Фергюс Хьюм - Зеленая мумия [сборник]

Жизнь в Пирамиде шла размеренно, потому что Люси была деловитой девушкой и не теряла времени зря. Браддок даже не подозревал, что своим комфортным существованием он обязан ее усилиям, потому что до того, как она вернулась, окончив школу, и взяла дом в свои руки, ученый и вовсе им не занимался. Когда его падчерица приехала, профессор просто передал ей ключи и определенную сумму денег на хозяйство. После этого он строго проинструктировал девушку не беспокоить его ни при каких обстоятельствах. Мисс Кендал старалась соблюдать его распоряжение. К тому же ей нравилось чувствовать себя хозяйкой, и она знала, что, пока у отчима есть пища, кровать, ванна и одежда, он не захочет видеть никого, разве что свои любимые мумии. Люси не смела вторгаться в его «музей», а если что-то вынуждало ее нарушать это правило, профессор приходил в неописуемую ярость и не стеснялся в выражениях.

Вернувшись с прогулки, девушка уговорила Браддока переодеться в потертый костюм, который тот носил уже много лет, и заставила пообещать, что он отужинает вместе со всеми. Тем более что к ним собиралась зайти вдова Селина Джашер, а профессору эта женщина нравилась, ибо она почитала его за одного из мудрейших людей на свете. Даже ученые восприимчивы к лести, а госпожа Джашер никогда не лезла за словом в карман и всегда подбирала нужные эпитеты, чтобы выразить свое восхищение египтологом. По деревне ходили сплетни о том, что она собирается стать второй миссис Браддок. Но если в этом и заключалась доля истины, то у вдовы было очень мало шансов. Профессор уже однажды пожертвовал своей свободой, чтобы приобрести доход в пятьсот фунтов в год, и не склонялся к повторному браку. Даже если бы Селина имела состояние в несколько миллионов, египтолог и то сильно подумал бы, прежде чем вновь надеть на палец обручальное кольцо. И, конечно, сама миссис Джашер ничего не извлекла бы из такого брака. Ей пришлось бы в одиночку заниматься хозяйством, следить за слугами и жить в унылом доме в сельской местности, напоминавшей средневековую Саксонию.

Арчи Хоуп распрощался с невестой у дверей Пирамиды и отправился к себе домой, чтобы переодеться к ужину в вечерний костюм. А Люси, как хозяйке, пришлось помочь усталой горничной украсить стол для гостей. Поэтому когда госпожа Джашер явилась в особняк, ее никто не встретил, но так как эта дама считалась другом дома, она не обиделась, а сразу направилась на поиски профессора в его «логово». В результате, когда Браддок оторвал взгляд от недавно купленного скарабея, он увидел невысокую полную женщину, которая стояла в дверях и с улыбкой наблюдала за ученым. Он, казалось, рассердился, что гостья прервала его медитацию, но миссис Джашер это, похоже, ничуть не смущало. Она по природе своей любила рисковать. Кроме того, она понимала, что Браддок, как обычно, витает в облаках.

– Уф! Какой ужасный запах! – воскликнула вдова, поднося к лицу надушенный носовой платок. – Воняет камфарой, словно в морге. Как вы тут не задохнулись? Фу! Бр-р-р!

Профессор смерил женщину холодным равнодушным взглядом:

– Что вы говорите?

– Именно то, что слышите. И вы даже не предложите мне присесть? Если бы я была одной из ваших чудовищных мумий, вы обращали бы на меня куда больше внимания. Разве вам не сообщили, что я зайду на ужин? – кокетливо посмотрела она на египтолога.

– Я обедал, – фыркнул Браддок, не скрывая своего эгоизма под маской вежливости.

– Нет, вы не обедали, – спокойно возразила госпожа Джашер и указала на маленький поднос на краю стола, где лежала нетронутой утренняя еда. – Вы и не завтракали. Наверное, питаетесь воздухом. Или любовью? – игриво закончила дама, но с тем же успехом она могла бы говорить с гранитным изваянием бога Гора.

Профессор просто потер подбородок и уставился на нее.

– Вот это да! Ну и ну! – произнес он с наивным видом. – Я и вправду забыл поесть. А всему виной это искусственное освещение! – огляделся он по сторонам. – Вот именно, лампы-то зажечь я не забыл. Но как быстро летит время! Я действительно проголодался. – Он выдержал паузу, потом повторил: – Да, госпожа Джашер, я голоден. – И тут он взглянул на даму так, словно она только что вошла: – Конечно, мэм. А вы ко мне по какому делу?

Селина нахмурилась, в очередной раз натолкнувшись на его невнимание и бестактность, однако сердиться на этого мечтателя было бесполезно.

– Я пришла поужинать с вами, профессор, – с расстановкой отчеканила она. – Попробуйте проснуться. Вы будто спите на ходу и, судя по всему, зверски голодны.

– Да-да, вы правы, я на редкость проголодался, – неуверенно промямлил Джулиан.

– Чему тут удивляться, если вы ничего не ели со вчерашнего дня? Вы невероятный человек. Иногда мне начинает казаться, что вы сами – мумия.

Но вместо того, чтобы отправиться в столовую или продолжить разговор с гостьей, Браддок вновь принялся изучать скарабея, рассматривая его через огромную лупу.

– Без сомнения, это артефакт ХХ династии, – пробормотал он себе под нос.

Миссис Джашер не сводила с него глаз и неожиданно для себя решила, что в теле этого человека в данный момент нет души, и, пока та не вернется, он и дальше будет игнорировать все живое вокруг. Исполненная раздражения, как женщина, которая не получила того, чего желала, она устроилась на одном из стульев профессора и продолжила сверлить его взглядом. Вероятно, ходившие о ней сплетни были правдивы, и она и впрямь пробовала вообразить, какой муж выйдет из Браддока. Во всяком случае, теперь Селина смотрела на египтолога с таким же неподдельным интересом, с каким он – на скарабея.

Внешне профессор ничуть не походил на выдающегося ученого, которым, судя по всему, был. Невысокого роста, пухленький, розовощекий, словно купидон, он не выглядел на свои пятьдесят лет. С гладким, чисто выбритым лицом и светлыми реденькими, как пушок, волосами, он казался намного моложе. Мечтательному взгляду его маленьких синих глаз совершенно противоречили твердо очерченный рот с тонкими губами и выпяченный подбородок. Глубоко посаженные глаза и куполообразный лоб указывали на развитый ум, однако в целом этот человечек выглядел скорее как капризный упрямец, чем как утонченный интеллектуал. Его полнота нисколько не соответствовала воинственному взгляду. Однако агрессивность египтолога немедленно давала о себе знать, едва он вступал с кем-нибудь из своих коллег в спор, например, о гробнице, найденной в Фивах. В такие минуты в мягком искусственном свете своего «музея» профессор Браддок больше всего напоминал распалившегося херувима, и порой становилось жаль, что за спиной у него нет пары крылышек, пробившихся через потертый сюртук.

«Выглядит как истинный горец – мудрый и обремененный заботами, – подумала госпожа Джашер, которая в глубине души считала себя шотландкой, хотя и утверждала, что придерживается космополитизма. – Он так хорош, когда возится со своими мумиями, но, похоже, в жизни с ним будет трудно справиться. И весь этот антураж… – Она еще раз осмотрела полутемную комнату со всеми экспонатами, извлеченными из гробниц. – Да, выйти за него замуж – все равно что за Британский музей. Слишком много тяжелой работы, а я уже немолода».