Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

— Чем занимался мистер Нортон, когда вы в последний раз видели его живым, мистер Кринстон?

— Стоял у окна своего кабинета и разговаривал со мной.

— Что он говорил?

— Он спросил, не может ли Дон Грейвз поехать с нами в город, иначе говоря, ко мне домой.

— И что вы ему ответили?

— Я ответил, что должен спросить судью Перли, потому что машина принадлежала ему.

— Что произошло потом?

— Я спросил судью Перли, и он согласился исполнить мою просьбу. Потом я вернулся к окну, чтобы сообщить об этом мистеру Нортону. Он находился в своем кабинете — на этот раз на расстоянии нескольких футов от окна. Я обратился к нему и сообщил, что все в порядке, а мистер Грейвз, который предвидел, что судья Перли согласится, уже спускался по ступенькам крыльца, чтобы присоединиться к нам.

— Что произошло потом?

— Потом я сел на переднее сиденье рядом с судьей Перли, а мистер Дон Грейвз устроился на заднем. Мы начали подниматься по извилистой дороге, показанной на карте, пока не доехали до того места, где смогли развернуться. Потом мы опять подъехали к дому. Как я понимаю, я не могу засвидетельствовать ни один из тех разговоров, что велись в машине?

— Таково правило суда, мистер Кринстон.

— Хорошо. Подъехав к дому, я вышел из машины, снова вошел в дом и обнаружил тело мистера Нортона точно в таком положении, как уже было описано, после чего известил полицию.

— Допрашивайте, — неожиданно предложил Клод Драмм, повернувшись к Перри Мейсону.

Перри Мейсон несколько секунд разглядывал Артура Кринстона без всякого выражения на своем лице, затем резко спросил:

— Тем вечером вы имели беседу с мистером Нортоном?

— Да. У меня было назначено с ним деловое свидание, и я на несколько минут опоздал. По-моему, я появился в доме в шесть минут двенадцатого.

— О чем, — спросил Перри Мейсон, — вы разговаривали с мистером Нортоном?

Артур Кринстон сделал гримасу и покачал головой. Казалось, он о чем-то предупреждает Перри Мейсона.

Клод Драмм, который уже вскочил было со своего места, чтобы заявить протест, уловил этот предупреждающий жест, внезапно улыбнулся и снова сел.

Артур Кринстон перевел взгляд на судью Маркхэма.

— Отвечайте на вопрос, — сказал Перри Мейсон.

Артур Кринстон выпалил:

— Вам-то уж не нужно, чтобы я отвечал на этот вопрос.

Судья Маркхэм ударил молотком по столу.

— Есть возражения, мистер Драмм? — спросил он.

Помощник окружного прокурора покачал головой:

— Никаких, — сказал он. — Пусть свидетель отвечает на вопрос.

— Отвечайте на вопрос, — сказал судья Маркхэм.

Кринстон поежился.

— Ваша честь, — выпалил он, — подсудимой Фрэнсис Силейн не пойдет на пользу, если я разглашу на суде то, что было сказано, и у Перри Мейсона имеются веские основания догадываться об этом. Я не понимаю, чего он добивается, задавая мне этот вопрос…

Молоток судьи Маркхэма с грохотом опустился на стол…

— Свидетель, — заявил он ледяным тоном, — должен держать при себе свои замечания относительно ответов на задаваемые ему вопросы. Свидетелю следует знать, что любое подобное заявление в суде, особенно на судебном процессе, как этот, является неуважением к суду. Присяжным предлагается игнорировать подобные заявления, а также любые заявления свидетелей, которые не являются частью свидетельских показаний. Мистер Кринстон, вы ответите на это вопрос или будете задержаны за неуважением к суду.

— Мы обсуждали, — тихо произнес Кринстон, — попытку шантажа мисс Силейн.

На лице Клода Драмма появилась торжествующая усмешка.

— Это попытка шантажа со стороны экономки, миссис Мэйфилд? — спросил Перри Мейсон.

Усмешка испарилась с лица Клода Драмма. Он вскочил.

— Ваша честь, — сказал он. — Это некомпетентно, невещественно, не относится к делу. Я протестую. Вопрос наводящий и бросающий тень на свидетеля. Адвокату прекрасно известно, что миссис Мэйфилд является важным свидетелем обвинения в этом деле, и это попытка дискредитировать ее…

— При перекрестном допросе наводящие вопросы допускаются, — сказал судья Маркхэм. — Вы не возражали, когда адвокат начал выяснять у свидетеля содержание разговора, и, поскольку это перекрестный допрос, я не имею ничего против этого вопроса.

Клод Драмм медленно опустился на свое место.

Кринстон неловко зашевелился на стуле.

— Имя миссис Мэйфилд не упоминалось, — наконец выдавил он из себя.

— Вы в этом уверены? — спросил Перри Мейсон.

— Ну, — сказал Кринстон, — возможно, это и рассматривалось как вероятный вариант.

— Ага, — заметил Перри Мейсон, — значит, это рассматривалось как вероятный вариант? Правильно?

— Возможно, — согласился Кринстон.

Перри Мейсон резко сменил направление атаки.

— Днем двадцать третьего октября Эдвард Нортон получил довольно большую сумму денег тысячедолларовыми купюрами. Не так ли, мистер Кринстон?

— Я слышал об этом, — угрюмо ответил Кринстон.

— Вы сами не получали для него этих денег?

— Нет, сэр.

— Заходили ли вы в тот день в один из тех банков, где фирма «Кринстон и Нортон» имеет счет?

Артур Кринстон задумчиво нахмурился.

— Да, — сказал он, — я заходил.

— В какой банк?

— В Трастовый сберегательный банк Уилера.

— С кем вы там разговаривали?

Внезапно Кринстон изменился в лице.

— Я предпочел бы, — сказал он, — не отвечать на этот вопрос.

Клод Драмм вскочил со своего места.

— Протестую, — заявил он, — это некомпетентно, невещественно, не относится к делу и не соответствует правилам перекрестного допроса.

Перри Мейсон улыбнулся.

— Ваша честь, — протянул он, — могу я коротко аргументировать свой вопрос?

— Можете, — разрешил судья Маркхэм.

— При прямом допросе свидетель подтвердил, что остался единственным партнером фирмы «Кринстон и Нортон». Я допустил этот вопрос, хотя он требует аргументации свидетеля. Но при перекрестном допросе я имею право интересоваться его деловой активностью как партнера, а также причинами, дающими основание для такой аргументации.

— Не углубляясь в прошлое, — уточнил судья Маркхэм.

— Да, сэр, — сказал Перри Мейсон. — Вот почему свой вопрос я отношу только к двадцать третьему октября — дню смерти мистера Нортона.

Судья Маркхэм уставился на Перри Мейсона взглядом, который внезапно стал твердым и осторожным.

Мейсон выдержал этот взгляд не моргнув глазом.

Клод Драмм встал.

— Дела фирмы не имеют ничего общего с этим делом, — заявил он.

— Но, — возразил судья Маркхэм, — вы сами представили его как делового партнера покойного.

— Только для того, чтобы показать, какие между ними существовали тесные отношения, ваша честь.

Судья Маркхэм покачал головой.