Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 26. Убийство в спальне

— И вы наверняка давали указания, с какого угла снимать, чтобы и стаканы, и номерочки рядом были лучше видны?

— Да, сэр.

— А эти маленькие картонные квадратики с номерами один, два и три, вы положили их рядом с каждым стаканом непосредственно перед тем, как снимать, не так ли?

— Верно, сэр. Как раз перед этим.

— И тем не менее в раковине вы ничего не заметили?

— Нет.

— Но вы заметили, что оставался лед в стаканах под номерами один и три?

— Да, сэр.

— Но в стакане под номером два, на котором вы обнаружили мои отпечатки пальцев, льда не было?

— Да, это верно.

— Спасибо, мне все ясно. Учитывая вышесказанное, не будет ли справедливо предположить, что я побывал в доме у Балларда и мы с ним выпили, что после моего ухода он отнес мой стакан на кухню, где выбросил в раковину остатки льда из него, а потом к Балларду зашел кто-то еще, с кем они пили, и этот кто-то попросил для себя бурбон и «Сэвэн-Ап», и Баллард смешал коктейль, и этот человек находился на кухне в тот момент, когда хозяин дома был убит? Не указывает ли тот факт, что в стаканах под номерами один и три оставался лед, на то, что Баллард с вновь пришедшим неизвестным выпивали уже после того, как я ушел?

— Ваша честь, я протестую, — возмутился Гамильтон Бюргер, — это уже из области домыслов, это спор со свидетелем относительно последствий, вытекающих из его показаний.

— Я полагаю, ваш протест не лишен оснований, — постановил судья" Коуди.

Мейсон улыбнулся.

— Но я задал этот вопрос, ваша честь, не для того, чтобы выяснить какой-либо факт.

— С какой же целью, позвольте спросить?

— Чтобы продемонстрировать предвзятость со стороны свидетеля. Посудите сами. Мы имеем дело со сви-детелем-экспертом, который весьма тщательно и скрупулезно собрал и изложил все факты, нужные полиции, поскольку обвинение касается меня, но просмотрел явный и очевидный факт наличия в раковине двух небольших кусочков льда, которые могли попасть туда не иначе как в результате естественных действий Балларда после моего ухода, — он выплеснул остатки содержимого моего бокала и оставил его, чтобы помыть. Крайняя неохота со стороны свидетеля признать этот неоспоримый факт и говорит о его предвзятости.

Теперь настала очередь улыбнуться судье'Коуди:

— Я понял вас. Ваша точка зрения нам ясна. Тем не менее протест поддерживается.

Мейсон вновь обратился к свидетелю:

— Вы заявили, что сигарета принадлежала Арлен Дюваль. На чем основывается это ваше заявление, на спектроскопическом анализе губной помады?

— Да, сэр.

— Сколько тюбиков губной помады, сделанной одним и тем же производителем, вы подвергли анализу, чтобы убедиться, что они отличаются друг от друга по данным спектроскопа?

— Одним и тем же производителем?

— Да.

— Но зачем?.. Я такого теста не делал. Я проверил помаду на сигарете и помаду, обнаруженную у нее в сумочке.

— Но не логично ли предположить, что любой производитель, занимающийся изготовлением губной помады,! будет 9, -рсноде своей использовать один и тот же физико-химический состав?

— Логично, и это, наверное, так и есть. Цвета только отличаются.

— Цвета будут различны, но химическая основа останется постоянной, так?

— Я не готов дать ответ по данному вопросу.

— К этому я и клоню. Вы приняли как само собой разумеющееся то, что помада на сигарете — г- это помада Арлен Дюваль. Следовательно, вы не стали проверять другие тюбики с помадой, — не важно, этот же производитель или кто-то другой, и у вас не было цели установить, насколько они похожи или различны по данным спектроскопического анализа.

— Да, это так, сэр.

— Спектроскопический анализ не является количественным анализом. Он лишь позволяет определить, что в пробе имеются определенные вещества.

— Так точно, сэр.

— На стакане под номером два вы нашли мои отпечатки?

— Да, сэр.

— А не нашли ли вы на этом же стакане и отпечатков пальцев Балларда?

— Нашел, сэр, но немного.

— И вы также, наверное, обнаружили, что практически в каждой точке отпечатки Балларда накладываются на мои, показывая таким образом, что он держал этот стакан последним?

— Кое-где оно так и было. Отпечатки накладывались, признаю. Но это ничего не значит.

— Почему ничего не значит?

— Ваш стакан вам должен был подать хозяин дома. Он наливал, протягивал его вам.

— Но тогда на отпечатках пальцев Балларда вы бы должны были найти мои. Разве нет?

— Да, я согласен.

— Однако вы обнаружили, что его отпечатки наложились на мои, а не наоборот, не правда ли?

— В некоторых местах — да.

— Что, я утверждаю, могло произойти только в том случае, если бы Баллард взял стакан от меня или же подобрал там, где я его оставил перед уходом, отнес на кухню и выплеснул в райовин^ лед. Согласны?

— Я не могу себе позволить вдаваться в подобную дискуссию, — потупив взор, заметил Дэйтон. — Я только лишь даю показания относительно обнаруженных мною фактов.

— Хорошо, тогда следующий вопрос. Вы нашли на стакане под номером один отпечатки пальцев Балларда?

— Да, сэр.

— И еще другие, идентифицировать которые вам не удалось?

— Да, сэр.

— Давайте остановимся на этом стакане. Отпечатки Балларда накладывались ли где-либо, пусть хотя бы в одном месте, на отпечатки не установленного вами неизвестного лица?

— Но я… я не помню. Я был поглощен самими отпечатками пальцев, а не последовательностью их возникновения на данном предмете.

— У меня все, — сказал Мейсон.

В этот момент к председательствующему вкрадчиво обратился Гамильтон Бюргер:

— Если позволите, еще несколько вопросов? Благодарю. Итак, — спросил он у свидетеля, — ваши данные указывают на то, что Перри Мейсон был в этом доме в течение непродолжительного промежутка времени незадолго перед убийством, верно?

— Да, сэр.

— И что Арлен Дюваль почти непосредственно перед убийством курила в этом доме сигарету?

— Минуту, ваша честь, — поднял руку Мейсон, — я протестую, ибо господин окружной прокурор подталкивает свидетеля к выводам относительно фактов, которых в показаниях нет и быть не может. Свидетелю неизвестно, что Арлен Дюваль курила сигарету. Ему неизвестно также, что эту сигарету туда положила именно она. И он не знает, когда эта сигарета была туда положена.

Гамильтон Бюргер скромно склонил голову:

— Хорошо, хорошо. Я не буду вдаваться в софистику. Оставим дело так, как оно есть. Я думаю, суд поймет и разберется.

— Суд понимает ситуацию, я уверен, — сказал Мейсон. — Вам не нравится то, что вы сейчас назвали софистикой, потому что начни мы выяснять формулировки — и ваши ошибочные выводы падут под напором фактов.

— Достаточно, — остановил их судья Коуди, — никаких личных выпадов, я уже говорил об этом. У вас есть еще вопросы к свидетелю, господин окружной прокурор.