Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

— Я не убежден, — сказал он, — что вопрос соответствует правилам перекрестного допроса, но в деле такого рода я склонен ошибиться, если можно так выразиться, в пользу подсудимых. Свидетель ответит на вопрос.

— Отвечайте на вопрос, мистер Кринстон, — сказал Перри Мейсон. — С кем вы разговаривали?

— С президентом банка мистером Шерманом.

— И о чем вы с ним говорили?

— О делах.

— Вы обсуждали с ним задолженность фирмы банку на сумму примерно в девятьсот тысяч долларов. Не так ли? Задолженность, которую, как свидетельствуют факты и подтверждают документы, вы подписали единолично. Не так ли?

— Нет, сэр, это не так. Эти документы выписаны от лица фирмы и подписаны соответственно «Кринстон и Нортон».

— То есть по поручению фирмы «Кринстон и Нортон» их подписал Артур Кринстон. Правильно?

— Думаю, что правильно, — сказал Артур Кринстон. — В основном дела с банками от лица фирмы вел я; это значит, документы от имени фирмы подписывал я, хотя в большинстве случаев сами чеки подписывались нами обоими. Нет, я снимаю такое заявление. По-моему, в случае с Трастовым сберегательным банком Уилера документы от имени фирмы были подписаны мной и чеки — тоже.

— Вы отправились домой к мистеру Нортону посоветоваться о сроках платежа по этим векселям, не так ли?

— Верно.

— Тогда, — спросил Перри Мейсон, — как получилось, что вы говорили о том, что экономка шантажирует Фрэнсис Силейн?

— Я не говорил, что это экономка, — огрызнулся Артур Кринстон. — Я сказал, что ее имя упоминалось как вероятное.

— Понимаю, — произнес Перри Мейсон. — Я допустил ошибку. Продолжайте отвечать на вопрос.

— Наш деловой разговор, — продолжил Кринстон, — касательно этих векселей занял всего несколько минут. Проблема шантажа его племянницы очень беспокоила мистера Нортона, и он решил отложить обсуждение остальных деловых вопросов и посоветоваться со мной по поводу шантажа.

— А почему он сказал, что ее шантажируют? — спросил Перри Мейсон.

— Он думал, что ее шантажируют по поводу какого-то ее поступка.

— Естественно, — согласился Перри Мейсон. — Он уточнил, что это за поступок?

— Нет, по-моему, нет.

— Он не предполагал, что бы это могло быть?

— Он говорил, что у нее неуправляемый характер, — внезапно произнес Кринстон, потом прикусил губу и сказал: — Погодите минутку, я беру свои слова обратно. По-моему, он этого не говорил. Это была моя ошибка.

— Ваша ошибка, — спросил Мейсон, — или вы пытаетесь выгородить подсудимую, Фрэнсис Силейн?

Кринстон побагровел.

— Я пытаюсь защитить ее и делаю это лучше, чем вы! — прорычал он.

Судья Маркхэм грохнул молотком по столу.

— Мистер Кринстон, — заявил он, — суд вас уже предупреждал. Вы обвиняетесь в неуважении к суду и приговариваетесь к штрафу в сто долларов.

Кринстон, красный как рак, наклонил голову.

— Продолжайте, — приказал судья Маркхэм.

— Обсуждали ли вы что-нибудь еще с мистером Нортоном, кроме вопросов задолженности, делового партнерства и вероятности шантажа его племянницы?

— Нет, сэр, — с облегчением ответил Кринстон, радуясь тому, что вопрос о шантаже снят с повестки дня.

Перри Мейсон вежливо улыбнулся.

— Возможно, мне в дальнейшем понадобится вызвать мистера Кринстона для дополнительного допроса, ваша честь, — сказал он, — но пока у меня нет больше вопросов.

Судья Маркхэм кивнул в знак согласия.

— У обвинения есть вопросы? — осведомился он.

— Не сейчас, — сказал Клод Драмм, — но если защита сохраняет за собой право вызвать свидетеля для дополнительного допроса, то мне бы тоже хотелось сохранить за собой это право.

— Разрешаю, — объявил судья Маркхэм. — Продолжайте.

Клод Драмм громким голосом произнес:

— Вызывается мистер Дон Грейвз.

Дон Грейвз встал со своего места и прошел вперед, пока зрители тихо обменивались впечатлениями. Судебный процесс шел необычно быстро, а защита, казалось, упускала множество благоприятных возможностей при перекрестном допросе. Впрочем, те, кто знал Перри Мейсона, знали также и то, что его техника ведения судебного процесса считалась образцовой в среде юристов.

Также было очевидно, что судья Маркхэм озадачен наравне со зрителями. Время от времени его задумчивый вопросительный взгляд останавливался на бесстрастном лице Перри Мейсона.

Дон Грейвз откашлялся и выжидательно посмотрел на Клода Драмма.

— Вас зовут Дон Грейвз и до двадцать третьего октября сего года включительно вы работали у мистера Эдварда Нортона в качестве доверенного секретаря?

— Да, сэр.

— Вы были вместе с мистером Нортоном вечером двадцать третьего октября?

— Да, сэр.

— Когда вы в последний раз видели его в тот вечер?

— Примерно в одиннадцать тридцать вечера.

— А до этого вы его видели?

— О да. Мистер Кринстон ушел около одиннадцати двадцати семи или одиннадцати двадцати восьми, и, когда он уходил, мистер Нортон вышел из своего кабинета. Они поговорили пару минут, и мистер Нортон попросил меня забрать кое-какие документы дома у мистера Кринстона.

— Что произошло потом? — спросил Клод Драмм.

— Потом мистер Кринстон спустился вниз, а мистер Нортон велел мне позвать мистера Питера Дево, шофера, чтобы тот отвез меня к мистеру Кринстону домой. Потом, едва я начал спускаться по лестнице вниз, он сказал: «Погодите минутку. У меня появилась другая идея» — или что-то в этом роде, подошел к окну и окликнул мистера Кринстона, чтобы спросить, не могу ли я поехать вместе с ним.

Мистер Кринстон сказал, что с ним судья Перли и что он должен спросить у судьи разрешения, а я, зная, что судья непременно даст разрешение, а время не терпит, сбежал вниз по лестнице и появился в дверях как раз в тот момент, когда мистер Кринстон крикнул, что судья Перли сказал, что будет рад, если я поеду вместе с ними.

Я выбежал на улицу и сел в автомобиль судьи Перли на заднее сиденье. Потом судья Перли завел двигатель, и мы начали подниматься по извилистой дороге, пока не очутились в том месте, приблизительное расположение которого судья Перли показал на карте.

— И что произошло потом?

— В этом месте, — драматическим тоном произнес Дон Грейвз, — я повернулся и посмотрел назад. Через заднее стекло машины я увидел окно кабинета Эдварда Нортона.

— И что вы заметили? — промурлыкал Клод Драмм.

— Я увидел, как кто-то поднял дубинку и ударил мистера Нортона по голове.

— Могли бы вы узнать этого человека?

— Думаю, что смог бы, — ответил секретарь.

— И кто, по-вашему, это был? — спросил Драмм.

— Минутку, — вмешался Перри Мейсон, — возражаю. Вопрос наводящий и подсказывающий свидетелю умозаключение. Ведь свидетель показал, что думает, будто смог бы опознать нападавшего.