Агата Кристи - Врата судьбы

– Ага, – сказала Таппенс, – тоже застрял.

– «Вот те на!» Но это полная бессмыслица, – предположил Томми.

Таппенс быстро заговорила:

– В «Яблочной сторожке» жила миссис Хендерсон – я еще ее не видела, потому что она теперь живет в «Лугах». Дальше что? Миссис Гриффин, Оксфорд и Кембридж, ставка на гонках, перепись населения, Чеширский Кот, Хенни-Пенни – сказка о том, как курица добралась до Доврефелла, кажется, Ганса Андерсена. А «вот те на» она, наверное, сказала, когда туда добралась. То есть добралась в Доврефелл. Больше я здесь ничего не вижу. Кроме гонок Оксфорд – Кембридж и ставки на тотализаторе.

– Мне кажется, что со стороны мы выглядим полными дураками. Но если мы останемся ими достаточно долгое время, то из этого может что-то получиться. Например, мы сможем случайно найти дорогущий драгоценный камень, спрятанный где-то среди мусора. Примерно так же, как смогли случайно найти одну, но самую важную книгу среди всех томов наверху.

– Оксфорд и Кембридж, – задумчиво произнесла Таппенс. – О чем-то это мне напоминает. Что бы это такое могло быть?

– О Матильде?

– Нет, не о Матильде, но…

– О Любимой, – предположил Томми и улыбнулся во весь рот. – Любимая. Где я могу найти твою любовь?

– Прекрати насмехаться, обезьяна, – сказала Таппенс. – Лучше напряги мозги. Улыбка – курица – вот те на . Глупость какая-то. И тем не менее у меня такое чувство… Черт!

– Что это значит?

– Томми, у меня идея. Ну конечно!

– Что «ну конечно»?

– Ло! – сказала Таппенс. – Ло. Мне пришло это в голову из-за Улыбки. Ты улыбаешься, как Чеширский Кот. Улыбка – курица – вот те на . Ну конечно. Так это и должно быть.

– О чем ты, черт побери?

– О гонках Оксфорд – Кембридж.

– А какое отношение к этому имеет улыбка-курица-вот-те-на ?

– А ты попробуй догадаться с трех раз, – предложила Таппенс.

– Да я сразу сдаюсь, поскольку не верю, что в этом может быть какой-нибудь смысл.

– А вот и есть.

– Это имеет какое-то отношение к гонкам?

– Ни к каким не гонкам, а к цвету. То есть к цветам [72] Цвет Кембриджского гребного клуба – голубой, Оксфордского – синий. .

– Что ты хочешь этим сказать, Таппенс?

– Улыбка-курица-вот-те-на . Мы все неправильно читали. Надо читать наоборот.

– Что это значит? Как ни читай, все равно никакого смысла.

– Послушай, просто возьми эти три слова и проделай с ними то же, что мы делали с посланием Александра в книге. Просто прочитай их в обратном порядке. Получается Ло-эн-грин [73] Имеются в виду английские слова Lo (вот те на); hen (курица) и grin (улыбка) – Lohengrin – имя главного героя оперы Р. Вагнера «Лоэнгрин». .

Томми сердито нахмурился.

– Все еще не понял? – спросила Таппенс. – Конечно, Лоэнгрин. Лебедь. Опера. Ну, «Лоэнгрин» [74] Лоэнгрин впервые появляется на сцене в ладье, запряженной лебедем. Вагнера.

– Но ведь лебедей здесь никаких нет.

– Нет есть. Два фаянсовых садовых стула, которые мы нашли. Помнишь? Один был темно-синим, а другой – голубым, и кто-то… мне кажется, что это был старина Исаак, сказал: «Видите – вот это Оксфорд, а это – Кембридж».

– А потом мы расколотили Оксфорд, правильно?

– Да. Но Кембридж все еще там. Голубой. Ну как же ты не понимаешь! Лоэнгрин. Что-то было спрятано в одном из этих лебедей. Томми, нам срочно надо посмотреть на этот Кембридж. На голубой. Он все еще в Кэй-Кэй. Пойдем сходим?

– Что? В одиннадцать часов ночи? Нет.

– Хорошо, тогда сходим завтра. Тебе завтра не надо в Лондон?

– Нет.

– Значит, сходим завтра и посмотрим.

– Не знаю, что вы собираетесь делать с огородом, – сказал Альберт. – Я провел там однажды какое-то время, но я мало что понимаю в овощах. Кстати, ваша милость, пришел мальчик, который хочет с вами поговорить.

– Мальчик? – переспросила Таппенс. – Ты имеешь в виду такого рыжеватого?

– Нет. Другого. У которого по плечам лежат нечесаные светлые волосы. С довольно дурацким именем. Вроде как у отеля. Знаете – «Роял Кларенс»? Вот и его так же зовут. Кларенс.

– Правильно, Кларенс, но не «Роял Кларенс».

– Вы правы, – согласился Альберт. – Он ждет на пороге. Говорит, что может вам в чем-то помочь, ваша милость.

Таппенс нашла Кларенса сидящим в старом плетеном кресле на веранде или на лоджии, как кому больше понравится. Он, казалось, наслаждался поздним завтраком, состоявшим из картофельных чипсов и палочки шоколада, которую держал в руке.

– Доброе утро, ваша милость, – сказал мальчуган. – Пришел узнать, не нужна ли моя помощь.

– Ну что же, – ответила Таппенс, – помощь по саду никогда не помешает. Мне кажется, что раньше ты помогал Исааку.

– Да, время от времени. Хотя я не так уж и много умею. Как и сам Исаак. Он всегда очень много болтал, рассказывал о том, какой он хороший работник. И как хорошо было людям, которые его нанимали. Он даже говорил, что был старшим садовником у мистера Болинго. Он, знаете ли, раньше жил дальше по реке. Такой большой дом. Теперь его превратили в школу. Так вот, он говорил, что был там старшим садовником. Но моя бабушка говорит, что это все вранье от начала и до конца.

– Это не важно, – заметила Таппенс. – Знаешь, я хочу вытащить кое-какие вещи из маленькой теплицы.

– Вы имеете в виду сарай? Стеклянный сарай? Кэй-Кэй, правильно?

– Совершенно правильно, – подтвердила Таппенс. – Странно, что ты знаешь его правильное название.

– Да его всё время так называли. Все. Говорят, это по-японски. Не знаю только, правда ли.

– Хорошо, – сказала Таппенс, – тогда пошли.

Процессия состояла из Томми, Таппенс, пса Ганнибала и Альберта, который, оставив мытье посуды ради более интересного занятия, замыкал строй. Ганнибал был на седьмом небе от счастья, после того как насладился густыми запахами округи. Он опять присоединился к ним около Кэй-Кэй и с интересом принюхался.

– Привет, Ганнибал, – сказала Таппенс. – Тоже хочешь нам помочь? Ну, расскажи нам что-нибудь.

– А что это за порода? – спросил Кларенс. – Кто-то говорил мне, что такие собаки охотятся на крыс. Это правда?

– Абсолютная правда, – ответил Томми. – Он у нас манчестерский терьер, классического окраса – черный с рыжими подпалинами.

Ганнибал, понимая, что речь идет именно о нем, повернул голову, потянулся и с энтузиазмом замахал хвостом. А затем с гордым видом уселся на землю.

– Он кусачий? – уточнил Кларенс. – Все так говорят.

– Он очень хорошая охранная собака, – пояснила Таппенс. – Он меня охраняет.

– Да, – вмешался в разговор Томми. – И когда меня нет, то Ганнибал становится твоим защитником.

– Почтальон рассказывал, что четыре дня назад тот его чуть не искусал.

– Почтальоны собакам никогда не нравились, – заметила Таппенс. – А ты не знаешь, где ключ от двери?