Эрл Гарднер - Полное собрание сочинений. Том 7. Дело сердитой девушки

Клод Драмм уже был на ногах.

— Вопрос поставлен по-другому, ваша честь. Вопрос уже не в согласии свидетеля пройти этот тест, а в том, пройдет ли он этот тест.

— Пожалуй, — согласился судья Маркхэм, — если вы будете возражать против этого вопроса, я приму это возражение.

Перри Мейсон повернулся лицом к присяжным.

— В таком случае, — сказал он, — у защиты больше нет вопросов.

— Больше нет вопросов? — недоверчиво переспросил Клод Драмм.

— Нет. Факты говорят сами за себя, — выпалил Перри Мейсон. — Вы боитесь провести тест в идентичных условиях.

Молоток судьи Маркхэма с грохотом опустился на стол.

— Адвокат, — сказал судья, — прошу вас не переходить на личности и адресовать свои замечания суду, а не своему оппоненту.

— Прошу прощения, ваша честь, — извинился Перри Мейсон, но в его голосе не было и тени раскаяния, а глаза насмешливо улыбались.

Клод Драмм уставился на Перри Мейсона и в задумчивости нахмурился.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — могу ли я просить отложить слушание дела до десяти часов завтрашнего утра? Я слегка удивлен необычным развитием этого судебного процесса.

— Вы не более удивлены, чем состав суда, — заметил судья Маркхэм. — Смею сказать, приятно удивлены. Обычно дела об убийствах рассматриваются так долго, что когда дело развивается так стремительно, то это становится потрясающим новшеством. Обвинение, ваша просьба удовлетворена. Слушание откладывается до десяти часов завтрашнего утра. Тем временем присяжным не следует забывать о том, что им самим запрещается обсуждать ход процесса и присутствовать при обсуждении этого предмета посторонними.

Молоток с грохотом опустился на стол.

Перри Мейсон повернулся на стуле и посмотрел прямо в темные глаза Фрэнсис Силейн.

Он ободряюще улыбнулся ей.

Роб Глисон, сидевший рядом, выглядел изнуренным и осунувшимся. Вся эта нервотрепка не прошла для него даром; он был весь как натянутая струна, в глазах затаился страх.

Девушка казалась спокойной и собранной, взгляд ее не выдавал никаких чувств. Она сидела, задрав подбородок и откинув голову назад.

Перри Мейсон наклонился к ней.

— Положитесь на меня, пожалуйста, — сказал он.

Только когда она улыбнулась, стало очевидно, что и на ней отразились ожидание и подготовка к процессу. Улыбка ее была печальной, а лицо выражало смирение, которого раньше и в помине не было. Она не произнесла ни слова, но ее улыбка говорила о многом.

Роб Глисон прошептал:

— Можно с вами переговорить, сэр? Наедине, пожалуйста.

Помощник шерифа сделал шаг вперед и тронул Фрэнсис Силейн за плечо.

Перри Мейсон обратился к нему:

— Одну минутку, пожалуйста, — и отвел Роба Глисона в сторону.

Глисон хрипло зашептал:

— Положеньице кажется безнадежным, не так ли?

Перри Мейсон пожал плечами.

— Если, — продолжал шептать Глисон, — все обернется против нас, я возьму все на себя.

— А именно? — спросил адвокат.

— А именно, — шептал Глисон, — я хочу признаться и взять на себя всю вину. Я хочу снять с Фрэн всякую ответственность.

Спокойно, нарочито и безжалостно взгляд Мейсона скользил по лицу Глисона.

— Пока этого не требуется, Глисон, — сказал адвокат. — И не потребуется. Держите рот на замке.

Адвокат обернулся и дал знак стоявшему в ожидании помощнику шерифа, что беседа окончена.

Перри Мейсон сидел в своем кабинете за письменным столом и смотрел на Гарри Неверса.

Неверс, подстриженный, гладковыбритый, в тщательно отутюженном костюме, сидел, перекинув ноги через ручку кресла, и со скукой глядел на Перри Мейсона.

— Конечно, я окажу вам услугу, — произнес он, — если это все, что от меня требуется. В нашей редакции к вам благоволят. Вы нам здорово помогли со сдачей Фрэнсис Силей.

— Итак, — начал Перри Мейсон. — Я хочу, чтобы вы сделали упор на тот факт, что окружной прокурор тайно от всех провел следственный эксперимент, дабы установить, говорит ли Дон Грейвз правду.

Неверс кивнул и зевнул.

— Полагаю, вы намекаете на то, чтобы между строк можно было прочесть, что окружной прокурор никогда бы не стал проводить эксперимент, если бы у него не было сомнений в достоверности показаний свидетеля.

Перри Мейсон наклонил голову в знак согласия.

— Хорошо, — произнес Гарри Неверс характерным для него невыразительным, монотонным голосом, — это уже сделано. Я преподнес это вам в качестве аванса.

— Отлично, — сказал Мейсон. — Теперь вот еще что. Я хочу, чтобы вы поярче осветили события, непосредственно предшествовавшие перерыву в заседании суда, а именно тот факт, что окружной прокурор отказался провести аналогичный следственный эксперимент в обстановке, идентичной той, которая была в ночь убийства.

Неверс понимающе кивнул.

— Хорошо, — сказал он, — что за этим кроется?

— За чем? — спросил адвокат.

— За этой историей со следственным экспериментом.

— Посудите сами, — сказал Мейсон. — Окружной прокурор провел следственный эксперимент. Это показывает, что у него возникли кое-какие сомнения в способности свидетеля разглядеть людей, находившихся в комнате. Более того, сейчас он отказался провести подобный эксперимент и дать разрешение на его проведение в обстановке, в точности воспроизводящей обстановку в ночь убийства.

— Чушь, — отмахнулся репортер. — Приберегите это для присяжных, а меня интересует подноготная.

— Здесь все чисто, — заверил его Мейсон.

— Черта с два, — заявил Неверс. — Не надейтесь, что я для вас буду таскать каштаны из огня. Вы мне помогли с этим делом, и я готов помочь вам. Но не думайте, что я буду бегать высунув язык и обжигать пальцы ради вас, не зная, а стоит ли вообще так суетиться.

Мейсон покачал головой.

— Вы меня не так поняли, Гарри, — сказал он. — Я просто хочу, чтобы следственный эксперимент провели в полностью идентичной обстановке.

— Ладно, — сказал Неверс, — поговорим об этом. Что вы считаете полностью идентичной обстановкой?

— В общем, — сказал Перри Мейсон, — вот как я хочу провести этот эксперимент. Я буду ехать в этом автомобиле на переднем сиденье рядом с судьей Перли. Значит, я буду занимать то положение, которое занимал Артур Кринстон. Я охотно готов согласиться на то, чтобы на заднем сиденье рядом с Доном Грейвзом сидел помощник окружного прокурора Драмм.

Гарри Неверс удивленно уставился на адвоката.

— Вы что, спятили? — спросил он.

— Нет, — коротко ответил Перри Мейсон.

— Да вы просто сущий младенец! — воскликнул Неверс. — Не дайте Клоду Драмму обвести вас вокруг пальца всей этой болтовней о честной игре. Он из этой шайки самый лживый. Это он уничтожил записи первого заявления Дона Грейвза полиции — того самого, в котором он утверждает, что в убийце узнал Дево, и ни словом не обмолвился о том, что в комнате был кто-то еще.