Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

Павелъ Андреевичъ вздохнулъ, чувствуя, что у него слишкомъ мало данныхъ для того, чтобы опредѣленно остановиться на комъ-нибудь въ своихъ предположеніяхъ. Но эти тревожныя мысли немедленно смѣнились радостнымъ сознаніемъ, что все скверное уже миновало, и что Сергѣй, слава Богу, внѣ опасности.

Старикъ посмотрѣлъ въ сторону отеля «Босежуръ», усмѣхнулся. — Дрянной мальчишка! Сколько безпокойства причинилъ себѣ и другимъ!

Небольшая площадь, окруженная магазинами и жилыми домами, казалась пустынной, несмотря на спадавшую жару. Посреди, подъ деревьями съ толстыми вѣковыми стволами съ низко срѣзанными верхушками, стояло нѣсколько скамеекъ, на одной изъ которыхъ спалъ какой-то старикъ, безмятежно разбросавъ руки и ноги; среди деревьевъ внизу неустанно журчала въ каменномъ бассейнѣ вода, тонкой струей выбѣгавшая изъ сѣрой плиты, напоминавшей скромный надгробный памятникъ. На узкомъ троттуарѣ главной улицы въ прохладной тѣни домовъ изрѣдка встрѣчалась какая-нибудь одинокая фигура — парикмахеръ, стоявшій у дверей своего заведенія съ заспаннымъ лицомъ, въ рабочемъ ха-лагѣ подозрительной бѣлизны; зубной врачъ, тоже въ бѣломъ, вышедшій разсѣять тоску и посмотрѣть, не идетъ ли случайно кто-нибудь изъ паціентовъ. И только изрѣдка съ тревожнымъ кряканьемъ проносился мимо автомобиль, направлявшійся въ сторону Шамони; или вдругъ пересѣкала улицу неунывающая группа туристовъ съ сѣрыми мѣшками на спинахъ, въ дымчатыхъ очкахъ, съ огромными палками, скрежетавшими желѣзными наконечниками о камень мостовой, въ тяжелыхъ башмакахъ, подбитыхъ гвоздями, производившихъ грозный шумъ, будто надвигались на мирный городъ несчетныя колонны вражеской пѣхоты.

А изъ домовъ выглядывали любопытныя лица. Застыли въ оконныхъ рамахъ бюсты старухъ, покорно ожидавшихъ какихъ — либо событій на улицѣ; передъ ними, вытянувшись на подоконникахъ, дремали коты. А въ одномъ изъ верхнихъ оконъ трехэтажнаго дома виднѣлась фигура молодой женщины, склонившейся надъ рукодѣльемъ и время отъ времени посматривавшей на прикрѣпленное передъ ней зеркало. Зеркало играло роль перископа и давало возможность слѣдить за всѣмъ тѣмъ интереснымъ и выдающимся, что могло произойти на троттуарѣ, внизу.

Наконецъ, вдали, на другой сторонѣ площади, показалась фигура Сергѣя. Увидѣвъ сына, Вольскій радостно улыбнулся, затѣмъ быстро овладѣлъ собой и придалъ лицу холодное выраженіе.

— Здравствуй, папа. Сергѣй остановился возлѣ отца въ нерѣшительности. — Рато сказалъ мнѣ, что ты здѣсь.

— Какъ видишь, Рато недалекъ отъ истины. Садись. Мнѣ нужно съ тобой поговорить.

— Мнѣ тоже нужно… — Сергѣй покраснѣлъ отъ обиды: отецъ даже не захотѣлъ протянуть ему руки.

— Я очень сожалѣю, папа, о происшедшемъ. Но думаю, что въ будущемъ тебѣ не придется больше терпѣть непріятностей изъ-за меня.

— Я бы очень хотѣлъ, чтобы это осуществилось, другъ мой. Ты достаточно выросъ для того, чтобы понимать, какіе поступки доставляютъ людямъ радость, а какіе вызываютъ отвращеніе. Ты хочешь закусить? Или выпить чего нибудь?

— Нѣтъ, спасибо. Чтобы не безпокоить тебя слишкомъ долго своимъ присутствіемъ, я перейду прямо къ дѣлу. Прежде всего, разрѣши передать тебѣ пять тысячъ франковъ. Бандиты просили вручить тебѣ эту сумму за ненадобностью.

Сергѣй вынулъ изъ кармана деньги, положилъ ихъ на столъ.

— Вотъ какъ? — Вольскій усмѣхнулся. — Славные люди эти бандиты. Очевидно, у нихъ совѣсть не окончательно заглохла?

— Да, очевидно.

— Эти деньги, какъ разсказывалъ мнѣ Рато, Викторъ положилъ на твой столъ, и онѣ куда-то исчезли?

— Да. Но я случайно обнаружилъ ихъ впослѣдствіи въ карманѣ своего пиджака. Ну, а теперь мнѣ нужно сказать кое-что уже не о бандитахъ, а о своихъ собственныхъ планахъ. Послѣ всей этой исторіи, папа, я не считаю возможнымъ оставаться въ твоемъ домѣ и ухожу отъ тебя навсегда.

— Въ самомъ дѣлѣ? А куда же, дорогой мой, ты… уходишь?

Я поступлю въ качествѣ служащаго въ аптеку Лунина. Прежній ихъ помощникъ уѣзжаетъ на-дняхъ, и я займу его мѣсто. Надѣюсь, тебѣ это должно быть пріятно. Во-первыхъ, я стану независимымъ человѣкомъ, что ты очень цѣнишь; а во-вторыхъ, тебѣ не придется испытывать изъ-за меня огорченій.

— Что-жъ… Твое дѣло.

У Вольскаго отъ одной мысли, что сынъ его будетъ жить здѣсь же, около замка, и работать въ качествѣ мелкаго аптекарскаго служащаго, потемнѣло въ глазахъ.

— Всякій трудъ, мой дорогой, заслуживаетъ уваженія… Это вѣрно. Только какъ же тогда съ университетомъ? Ты такъ и не окончишь его?

— Университетъ? Это пустяки. Мало ли людей не кончаетъ университета изъ-за недостатка средствъ.

— Да, вѣрно. Но жаль. Тебѣ остался только годъ. А студентомъ ты былъ хорошимъ, нужно сказать правду.

— Ничего не подѣлаешь. У кого есть возможность, тотъ учится. У кого нѣтъ, тотъ долженъ примириться со своей участью.

— И ты это твердо рѣшилъ?

Павелъ Андреевичъ пристально посмотрѣлъ въ глаза сыну.

— Да. Твердо.

Сергѣй стойко выдержалъ взглядъ отца. Старикъ почувствовалъ, что сынъ дѣйствительно не притворяется, и въ душѣ его шевельнулось нѣчто въ родѣ удовлетворенной гордости. — Молодчина, сынокъ! — подумалъ онъ. — Совсѣмъ какъ я. Крѣпкій характеръ.

— Ну, хорошо, — слегка повеселѣвъ и смягчивъ тонъ, заговорилъ онъ. — Разъ ты рѣшилъ, противорѣчить не буду. А теперь все-таки поѣшь чего-нибудь… Ты уже завтракалъ?

— Мнѣ ѣсть не хочется. Благодарю.

— По-моему, поѣсть не мѣшаетъ. Посмотри, какое у тебя блѣдное лицо. Эй, гарсонъ!

— Папа, не безпокойся, пожалуйста. Если захочу, самъ потребую.

— Послушай… Ты съ кѣмъ такъ разговариваешь? Вольскій вспылилъ. — Прошу тебя оставить этотъ тонъ! Гарсонъ! Дайте карточку.

— Въ такомъ случаѣ… — Сергѣй всталъ. — Если мой тонъ не нравится, я могу сейчасъ же уйти.

Старикъ изумленно посмотрѣлъ на сына. Передъ нимъ стоялъ совершенно взрослый человѣкъ, съ надменнымъ выраженіемъ лица, съ холоднымъ блескомъ въ глазахъ.

— Чортъ возьми… — пробормоталъ онъ, почувствовавъ, что почва уходитъ изъ-подъ его ногъ. — Еще службы не получилъ, а уже такъ разговариваешь? Ну, хорошо. Не хочешь ѣсть, не надо. Садись и отвѣть на нѣсколько вопросовъ, которые меня интересуютъ. Ты тоже, какъ Рато, думаешь, что тебя отравили?

— Да.

Сергѣй сѣлъ.

— Какже это могло быть? Ты, вѣдь, все время находился въ подземельѣ. Къ тебѣ кто-нибудь туда приходилъ?

— Никто.

— Ну, положимъ, я знаю отъ Рато, что туда приходила Наташа. Но ты, вѣдь, Наташу не подозрѣваешь?

Сергѣй отвелъ взглядъ въ сторону.

— Нѣтъ. Наташа тутъ непричемъ.

— А кто тебѣ приносилъ ѣду? Шоринъ?

— Да. Онъ клалъ ее въ условленное мѣсто въ коробку, а я ночью бралъ. Рато предполагаетъ, что кто-то прослѣдилъ за Викторомъ и положилъ въ жестянку отравленную ѣду.