Агата Кристи - Врата судьбы

– Я знаю, о ком вы. У него были кудрявые, как баранья шерсть, бакенбарды – отсюда и прозвище. Хороший парень. В свое время хорошо работал. Да. Он послал вас ко мне потому, что знает: меня интересуют такие дела. Знаете, я начал довольно рано. Я имею в виду собирать информацию и совать свой нос во все щели.

– И теперь, – заметил Томми, – вы самый лучший.

– Кто вам такое сказал? – поинтересовался мистер Робинсон. – Все это глупости.

– Я так не думаю, – возразил Бересфорд.

– Ну что ж, – сказал желтолицый толстяк. – Кто-то карабкается наверх, а кого-то туда выталкивает. Думаю, что последнее более или менее подходит ко мне. Мне просто пришлось столкнуться с несколькими невероятно интересными делами.

– Вы имеете в виду дело, связанное с… Франкфуртом, кажется?

– Так вы тоже слыхали об этом? Я уже давно забыл об этих слухах. Они не так широко известны. И не думайте, что я начну ругать вас за то, что вы пришли ко мне и стали задавать вопросы. Может быть, на некоторые из них я смогу ответить. И если я говорю, что в прошлом произошло нечто, что может вызвать определенный интерес в наши дни, то это можно рассматривать как информацию, которая подтверждает важность произошедшего. Хотя не очень понимаю, что я могу предложить вам в настоящий момент. Здесь все зависит от вашего желания, от того, как вы будете слушать рассказы о том времени, от того, что вы сможете узнать о тех стародавних временах. И если вам что-нибудь удастся узнать, то не сочтите за труд сообщить мне. Знаете ли, мы можем даже придумать кодовые слова. Так, чтобы было интереснее, чтобы снова почувствовать себя в деле. Например, «джем из диких яблок» – как вам? Вы звоните и говорите, что ваша жена приготовила джем из диких яблок и не хочу ли я взять себе баночку. И я сразу понимаю, о чем вы.

– Вы считаете, что я… что мне удастся что-то узнать про Мэри Джордан? А мне кажется, что смысла продолжать поиски нет. Ведь она давно умерла.

– Да. Умерла. Но… знаете ли, у людей иногда возникает превратное мнение о людях из-за того, что им о них рассказали. Или написали.

– Вы хотите сказать, что у нас неправильное мнение о Мэри Джордан?

– Да. И она может играть очень важную роль. – Мистер Робинсон взглянул на часы. – Мне пора избавляться от вас. Через десять минут ко мне придет посетитель. Жуткий зануда, но важная шишка в правительстве, а вы сами знаете, какова нынешняя жизнь. Правительство, правительство – только и слышишь на каждом углу. В офисе, дома, в супермаркете, по телевизору… Частная жизнь – вот что нам нужно в нынешние времена. Все эти делишки, которыми вы занимаетесь с женой, относятся к вашей частной жизни, поэтому вы и можете изучать их именно как частные лица. Кто знает, может быть, вам и удастся что-то узнать. Что-то интересное… Да. Может быть, да, а может быть, и нет.

Больше я ничего не могу вам сообщить. Я знаю некоторые факты, которые вам больше никто не расскажет, и в надлежащее время я смогу предоставить их вам. Но поскольку речь идет о мертвых людях и о давно прошедших временах, я не вижу в этом большого смысла.

Однако одну вещь, которая, может быть, поможет вам в вашем расследовании, я вам скажу. Вы же читали о суде над этим коммандером Как-его-там – все время забываю его имя – и знаете, что его судили за шпионаж и приговорили. Свой приговор он полностью заслужил. Он был предателем – ни больше ни меньше. А вот Мэри Джордан…

– Слушаю вас.

– О ней вам надо кое-что знать. Скажу одну вещь, которая, как я уже сказал, может вам помочь. Вы можете назвать ее шпионкой, но она не была немецкой шпионкой. Она не шпионила в пользу врага. Послушайте меня, мой мальчик. Думаю, что могу вас так называть…

Мистер Робинсон понизил голос и подался над столом:

– Она была одной из нас.

– Но ведь это все меняет, – сказала Таппенс.

– Да, – согласился Томми. – Да. Я был в полном шоке.

– А почему он рассказал тебе об этом?

– Не знаю, – честно признался Бересфорд. – Думаю, тому было несколько причин.

– А он… как он выглядит, Томми? Ты мне так и не рассказал.

– Знаешь, он желтого цвета, – ответил муж. – Желтый, крупный, жирный и очень, очень обычный. Но в то же время – если ты понимаешь, о чем я – совсем необычный. Он… он именно такой, каким описал его мой знакомый, – он лучший.

– Это звучит так, как будто ты говоришь о каком-то поп-певце.

– К этой терминологии быстро привыкаешь.

– Да, но почему? Мне кажется, что он раскрыл тебе то, что совершенно не должен был раскрывать.

– Все это произошло давным-давно. И все уже закончено, – попытался объяснить Томми. – Понимаешь, мне кажется, что сейчас это все уже не так важно. Ты только посмотри на все те вещи, с которых сейчас снимают вуаль секретности. Ведь сейчас уже ничего не замалчивают. Открыто говорят обо всем. Кто что сказал, кто что написал… И если о таком-то событии никто ничего не знает, стало быть, информация о нем была убрана по не известным никому причинам.

– Ты меня здорово путаешь, – пожаловалась Таппенс, – когда говоришь подобные вещи. Значит, все было неправильно.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Что мы неправильно оценивали произошедшее. Я хочу сказать… а что я хочу сказать?

– Продолжай, – попросил Томми. – Я должен понять, что ты хочешь сказать.

– Ну, то, что я сказала. Я хочу сказать, что мы нашли эти буквы в «Черной стреле», и с ними все было понятно. Кто-то отметил их в книге – вполне возможно, мальчик по имени Александр, – и это значило, что кто-то – один из них; он же написал «один из нас»… я хочу сказать, что он так написал, но в действительности это выглядело так, как будто кто-то из членов семьи, или из жителей дома, или еще кто-то организовал убийство Мэри Джордан, о которой мы в то время ничего не знали и что в то время нас здорово запутало.

– Видит бог, именно запутало, – подтвердил Томми.

– Тебя это запутало меньше, чем меня. А меня это запутало очень сильно. Мне так и не удалось ничего о ней выяснить. По крайней мере…

– Ты смогла лишь выяснить, что она, возможно, была немецкой шпионкой – ты это хочешь сказать? Ты это выяснила?

– Да, так о ней говорили, и в тот момент я в это поверила. Только вот теперь…

– Да, – согласился Томми. – Только вот теперь мы узнали, что это неправда. Она не была немецкой шпионкой – совсем наоборот.

– Она была что-то вроде английской шпионки.

– Она была сотрудницей английских спецслужб, или как там это сейчас называется. И сюда приехала для того, чтобы что-то выяснить. Что-то выяснить о… о… как его там звали… Хорошо бы моя память на имена была покрепче. Я имею в виду морского или армейского офицера, или кем там он был. Того, кто продал документы о секретной субмарине или о чем-то в этом роде. Мне кажется, что в те времена здесь располагалась большая группа немецких агентов, вроде как в деле «Икс или игрек?», которые занимались подготовкой…