Артур Дойль - Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1

– Не предложите ли вы какие-нибудь вопросы, мистер Холмс? – спросил Гопкинс.

– Я не стану больше испытывать терпение леди Бракенстоль и отнимать у нее время, – ответил Холмс. – Прежде чем перейти в столовую, я бы хотел услышать, что вам известно? – обратился он к горничной.

– Я заметила этих людей прежде даже, чем они вошли в дом, – сказала она. – Сидя у окна своей комнаты, я увидела при лунном свете трех мужчин, стоявших у ворот, но в то время мне ничего не пришло в голову. Час или больше спустя я услышала крики своей госпожи, сбежала вниз и увидела ее, бедную овечку, как раз так, как она говорит, а его на полу, испачканном его кровью и мозгом. Этого достаточно было, чтобы лишить рассудка женщину, привязанную там, и с платьем, испачканным в его крови. Но мисс Мэри Фрезер из Аделаиды никогда не была лишена мужества, и леди Бракен-столь из Аббэй-Грэнжа не изменила своего характера. Вы достаточно долго допрашивали ее, господа, а теперь она отправится в свою спальню со своей Терезой для отдыха, в котором она сильно нуждается.

С материнскою нежностью сухощавая женщина обняла свою госпожу и вывела ее из комнаты.

– Она при леди Бракенстоль в течение всей ее жизни, – пояснил Гопкинс. – Была ее кормилицей и приехала с нею из Австралии в Англию восемнадцать месяцев тому назад. Ее зовут Терезой Райт, и она такая прислуга, какую вы не каждый день найдете на большой дороге… В эту дверь, пожалуйста, мистер Холмс!

С лица Холмса сошло выражение живого интереса, и я знал, что вместе с исчезновением таинственности исчезла для него и вся прелесть дела. Оставалось еще совершить арест, но кто такие эти обыкновенные мошенники, чтобы он пачкал свои руки о них? Я прочел в глазах своего друга нечто похожее на досаду, которую должен испытывать ученый специалист, видящий, что его пригласили лечить корь. Однако же зрелище в столовой Аббэй-Грэнжа было достаточно любопытным, чтобы привлечь его внимание и снова вызвать неподдельный интерес.

Это была очень большая и высокая комната, с резным дубовым потолком, дубовыми панелями и изящными украшениями из оленьих голов и старинного оружия по стенам. На дальнем от дверей конце – французское окно, о котором мы слышали. Через три меньших окна с правой стороны вся комната была освещена холодным зимним солнцем. Налево находился большой глубокий камин с массивной нависшей дубовой доской. Возле камина стояло тяжелое дубовое кресло с ручками и перекладинами крест-накрест внизу. Через резьбу проходил красный шнур, прикрепленный обоими концами к нижним перекладинам. При освобождении дамы шнур был спущен с нее, узлы же оставались не развязанными. Эти детали только впоследствии обратили на себя наше внимание, потому что в данную минуту все мысли наши были всецело поглощены страшной фигурой, распростертой на тигровой шкуре, служившей ковром у камина.

Это было тело высокого, хорошо сложенного мужчины лет сорока. Он лежал на спине, с лицом, обращенным вверх, и белыми зубами, оскаленными над короткой черной бородкой. Его обе сжатые в кулаки руки были закинуты над головою, и на них лежала тяжелая палка из терновника. Смуглые, красивые, орлиные черты его лица были искажены судорогой мстительной ненависти, которая придавала его мертвому лицу ужасно враждебное выражение. Он, очевидно, лежал в постели, когда произошла тревога, так как на нем была щегольская вышитая ночная рубашка, а из брюк высовывались голые ноги. Его голова была страшно разбита, и вся комната свидетельствовала о неистово свирепом ударе, уложившем его. Рядом с ним лежала тяжелая кочерга, согнутая от удара. Холмс осмотрел ее и страшную рану, которая была ею нанесена.

– Могучий должен быть этот старший Рандль, – заметил Холмс.

– Да, – подтвердил Гопкинс. – У меня есть некоторые сведения о молодце, он – хладнокровный и жестокий негодяй.

– Вам не представится затруднения поймать его?

– Ни малейшего. Мы уже раньше искали его и получили сведения, что он будто бы уехал в Америку. Теперь же, когда нам известно, что шайка здесь, то не вижу, каким образом она может ускользнуть от нас. Мы уже сообщили во все порты, и до сегодняшнего вечера будет предложено вознаграждение за их поимку. Что смущает меня – это то, что они могли совершить такой сумасшедший поступок, зная, что дама может сообщить их приметы, и что мы не преминем узнать их по ее описанию.

– Совершенно верно. Можно было бы ожидать, что они заставят также и леди Бракенстоль замолчать навеки.

– Они, может быть, не видели, – подал я мысль, – что она пришла в себя.

– Весьма вероятно. Если она казалась им в обмороке, то им незачем было лишать ее жизни… А как насчет этого бедняги, Гопкинс? Я, кажется, слышал о нем кое-какие странные истории.

– В трезвом виде он был добрый человек, но чистый дьявол в пьяном или, вернее, в полупьяном виде, так как он редко доходил до конца. В таких случаях казалось, что черт поселялся в нем, и он был способен на все. Я узнал, что он, невзирая на свое богатство и титул, два раза чуть не попался в наши руки. С большим трудом замят был скандал, возбужденный тем, что он смочил собаку керосином и поджег ее, и дело еще тем было сквернее, что эта собака принадлежала миледи. Затем он бросил графин в горничную – Терезу Райт, тут также вышли неприятности. В сущности, между нами будет сказано, в доме будет приятнее без него. Что вы теперь рассматриваете?

Холмс стоял на коленях и очень внимательно рассматривал узлы красного шнура, которым была связана миледи. Затем он тщательно исследовал потертый конец шнура, оборвавшийся, когда ночной вор потянул за него.

– Когда этот шнурок был сорван, звонок должен был громко раздаться в кухне, – заметил Холмс.

– Никто не мог услышать его. Кухня находится в самом заднем конце дома.

– Каким образом вор мог знать, что никто не услышит звонка? Как отважился он так легкомысленно дернуть за шнурок звонка?

– Вот-вот, мистер Холмс. Вы ставите именно тот вопрос, который я несколько раз задавал себе. Не может быть никакого сомнения в том, что вору был хорошо известен дом и его обычаи. Он, должно быть, прекрасно знал, что вся прислуга спит, несмотря на такой сравнительно ранний час, и что никто не мог услышать звонка в кухне. Следовательно, он должен был находиться в сговоре с одним из слуг. Это очевидно. Но тут восемь слуг, и все они добропорядочные.

– Если все одинаково хороши, – сказал Холмс, – то можно подозревать горничную, в голову которой хозяин бросил графин. Но это значило бы допустить измену госпоже, которой эта женщина, по-видимому, предана. Ну, да это второстепенный пункт, и, когда захватите Рандля, то вам нетрудно будет найти его соучастника. Рассказ миледи, по-видимому, вполне подтверждается (если он нуждается в подтверждении) каждой подробностью, которые мы видим теперь.