Андрей Ренников - Зеленые дьяволы [Ѣ]

— Какъ?

Докторъ въ волненіи снова вынулъ платокъ, развернулъ, вытеръ лобъ, опять сложилъ вчетверо и сунулъ въ карманъ.

— Вы шутите? — удивленно пробормоталъ онъ. — Или я не такъ понимаю?

— Нѣтъ, вы вѣрно понимаете. Я согласна выйти за васъ замужъ.

— Вы? Наташа!

Роже вскочилъ. На лбу выступили капельки пота. Въ черныхъ глазкахъ забѣгали радостные огоньки.

— Наташа… И это… Это правда?

— Правда. Только…

— О, моя дорогая! — Докторъ взглянулъ на полъ террасы и опустился на колѣни послѣ того, какъ выяснилось, что полъ достаточно чистъ. — Наконецъ-то! Сколько времени! Сколько мученій! Дайте ручку… Вашу божественную ручку, лучшую въ мірѣ!

— Встаньте, Роже. Встаньте. Это неприлично.

Онъ приподнялся. Протеръ колѣни рукавомъ пиджака, посмотрѣлъ, не осталось ли слѣдовъ, и недовольно проговорилъ:

— Не понимаю, почему неприлично, если согласны быть женой? Впрочемъ, какъ хотите. Значитъ… Вы все-таки любите?

— Нѣтъ, Роже. Не люблю.

— Меня?

— Именно васъ. Но выйти замужъ согласна. Если хотите, свадьба можетъ быть даже чередъ нѣсколько дней. Когда угодно. Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.

— Не любите, но согласны? — Онъ вздохнулъ, почесалъ лысину. — Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше… Такъ. Ничего не понимаю. Очевидно, это что-то славянское. Ну, а цѣловать васъ я могу, все-таки?

— Когда позволю.

— Изрѣдка? Ну, что же. Вообще, если вы позволите мнѣ только находиться вблизи, я и то буду это самое… счастливъ. Значитъ — вы позволите сидѣть возлѣ васъ? Да? Вотъ такъ, напримѣръ… А?

Онъ поставилъ стулъ возлѣ Наташи. Придвинулся, жадно взялъ ея руку.

— Оставьте!

— Да, да. Я нечаянно. Ну, а какъ же мы будемъ жить? Ахъ, какъ я объ этомъ мечталъ! А что вы не любите, ничего. Пройдетъ лѣтъ пять, шесть, десять, ваши вкусы измѣнятся, и вы сразу полюбите. Такіе случаи бываютъ. Возьмите, напримѣръ, хотя бы мсье и мадамъ Коклико. Или можно будетъ прибѣгнуть къ гипнотизму… Я васъ вылечу.

— Вылечите? Отъ чего?

Она пренебрежительно посмотрѣла на доктора. По разсѣянному виду легко было замѣтить, что слова собесѣдника не вполнѣ доходятъ до ея сознанія.

— Отъ чего вылечу? Ясно отъ чего: отъ равнодушія ко мнѣ. Я недурно лечу гипнотизмомъ, вы это, вѣдь, знаете. У меня большія способности. Развѣ мадамъ Рубо не разсказывала, какъ я ее поставилъ на ноги послѣ трехъ сеансовъ внушенія? Правда, до сихъ поръ эта скряга не уплатила мнѣ ни сантима, но какой результатъ! Раньше была худа, ничего не хотѣла ѣсть, а теперь съ аппетитомъ пожираетъ все, какъ новобранецъ. Прибавила восемь кило.

— Глупости вы говорите. — Наташа грустно улыбнулась. — Я знаю, какой вы докторъ. Даже живого человѣка отъ мертваго отличить не можете.

— Ну, вообще можетъ быть я и не выдающійся врачъ. Но что касается моей силы внушенія, я ей придаю большое значеніе. Знаете что? — Роже таинственно понизилъ голосъ, придвинулъ стулъ ближе. Глаза пріобрѣли странный блескъ. — Какъ-нибудь ночью, когда моя любимая крошка будетъ спать, я незамѣтно подкрадусь къ ней… Положу руку на чудесный лобикъ… И начну шептать «Наташа… Моя Наташа… Ты его любишь. Любишь страстно. Своего Франсуа…» И вы увидите — все перемѣнится. Не вѣрите? Напрасно. Не такъ давно я при помощи подобнаго сеанса, хе-хе… измѣнилъ даже судьбу одного человѣка. Честное слово. Это, конечно, не преступленіе. Будьте спокойны. Роже честный человѣкъ. Но если бы Роже захотѣлъ…

— Ну, довольно. Отодвиньтесь. Вы дышите мнѣ въ лицо.

— Я? А да, вѣрно. Простите. — Докторъ отодвинулся. — Я сегодня, знаете, за завтракомъ съѣлъ немного чесноку. Чеснокъ полезная вещь. Конечно, если одинъ его ѣстъ, а другой не ѣстъ, получается какофонія. Нѣчто въ родѣ нераздѣленной любви. Но вы, навѣрно, полюбите и чеснокъ. Между прочимъ, мы сейчасъ же отыщемъ себѣ квартиру. Просторную, свѣтлую. Отдѣлаемъ ее по своему вкусу. Въ спальнѣ будутъ обои съ красными розами — символъ любви. Хорошо? Для столовой я уже знаю, что взять. Въ магазинѣ возлѣ комиссаріата въ витринѣ есть образецъ: желтый фонъ, на желтомъ фонѣ столъ, а за столомъ мужъ, жена и ребеночекъ.

Вы ничего не имѣете противъ ребеночка, а? Хе-хе. Такого маленькаго, толстенькаго. Ручки розовыя и болтаются… Болтаются… Въ воздухѣ…

— Довольно, Роже. Мнѣ объ этомъ неинтересно слушать.

— Какъ неинтересно? — Докторъ снова придвинулся. — Но вѣдь у насъ будетъ ребенокъ? Развѣ вы не хотите?

Наташа молчала. Роже опустилъ голову и потянулъ внизъ жилетъ, который за это время успѣлъ подняться высоко наверхъ и стоялъ пузыремъ.

— Конечно, это потребуетъ лишнихъ расходовъ, — задумчиво проговорилъ, наконецъ, онъ. — На содержаніе ребенка нужно считать не меньше двадцати процентовъ бюджета. Но, вѣдь, профессоръ, какъ мнѣ извѣстно, даетъ въ приданое двадцать тысячъ. У него отложена эта сумма для васъ на случай замужества.

— Да. Двадцать тысячъ есть. — Наташа презрительно посмотрѣла на доктора. — Только относительно этихъ денегъ у меня планы другіе. Я на нихъ отправлюсь въ путешествіе. Сейчасъ же, въ первый день послѣ свадьбы.

— Со мной?

— Нѣтъ, одна.

— Какъ одна? А я?

— Вы останетесь здѣсь. Впрочемъ, знаете что. Вы мнѣ уже надоѣли. Идите по своимъ дѣламъ, уже восемнадцать минутъ прошло. До-свиданья.

Онъ посмотрѣлъ на часы.

— Нѣтъ, еще двѣ минуты осталось. Хотя, дѣйствительно, пока дойду… Ну, а вечеромъ? Послѣ обѣда? Могу снова придти, чтобы переговорить о подробностяхъ?

— Вечеромъ? Приходите. Маргарита, кто тамъ звонилъ?

Вышедшая къ воротамъ прислуга поднялась на террасу.

— Васъ спрашиваетъ молодой человѣкъ изъ замка. Этотъ самый… Который былъ у васъ одинъ разъ.

Лунина смутилась.

— Хорошо. Пригласите сюда. Между прочимъ, это вашъ покойникъ, Роже, — иронически обратилась она къ доктору, на лицѣ котораго выразилось изумленіе. — Тотъ самый, котораго вы признали мертвымъ.

— Въ самомъ дѣлѣ? Но развѣ онъ… опять живъ?

Роже со страхомъ взглянулъ на аллею, по которой шелъ Сергѣй.

— Странно… Не понимаю…. — забормоталъ онъ. — Это, дѣйствительно, тотъ… Но какъ же такъ? Его уже сегодня надо было похоронить!

Сергѣй поднялся на террасу, смущенно поздоровался съ Наташей. Она любезно протянула руку, но любезность была подчеркнуто — офиціальной.

— Слава Богу, что все такъ удачно окончилось, — стараясь придать голосу тонъ покровительственнаго участія, проговорила она по-французски. — Пока отецъ мой не разъяснилъ, что дѣйствіе яда не смертельно, мы всѣ васъ очень жалѣли. А вы незнакомы? Роже, позвольте вамъ представить Вольскаго младшаго. Между прочимъ, Сергѣй, я давно хотѣла васъ познакомить другъ съ другомъ. Мсье Роже — мой женихъ.

Сергѣй съ недоумѣніемъ взглянулъ на нее.

— Очень пріятно, — произнесъ онъ, кланяясь доктору, на лицѣ котораго заиграла самодовольная улыбка при словѣ «женихъ». — Я только на одну минуту къ вамъ, Наташа. Не буду мѣшать.