Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

«Это мой старый знакомый, снова вернувшийся в мир», – пояснила она.

Когда я пообещала исполнить ее просьбу, она поцеловала меня, и с тех пор я ее больше не видала. Вот и все, что мне известно; молчала я до сих пор только потому, что не подозревала, какая опасность угрожает моей подруге, и надеюсь, что мой рассказ послужит ей на пользу».

– Можете себе представить, Ватсон, рассказ девушки для меня был подобен сиянию во мраке ночи. Все, не имевшие до сего времени связи отдельные факты, сгруппировались в одно целое и дали мне ясное представление о загадочном происшествии. Естественно, прежде всего, надо было найти человека, который произвел такое впечатление на миссис Барклей, а это не трудно было сделать в Олдершоте, где всех статских весьма ограниченное количество, а также и калек, обращающих на себя внимание. Целый день я провел в поисках и к вечеру, то есть сегодня к вечеру, нашел. И даже узнал, что зовут его Генри Вудом, и что живет он на той же улице, где встретил дам. Он поселился здесь всего только пять дней тому назад. В роли агента-протоколиста я выведал от содержательницы гостиницы много интересного. По профессии этот человек фокусник и актер, расхаживающий при наступлении вечера вокруг лавок и устраивающий представления. Он всегда носит с собою в ящике какое-то существо, о котором хозяйка гостиницы не могла вспомнить без содрогания, потому что ничего подобного раньше не видела. Она рассказала мне, что Генри Вуд иногда использует эту тварь для своих трюков. Хозяйка удивлялась, как может этот человек жить на свете с такими увечьями. Иногда он говорил на каком-то странном языке, а последние ночи все время плакал и стонал в кровати. В деньгах он, кажется, не нуждается, а последний раз заплатил ей за квартиру какой-то странной монетой, похожей, по ее мнению, немного на гульден. Я попросил ее показать мне монету. Это была индийская рупия.

Теперь, мой друг, вы знаете, как обстоит дело, и что еще необходимо предпринять. Несомненно, он последовал за дамами, видел через окно, как спорил муж с женой, и влез в комнату, причем его животное выскочило из ящика. Но это не все. Нам интересно знать, что случилось в комнате, и рассказать об этом может только он один.

– И вы намерены спросить его?

– Конечно, только непременно при свидетелях.

– Хотите, чтобы я был свидетелем?

– Обязательно. Если он откровенно признается – отлично; в противном случае придется арестовать его.

– Но застанем ли мы его дома?

– Будьте уверены, я принял все меры предосторожности. Один из моих мальчишек стережет его и последует за ним, куда бы он ни пошел. Мы, наверно, найдем его завтра на Гудзон-стрит. А пока задерживать вас дольше было бы преступлением с моей стороны, идите спать.

На следующий день в полдень мы с Шерлоком Холмсом шли по направлению к Гудзон-стрит. Несмотря на замечательную способность моего друга скрывать свои чувства и внутренние волнения, от меня не укрылось его сильное возбуждение. В то же время я сам во всех подобных экскурсиях, когда мой приятель брал меня с собою, испытывал то ли спортивное, то ли нравственное удовлетворение.

– Вот здесь, – сказал он, поворачивая в переулок с ровными двухэтажными кирпичными домами. – А вот и Симеон идет с рапортом.

– Он дома, мистер Холмс! – крикнул маленький арапчонок, подбегая к нам.

– Молодец, Симеон! – сказал Холмс, поглаживая мальчика по голове. – Пойдемте, Ватсон. Он живет в этом доме.

Затем мой друг послал визитную карточку с просьбой принять его по очень важному делу. Минуту спустя мы стояли лицом к лицу перед интересовавшим нас человеком, который, несмотря на жаркую погоду, сидел у пылающего камина. В комнате было жарко и душно. Он расположился на стуле, скорчившись в позе, которая придавала ему неописуемое выражение уродливости, но его лицо, обращенное к нам, изношенное и загорелое, носило следы замечательной красоты. Он подозрительно посмотрел на нас своими желтоватыми желчными глазами и, не говоря ни слова и даже не вставая, пододвинул нам два стула.

– Кажется, вы недавно приехали из Индии, мистер Генри Вуд? – приветливо спросил Холмс. – Я пришел, чтобы узнать от вас подробности смерти полковника Барклея.

– Странно, почему я должен их знать?

– Видите ли, я желал бы кое-что установить. Ваша старая приятельница миссис Барклей будет осуждена на смерть.

Человек вздрогнул.

– Кто вы?! – воскликнул он. – И откуда вы знаете то, о чем только что сказали? Можете ли вы поклясться, что это правда?

– Уверяю вас, полиция только ожидает, чтобы она пришла в сознание, и сейчас же арестует ее.

– Боже мой! И вы тоже служите в полиции?

– Нет.

– Какое же вам в таком случае до этого дело?

– Долг каждого порядочного человека – найти правду и защитить невинного.

– Даю вам слово, что она не совершила преступления.

– В таком случае виновны вы?

– Нет, и я не виновен.

– Кто же тогда, по-вашему, убил полковника Джеймса Барклея?

– Его покарало Провидение. Но откровенно вам скажу, что я шел туда с намерением уничтожить этого человека. И если бы его не убила собственная совесть, я взял бы на душу грех и сам убил его. Хотите знать, как было дело? Я не нахожу нужным скрывать, потому что не вижу ничего позорного.

Придется начать издалека. Вы видите: у меня теперь горбатая спина, переломаны все ребра, но было время, когда ефрейтор Генри Вуд был самым красивым солдатом в сто семнадцатом батальоне. Мы стояли тогда в Индии, в военном поселке возле городка Бхарти. В том же батальоне служил умерший третьего дня сержант Барклей. А у нашего знаменщика была дочь, Нанси Дэвой, красивейшая женщина в мире. Два человека были влюблены в нее, а она любила только одного из них. Взглянув на бедного калеку, греющегося у камина, вы, конечно, станете смеяться, если вам сказать, что тем человеком, в которого влюбилась эта очаровательная женщина, был я.

Но, несмотря на то, что она любила меня, отец хотел выдать ее замуж за Барклея. Я был ветреный, безрассудный парень, а он – очень воспитанный и, главное, представлен на тот момент к повышению. Но девушка была верна мне, и я добился бы ее руки, если бы не разразилось в Мьютине восстание, которое перевернуло всю страну вверх дном.

Наш полк, батарея и много простых граждан, среди них и женщины с детьми, были осаждены в Бхарти. Десять тысяч мятежников окружили нас и сторожили, как хитрые таксы клетку с крысой. Две недели мы выдерживали осаду. Наконец, запас воды истощился, и единственное средство спастись – было связаться с генералом Нейлем, который со своей колонной вел наступление. Пробиться сквозь осаду мятежников с массой женщин и детей мы не могли, и потому я предложил пробраться ночью через лагерь и дать знать генералу Нейлю о нашем бедственном положении. Конечно, мое предложение было принято, и я обратился к сержанту Барклею за советом, так как он лучше всех знал эту страну. Он начертил мне путь, по которому можно было пройти незамеченным через ряды неприятелей, и я в ту же ночь в десять часов отправился в опасную экспедицию. Удачный исход этого путешествия мог спасти тысячи жизней, но я думал только об одной, когда уходил от них в ту ночь.