного света пробивалось в темный подвал через решетку, находившуюся высоко в углу. Если бы только удалось освободить рот, Томми мог бы позвать на помощь, кто-нибудь мог бы услышать его… Хотя это маловероятно.

Следующие полчаса Бересфорд пытался вывернуться из связывавших его веревок и прогрызть повязку. Однако все было впустую. Эти люди знали свое дело.

Насколько он понимал, дело шло к вечеру. Хайдок, наверное, ушел – сверху не доносилось ни звука. Будь оно все проклято; наверняка он играет в гольф и обсуждает в клубе, что могло случиться со стариной Медоузом!

«Он ужинал со мною прошлым вечером – выглядел нормально. А теперь просто растворился без следа».

Томми яростно извивался. Это английское благодушие! Неужто никто так и не заметит этот непробиваемый прусский череп? Он и сам не замечал… Невероятно, как может обвести всех вокруг пальца первоклассный актер!

И в результате он оказался здесь – провал, позорный провал! – связанный, как цыпленок для жарки, и никто не знает, что он здесь.

Если бы Таппенс была ясновидящей! Она бы заподозрила. Порой в ней просыпалась просто сверхъестественная интуиция…

Что это?

Томми насторожил уши, прислушиваясь к отдаленному звуку.

Просто кто-то напевает себе под нос какую-то мелодию.

А он лежит и не может издать ни звука, чтобы привлечь внимание.

Мелодийка приблизилась. У того, кто ее напевал, медведь по ушам ходил. Но сама мелодия, пусть и искаженная, была узнаваема. Она родилась в прошлую войну – и дожила до нынешней.

Как часто он мычал ее себе под нос в 1917 году!

Черт подери этого типа… Почему у него слуха нет?

Внезапно тело Томми напряглось. Конкретно эти ошибки были странно знакомы ему. Конечно же, есть один-единственный человек, который фальшивит именно так и именно там!

«Черт побери, Альберт!» – подумал Томми.

Альберт рыскал вокруг «Приюта контрабандиста». Альберт совсем рядом, а Томми, связанный, не может пошевелить ни рукой, ни ногой, даже звука издать не может…

Минуточку! Не может?

Есть только один звук – не так просто будет с закрытым ртом, – но можно попробовать.

И Томми начал отчаянно всхрапывать. Он закрыл глаза, чтобы изобразить глубокий сон, вдруг Эпплдор войдет – а он храпит, храпит, храпит…