Агата Кристи - Тайна семи циферблатов

Однако все пошло совершенно не так. Мисс Уэйд прибегает прямо в мои объятья. И в этот момент ситуация меняется на противоположную. От атаки приходится переходить к обороне. Мисс Уэйд рассказывает свою историю, совершенно разумную и правдоподобную.

Теперь возвращаемся к мистеру Тесайгеру. Меня сразу поразил один факт. Одна пуля не могла бы заставить его потерять сознание. Либо он упал и ударился головой… или же… он вообще не терял сознания. Потом мы выслушали рассказ мисс Сент-Мор. Он в точности согласуется с показаниями мистера Тесайгера – с одной существенной разницей. Мисс Сент-Мор сказала, что после того, как погас свет и мистер Тесайгер подошел к окну, он замер настолько, что она подумала, что молодой человек оставил комнату и вышел из дома. Ну если кто-то находится рядом с тобой в комнате, хорошо прислушавшись, вы всегда уловите звуки чужого дыхания. Предположим тогда, что мистер Тесайгер действительно вышел на улицу. И что дальше? Вверх по плющу, в комнату мистера O’Рурка, в виски с содовой которого вечером было подлито снотворное. Тесайгер забирает бумаги, бросает их девушке, спускается вниз по плющу – и инсценирует драку. Сделать это совсем не сложно, если хорошенько подумать: опрокинуть стол, натолкнуться на что-нибудь, сказать что-то собственным голосом, а потом проговорить хриплым шепотом. Ну и в качестве последнего штриха – два выстрела. Выстрел из его собственного автоматического «Кольта», открыто купленного в предыдущий день, сделан в воображаемого грабителя. Но потом левой, одетой в перчатку рукой он достает из кармана небольшой «Маузер», простреливает себе мягкую часть руки и выбрасывает пистолет из окна. Затем срывает зубами перчатку и бросает ее в огонь. И к тому моменту, когда появляюсь я, изображает обморок на полу.

Бандл восхищенно вздохнула.

– И все это вы поняли прямо тогда, суперинтендант Баттл?

– Нет, не понял… как и все, я был захвачен ходом событий. Однако все сложилось воедино достаточно быстро. Началось все с этой самой перчатки. Затем я попросил сэра Освальда бросить пистолет из окна. Тот упал много дальше, чем получилось ночью. Однако правша левой бросает не так далеко, как правой. И даже тогда у меня возникло только подозрение – очень слабое в тот момент…

И тут мне в голову пришло одно соображение. Бумаги выбрасывали из окна явно для того, чтобы их подобрали. Если мисс Уэйд оказалась там чисто случайно, кому они предназначались на самом деле? Конечно, для людей неинформированных ответ был достаточно очевиден – графине. Однако тут я имел преимущество над вами. Я знал, что графиня находится вне подозрений. Что же отсюда следует? А то, что бумаги были подобраны именно тем человеком, которому предназначались. И чем дольше я думал об этом, тем более удивительным казалось мне совпадение, благодаря которому мисс Уэйд появилась на сцене именно в этот самый миг.

– Должно быть, вы пережили нелегкий момент, когда я явилась к вам, полная подозрений в отношении графини…

– Совершенно верно, леди Эйлин. Я должен был сказать вам нечто такое, что заставило бы вас оставить этот след. Ситуация была сложна и для мистера Эверсли, поскольку дама действительно очнулась от глубокого обморока и не знала, что говорить.

– Теперь я понимаю беспокойство Билла, – сказала Бандл. – И почему он так настойчиво уговаривал ее помолчать до тех пор, пока она окончательно не придет в себя.

– Бедный Билл, – проговорила мисс Сент-Мор. – Ему против воли пришлось изображать несчастного влюбленного младенца.

– Итак, – продолжил суперинтендант Баттл, – ситуация была такова. Я подозревал мистера Тесайгера, однако не имел против него очевидных улик. С другой стороны, и сам мистер Тесайгер был встревожен. Он более или менее понимал то, что ему противостоят Семь Циферблатов, – и потому отчаянно хотел узнать, кем является «номер семь». Как раз для этого он и напросился к Куту, предполагая, что Седьмым как раз и является сэр Освальд.

– Я подозревала сэра Освальда, – проговорила Бандл, – особенно после того, как в ту ночь он появился из сада.

– Я никогда не подозревал его, – ответил Баттл. – Однако могу искренне признаться вам в том, что действительно имел некоторые сомнения в отношении его молодого секретаря.

– Понго? – переспросил Билл. – Старого доброго Понго?

– Да, мистер Эверсли, старого доброго Понго, как вы его зовете. Весьма полезного молодого джентльмена, способного провернуть все что угодно при наличии определенного желания. Я подозревал его отчасти потому, что именно он внес часы в комнату мистера Уэйда в ту ночь. Ему было нетрудно поставить рядом с постелью бутылочку и стакан. И еще, кстати, потому, что он левша. Перчатка указывала прямо на него – если б не один факт…

– Какой?

– Отметины зубов – только правша, рука которого лишилась подвижности, мог снимать перчатку зубами.

– Так, значит, Понго был сразу оправдан.

– Был оправдан, как вы сказали. И думаю, мистер Бейтмен весьма удивится, узнав, что находился под подозрением.

– Действительно, – согласился Билл. – И в самом деле, такой простофиля, как Понго… Как вам могло такое прийти в голову?

– Ну если вспомнить, вы называли мистера Тесайгера пустоголовым молодым ослом самого безмозглого толка. То есть один из них всего лишь изображал тупицу. Решив, что подозреваемым является мистер Тесайгер, я поинтересовался мнением о нем мистера Бейтмена. Оказалось, что тот питал самые серьезные подозрения в отношении Тесайгера и несколько раз говорил об этом сэру Освальду.

– Как любопытно, – воскликнул Билл. – Оказывается, что Понго всегда прав… Безумие какое-то.

– Итак, как я уже говорил, – продолжил суперинтендант Баттл, – мы заставили мистера Тесайгера встревожиться своими Семью Циферблатами, и он уже не представлял, откуда ему грозит опасность. Однако то, что мы в конечном итоге взяли его, является личной заслугой мистера Эверсли. Он знал, на что идет, и без колебаний рисковал жизнью. Впрочем, он и помыслить не мог, что вы, леди Эйлин, окажетесь втянутой во всю эту историю.

– О боже, конечно же нет, – с чувством проговорил Билл.

– Мистер Эверсли явился к мистеру Тесайгеру домой по придуманному поводу, – продолжил Баттл. – Он должен был изобразить, что какие-то бумаги мистера Деврё попали в его руки. Причем бумаги эти способны были бросить тень на мистера Тесайгера. Естественно, как искренний друг мистер Эверсли заторопился на встречу, нисколько не сомневаясь в том, что мистер Тесайгер даст ему необходимые объяснения. Мы сочли, что в том случае, если мы не ошиблись, мистер Тесайгер попытается убрать мистера Эверсли со своего пути, и не испытывали при этом особых сомнений в отношении того способа, к которому он прибегнет. Вполне понятным образом мистер Тесайгер угостил своего гостя виски с содовой. Когда хозяин дома на пару минут отлучился, мистер Эверсли вылил отраву в кувшин на каминной доске, однако, конечно же, изобразил, что она производит на него свое действие. Он знал, что эффект проявляется не сразу. Мистер Эверсли начал свой рассказ, и мистер Тесайгер поначалу все с негодованием отрицал, однако как только он увидел – или как только ему показалось, – что зелье производит свое действие, то все признал и сообщил мистеру Эверсли, что тот станет его третьей жертвой.